Пункт назначения 1978 (СИ) - Громов Виктор

Молча…

Почему молча? Черт его знает. От испуга в голове что-то перемкнуло. Ирка так же молча отбивалась. Сопела, извивалась всем телом, пинала меня босыми пятками, норовя ударить побольнее, осыпала ударами кулачков, рвалась обратно к зеркалу. Оттуда, в ней только взялось столько сил? В какой-то миг я заметил, что глаза ее закрыты. Девочка спала. То, что овладело ей, не давало очнуться, прийти в себя.

– Ир, – позвал я, – Ир, проснись. Проснись! Прекрати! Это я, Олег!

Бесполезно. Меня не слышали.

Я оглянулся на ходу. Из темноты, прильнув к стеклу, на нас смотрела тень. Там, где был виден контур головы, светились две алые точки. У самого стекла, на полу валялась скомканная ночная сорочка.

Я заволок Ирку в комнату, ногой попытался зацепить дверь, чтобы закрыть, придавить собой, не дать девчонке вернуться в коридор, но не успел.

Острые зубы вцепились мне в палец. Сильно, со всей дури, без жалости. Из Иркиной утробы раздалось глухое злобное рычание. Так обычно рычит пес перед нападением. И тут я реально испугался, что палец мне она сейчас отгрызет. От неожиданности, от боли разжал руки.

Ирка метнулась обратно, подхватила с пола рубашку и принялась тереть с новой силой. Тень в глубине зеркала клубилась сгустками черного дыма. И билась, билась в стекло, толкала его руками, стараясь вырваться наружу.

На этот раз я поступил иначе. Обогнул Ирку по дуге, стукнул кулаком в родительскую дверь и рванул в сторону кухни, к выключателю.

* * *

По клавише я клацнул на лету, всей ладонью. И только после остановился. Сердце рвалось из груди. В крови бурлил адреналин. От яркого света я практически ослеп. Пришлось прищуриться, пытаясь разглядеть хоть что-то. Мог бы и не стараться.

Когда прозрел и огляделся, коридор был пуст. На пороге гостиной стояла мать, протирая спросонья глаза. Ирки не было видно. Дверь в нашу спальню плотно затворена. В глубине зеркала притаилась тень. Только зависла она не у самого стекла, а чуть поодаль.

Стояла и смотрела на меня. Я всей кожей ощущал ее взгляд. Мне показалось, что сейчас фантом надо мной насмехается. И стало неприятно.

– Олег? – Мать вышла в коридор. – Это ты стучал?

– Мам, я!

– Что-то случилось? – Взволновано спросила она. – Что с тобой?

Следом показался отец. Он пока молчал.

– Случилось, – сказал я и замолк. Вот же скотство. И как теперь объяснить, что здесь произошло.

Мать двинулась ко мне, мимоходом глянула в зеркало, пригладила взлохмаченные со сна волосы, и меня озарило – она ничего не видит. Для нее зеркало оставалось самым обычным. Внутри ничего, кроме ее собственного отражения!

Это было совсем плохо. Что? Что говорить?

– Олег, так что с тобой?

Мама приблизилась вплотную, с тревогой заглянула в мои глаза, положила ладонь мне на лоб, задержала на мгновение и… пожала плечами. Лоб был холодный. Я бы мог сказать ей это и сам. Со мной было все в порядке, если только происходящее в комнате, мне не мерещится.

Но! Жутко болел прокушенный палец. Боль эта, как якорь позволяла мне удержаться на плаву, не нырнуть в бездну сомнений. А значит, все было на самом деле. Мне ничего не приснилось, не причудилось. И тень, вот она! Я глянул на зеркало. Там было пусто.

И все же решился рассказать. Пусть не всю правду. Пусть часть. Даже если выглядеть при этом буду полным идиотом. Да и хрен с ним. Знать бы только, что это спасет Ирку. Получить бы хоть каплю уверенности.

– Здесь Ира была, – сказал я.

– Здесь? – Изумился отец и обвел рукой коридор.

Коридор, как и следовало ожидать, был пуст. Никаких следов пребывания сестренки. Но я все равно подтвердил:

– Да.

Давненько мне не приходилось чувствовать себя таким дураком. На меня смотрели недоверчиво, но пока не пытались возражать. Я набрал в грудь воздуха и продолжил:

– Я проснулся, а ее нет. Зато дверь открыта. Вышел, а она стоит у зеркала и зачем-то трет его ночной рубашкой.

После этих слов, я четко осознал, что звучит мой рассказ, как бред сумасшедшего. Но останавливаться уже было поздно. И мать, и отец ждали продолжения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я попробовал ее разбудить, но не смог. Она меня даже…

Я хотел сказать, что укусила, но не успел. От нашей спальни послышалось сонное:

– Вы чего не спите? Уже вставать пора?

Глава 14. Цыганка

На ярком свету Ирка часто моргала, терла кулачком глаза. Вид у нее был заспанный-заспанный.

Я бросил быстрый взгляд на ночнушку. Может хоть это? Но нет. Надета нормально, как положено. Не наизнанку, не задом наперед. Как можно одеться во сне, не просыпаясь? Как? В голове пронеслось: «Достала меня вся эта чертовщина. Скорее бы уже седьмой день. Чтобы все закончилось, чтобы вздохнуть с облегчением, чтобы выкинуть из сердца страх и забыть все, что здесь произошло, как страшный сон!»

Скорее бы…

– Ну вот, Ирочку разбудили, – расстроилась мать, – Саш, иди, уложи. А мы пока с Олегом поговорим.

Она снова глянула на меня.

– Сынок, пойдем на кухню.

Я вздохнул. Вот же попал. Было видно, что она встревожена. Хочет верить мне, только факты убеждают совсем другом. Интересно, а сам бы я на месте матери, что подумал? Было очевидно, что ничего хорошего. В лучшем случае решил, что парень лунатик, и все ему приснилось.

Я потер прокушенный палец, размышляя, сказать о нем или нет. Какое никакое, а доказательство. И сам себе задал вопрос: «Что это даст?» Ответ меня не порадовал – ничего. Решат, что сам прокусил во сне.

Сам! Это была идея. Придется все списать на сон. Самому. Чтобы не обострять ситуацию. Другого выхода для себя я не видел. Руку спрятал за спину, чтобы не шокировать мать, и пошел за ней следом на кухню. Там почему-то было открыто окно. Странно, не помню, чтобы его открывали.

Мать дождалась, пока я усядусь, после спросила аккуратно:

– Тебе что-то приснилось?

– Не знаю, мам. Теперь не знаю. Наверное, да. Я уже сам не понимаю, что произошло.

Она немного повеселела. Впрочем, ненадолго. И допрос продолжился.

– Олег, что с тобой творится? Я тебя последнее время не узнаю. Ты стал какой-то нервный, дерганный. Ты странно ведешь себя. Я не понимаю!

Ну все, допрыгался. Сложно постоянно притворяться ребенком, если уже плохо помнишь, как это должно быть. Еще сложнее подобрать правильные слова. Что я сейчас должен сказать? Что ответить?

Мать нашла выход за меня. Взглянула с тревогой и спросила:

– Мне кажется, или ты влюбился?

Влюбился. Я мысленно хмыкнул. Тогда да. Сейчас… Увольте меня от такой любви. Но это была прекрасная идея. Главное, правильно сыграть, чтобы не осталось сомнений. И я сказал:

– Я еще не понял, мам. Не знаю. Ее зовут Вика.

На лице мамы появилась облегченная улыбка:

– Вот и славно, сынок. Девочка хоть стоящая?

Что тут сказать? Правду? Я постарался быть честным.

– Не знаю, думаю, нет.

Улыбка исчезла. Серьезный взгляд. Сдвинутые брови. Мама подбирала слова. Мне было интересно, что скажет?

– Не трать на нее время, сынок.

Я опустил взгляд, сейчас совсем не хотелось видеть ее лицо. Руки под столом сами собой сжались в кулаки. Поздно, мама. Теперь я не нуждаюсь в твоих советах. Твой совет он для того Олега, который был на моем месте сорок лет назад. Где ты была тогда? Почему не видела, что твой сын совсем потерял голову, что съехал от любви? Почему?

Я глубоко вдохнул. Какой смысл сейчас думать об этом. Что было, то прошло. Давно. Кулаки разжались. Мне стало спокойнее. Судьба тоже исправляет свои ошибки, пусть с опозданием.

– Не буду, – сказал я искренне.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Хорошо.

Мама заметно успокоилась. Она подошла ко мне, обняла за плечи, поцеловала в лоб.

– Иди спать, сынок.

Два раза ей повторять не пришлось.

* * *

Похоже, что меня не стали будить. На часах было одиннадцать. Время приближалось к полудню. В квартире царила тишина. Иркина кровать была не заправлена и пуста.