Дочки-матери - Андрей Кранин

- А сейчас, что я ем? - с интересом спрашивал он, разжевывая что-то мягкое и необычное на вкус.

- Бургундские улитки - пояснила Юля.

Антон приостановил на секунду мельничное движение челюстей, вытаращил глаза на Юлю, и, подавляя рвотный рефлекс, прошептал.

- Шутишь?!

- Нет, - растерялась Юля, - можешь Нику спросить...

Ника, подавляя улыбку, прервала тихий разговор с Максом и Лелей и уставилась на водителя "девятки" в вопросительном ожидании.

- Это правда, что ли, эти...как их там, - боясь произнести слово, за которым может последовать тошнота, повторил вопрос Антон.

- Что ты? - махнула руками понимающая Ника. - Совсем не эти...Юля шутит. Это креветки. Креветки ведь вкуснее?

- Под пиво хорошо, - согласился Антон.

- Пиво с утра на опохмелку, - пообещал Леха, - а сейчас придется пить "Шато Мутон-Родшильд" из погребов Энтони Моуэкс. Слыхал про такого?

- Ну вы, ребят, блин, даете! - восхищенно произнес Антон с набитым закусками ртом. - Я так ещё никогда не отрывался. А я вам тут водки принес, думал мы по простому.

- Водка тоже сгодится, - откликнулся из своего угла Макс, сыто поглаживая живот, - мы ей с утра будет твой тарантас отогревать. Мороз на улице под тридцать.

Все непринужденно засмеялись, и началось легкое, возбужденное веселье, какое бывает только в хорошей, тесной компании, сцементированной давней дружбой.

Вдруг на экране телевизора, раздражающий звук которого был отключен, чтобы не мешал говорить, появилось одуловатое лицо президента, нетерпеливо ожидающего своего часа, чтобы сказать напутственную речь, встречающему новый год населению.

- Тихо, тихо, - закричала Юля, силясь преодолеть шумный рокот слов, дайте Ельцина послушать.

- На хрен тебе Ельцин, - перебил её Леха, ты лучше послушай, как мы в армии в самоволке в винный магазин залезли. Провели там сутки, потом вместо вытрезвителя на "губе" две недели кантовались. Зато, выпили хорошо.

- Ребят, ну также нельзя, - борясь за соблюдение новогодних обычаев расейского человека, отмахивалась Юля. - Надо Ельцина послушать, потом куранты. А ты Леха, лучше, шампанское приготовь - уже открывать пора.

Ребята шумно стали протягивать бокалы, чтобы Леха наполнил их веселым искрящимся новогодним напитком, и при первых ударах курантов все оживленно начали чокаться, стараясь дотянуться друг до друга - они вступали в новый год, неизведанный и загадочный, как обратная сторона Луны; год, который принесет им радость и горе, надежду и разочарование, веру и обман. Чего будет больше в этом новом году, они ещё не знали, но верили, что этот он будет лучше, чем предыдущий.

Сразу после того, как куранты оповестили о начале нового дня нового года, стало шумно и весело. Из угла, где сидел Макс с Лелей и Никой доносились раскаты смеха - Макс развлекал девочек историями о том, как, будучи ещё студентом иняза, он желая подработать летом, попал в город Горький, ныне известный больше как Нижний Новгород. Поселившись в отеле, который был из той породы что удобства имеют во дворе, а двора нет, Макс задумался о том, как ему следить за личной гигиеной. Удавалось это с большим трудом, потому что в работе коммунальных служб четко прослеживалась сезонность - летом вода появлялась в умывальнике только по утрам, когда все нормальные люди чистили зубы. В остальное время суток потребность у горожан, по мнению городских властей, в воде совершенно отмирала. Вечером Макс, испорченных московским комфортом, ещё раз открыл кран, надеясь на чудо. Но чуда не случилось, и он решил подумать об альтернативных путях. Справившись у дежурной по этажу, где горожане имели обыкновение делать ритуальные омовения, он получил причудливые инструкции, как от "отеля, на трамвае, а затем всего сорок минут пешком, потому что автобуса все равно не дождесси" добраться до городских бань, где всего за пять целковых можно намыться, сколько душа просит. Макс, будучи немного авантюристом, захватил полотенце и пошел отыскивать этот банно-прачечный комбинат. Дойдя до цели он обнаружил ветхое строение, напоминающее недостроенный коровник. Сходство подкреплялось тем, что оттуда доносились звуки, схожие с мычанием скотины и окриками пастуха. Опасаясь дотрагиваться до склизких банных стен, мня себя в лепрозории, Макс осторожно проник внутрь. Плату за обмыв принимала раскрасневшаяся от банных паров молодуха, на голове которой ровными рядами крепились бигуди, делая её похожей на шлем танкиста. Она трапезничала кефиром и здоровенным ломтем хлеба с куском вареной колбасы. Увидев Макса бабенка раскрыла рот, в котором как у цыганки Азы, передние зубы были сработаны из драгметаллов, и, рыгнув, напустилась на него малорусской скороговоркой:

- Ты чего сюда, сокол, прийшов? Не робишь, шо на стене для тебя понаписали? Зараз женочий день буде, завтра человичий и помоещьси тоды.

Макс, с трудом отыскивая славянские корни, почти дословно восстановил текс, только одного не мог понять, почему сегодня был женский день, а завтра человечий. То есть, следуя логике заведения, женщины могли мыться с каждый день, а мужчины только через день, когда наступал универсальный "человичий" день для страждущих обоих полов. Конечно, это можно было объяснить особенностями женской физиологии, но у Макса потребность содержать тело в чистоте была не меньше, чем у нижегородских баб. Потом, скосив глаз на прейскурант, криво висевший на стене, он обнаружил поразивший его график работы бань. Оказывается помывочная служба функционировала переменно - день женский, день мужской. То есть "человичий" на малорусском означало мужской. Подивившись особенностям украинского словообразования, в котором мужчина назывался человеком, а, женщина, выходит дело, таковым не была, Макс задумался над тем, как ему все-таки помыться.

Из истории ему было известно, что в России за мзду можно достать хоть звезду из созвездия Ориона, поэтому Макс начал (стараясь сделать свою речь доступной) предлагать содержательнице бань взятку в размере троекратной стоимости помывки. Та, глумливо хихикнув, неожиданно легко согласилась, засунув разницу между тарифом и полученной суммой в колышущиеся недра бюстгальтера.

- Пойдем, милок, я тябя провожу, а то девок налякаешь? - охотно предложила свою помощь молодуха.

Макс, ещё не веря своей неожиданной удаче - надо же, за пятнадцать рублей не только помыться, но и посмотреть редкий тогда в провинции стриптиз последовал в клубящиеся парами внутренности бань. Оборудование бани сохраняло все черты подобных заведений времен Киевской Руси. Современной особенностью был только водопровод. В остальном все было также как в ветхозаветные времена потомков Рюрика. Вдоль деревянных, попорченных сыростью стен, стояли длинные лавки, на которых громоздились жестяные тазы неизвестного Максу предназначения. Свет падал из крошечного, как казалось, слюдянистого окошка, плохо просеивающего уже сумеречное сияние. Тут и там на лавках лежали выжатые, скрученные жгутом трусы и бюстгальтеры, которые хозяйственные нижегородские женщины простирывали тут же в бане. По полу бежал мутный мыльный ручеек, со спутавшимися волосами и крошечными обмылками. Путь его лежал в дыру, заботливо организованную в углу покатого пола. Стоял кислый запах болотной тины, смешанный с химическим ароматом дешевого хозяйственного мыла. Но самое волнующее впечатление производили девки. Первое, что увидел Макс, зайдя в помывочную, были крепкие, ядреные, немного рыхлые в основании зады, бесстыже развернутые к нему во всей своей белеющей красоте. В сгущенном парном воздухе они напомнили Максу пуховые подушки, выставленные в галантерейном отделе. Зады приходили в колеблющееся движение, пока девки натирали в шайке свои панталоны и лифчики хозяйственным мылом. В другом углу белотелая наяда нещадно терла себя мочалом из конского волоса, а потом , матюгнувшись, опрокидывала на себя шайку с водой, смывая мыльную пену. За секунду усвоив банный ритуал, Макс решительной поступью направился к шайкам, стараясь не смотреть в сторону колеблющихся задов - в нем рос соблазн. Вдруг одна из девок, всмотревшись в мыльно-паровую мглу, опознала в Максе мужчину. На всю баню раздался поросячий визг, подхваченный полудюжиной других голосов. Девки побросали шайки, похватали свои жгуты, и давай напяливать их на себя, стараясь прикрыть срамные места. Дверь распахнулась и в помывочную вбежала золотозубая молодуха.

- Ну чого разорались? Мужика что-ли не бачили. А те в гуртожитку до вас по балкони не лазиют?

Девки визг прекратили и стали с интересом поглядывать на мужчину, ожидая, видимо, когда он стянет трусы. Вот этого Макс делать не торопился.

- Может тебе, голубок, спинку потереть? - не выдержала одна девка. Другие загоготали, с нетерпением ожидая ответа.

- Ты себе лучше жопу потри, - дружелюбно ответил Макс, смутно уловив, что нижегородским девкам галантность чужда, как свиньям апельсины. Он понял, что взял с девками верный тон, потому что они опять загоготали, приоткрыв щербатые порченные кариесом рты.