А теперь мы порвем Африку! - Сергей Зверев

«Ну вот он, я, перед вами, – подумал Великанов. – И как вы будете действовать?»

Действовали они по-дикарски прямолинейно.

Второй солдат обошел машину, поставил ногу на правую подножку и с размаху попытался врезать Великанова по черепу. Бил со всей дури, как каменным топором.

Ничего дурнее, чем махать прикладом в такой ситуации, не придумаешь. Слишком сильно вмажешь – и прибьешь, как комара. А если слабее – не вырубишь жертву, а только раззадоришь. Но у дикарей такая привычка – бить каменным топором по темечку. Ее не изживешь.

Великанов среагировал, откинулся назад, вдавившись спиной в сиденье. Удар приклада прошел мимо, едва не задев лоб. Негр пролетел по инерции немножко вперед. И приклад угодил второму солдату по шее.

Великанов рубанул нападавшего ребром ладони по шее – так бьют профессионалы, с гарантией, что человек выживет, но ближайшие десять минут не поднимется. Негр мешком плюхнулся на пыльный асфальт. Второй удар, локтем, достался солдату слева. Эффект тот же – боец вырублен и выкинут из салона. Зато остался его автомат.

Капитан схватился за кобуру, неумело и нервно попытался выдернуть пистолет. Игорь щелкнул предохранителем «АК-47». Короткая очередь – капитан, схватившись за ногу, упал и закричал что-то отчаянно на своем каркающем языке.

Великанов ткнул стволом автомата в затылок водителя – с такой пушкой, как «АКМ», в салоне развернуться было трудно, но можно.

– Вперед!

– Нет! – истошно заорал водитель.

– Убью, мартышка!!!! – жутким голосом прохрипел Великанов.

И очумелый негр рванул машину с места.

Все произошло за секунды, как в кино на убыстренной прокрутке.

– Прямо! – заорал Великанов.

Джип вырулил на дорогу.

– Быстрее!!!

Водитель вжал газ.

«Мерседес» с тонированными стеклами тоже тронулся и начал набирать скорость, резко сокращая дистанцию.

Великанов хищно оскалился и прикрикнул на смолисто-черного водителя:

– Быстрее, антрацит горелый!

Глава 14

Президент Республики Макао Вамба Кагаме был толст до безобразия. Щеки его приходили в движение при малейшем повороте головы, пласты жира перетекали под кожей, стоило ему только вздохнуть. На лице застыла вечная толстогубая улыбка. А глаза были вороватые и какие-то мерзкие.

Он был одет в белый национальный костюм, сильно напоминающий ханский узбекский халат. На голове приютился чудовищный головной убор с переплетенными в хаосе перьями, лоскутами парчи и золотой ткани. Президент больше всего сейчас походил на исполнителя одной из главных ролей в так и не созданном блокбастере «За что аборигены съели Кука».

Надо отдать должное оксфордскому образованию и многолетней практике политиканства – эта гора мяса не только издавала членораздельные звуки, но и очень гладко говорила по-французски и по-английски.

– Мы всегда рады европейцам. Из-за географической отдаленности нашей страны мы находимся в стороне от туристических маршрутов. Но все впереди. Мы динамично развивающееся государство с большим будущим. Демократия для нас – не просто слова, частые и бесполезные, как для наших соседей, той же печально известной Верхней Джумбы. Конечно, и у нас есть проблемы. Но я, всенародно избранный национальный лидер, делаю все для того, чтобы наша страна полноправно заняла свое место в ряду цивилизованных стран.

Вамба перевел дыхание. Много раз говоренная, отработанная до запятой речь закончилась, и он самодовольно улыбнулся.

– Я полностью разделяю ваши устремления, – воодушевленно воскликнул Влад Абросимов. – Ваша деятельность не может не вызывать искреннего уважения.

– Верные слова… Все равно я не понимаю, почему в мире присутствует настороженность к нашей стране? У нас есть полезные ископаемые. Трудолюбивое и доброе население, которое радо гостям. Мы открыты. Но объемы инвестиций… – Вамба качнул головой, от чего щеки пришли в волнообразные движения. – Они бесконечно далеки от того, чего мы достойны.

– Мне кажется, это вопрос времени. Мировое сообщество, политики и бизнес по сути своей инертны. Они боятся вкладываться в предприятия с неизвестными перспективами.

«А еще, – закончил про себя Влад, – боятся наплевательского отношения к чужой собственности, бесконечных войн, партизан, запредельной продажности самого Вамбы и его чиновников, которые обесценивают любые, самые выгодные капиталовложения. И невменяемого населения, готового в мгновение ока взорваться кровавой агрессией. Живет память резни, которую устроили восемь лет назад во время очередной междоусобицы остаткам белого населения. Никакие алмазные копи, запасы древесины и залежи никеля не оправдают затраты на поддержание здесь элементарного порядка. И еще преступность, размеров которой никто не может оценить, поскольку преступлений как таковых никто здесь не считает, а полиция защищает в основном свои интересы, интересы своих родственников и самого Вамбы, а также тех, кто заплатит».

Но озвучивать это Влад, конечно, не собирался. Не враг он своему здоровью.

– Потому что белые – безмозглые гиены! – улыбка исчезла с лица правителя Макао. – Им не нужны наши алмазы! Им не нужен наш никель! Им ничего не нужно!

Вамба протянул руку. Стремительно и бесшумно, как тень, подскочила чернокожая, в сверхлегком одеянии, служанка и поднесла высокий хрустальный бокал с прозрачной водой. Вамба одним махом опорожнил его, облизнул губы, тяжело перевел дыхание.

– У вас афроцентризм. У вас черный расизм. Только и слышно это от европейцев! – посетовал он.

– Европейского обывателя несколько смущает категоричность этой идеологии.

– Эти трусливые белые гиены… То есть эти неразумные белые люди всегда боятся того, чего не понимают.

– Просто Европу пугает сама идея превосходства одной расы над другой. Слишком много в ее истории связано с подобными теориями.

– Ну что вы, – блеск в глазах пропал, и Вамба снова перешел на воркующую и хорошо поставленную речь. – Это же всего только исторические споры.

– Европейцев пугает теория, что когда-то они были рабами у коренных жителей Африки.

– Мы были рабами у белых тысячу лет. И, несмотря на то, что белые залили этот континент нашей кровью, мы не боимся исторических дискуссий. Мы не обвиняем во всем Европу. Почему бы и нам не вспомнить времена, когда все было наоборот? Это удел ученых.

– Я полностью с вами согласен, – смиренно произнес Влад, вспоминая классику афроцентризма – идеологии, появившейся в начале ХХ века и пропагандирующей идею изначального превосходства черной расы над белой. Первые люди, оказывается, были черными, а белые появились вследствие эксперимента, проведенного шесть тысяч лет назад мудрецом Якубом по наущению дьявола. Бог дозволил белым владеть черными рабами и перевезти их в Америку, чтобы самые лучшие из них сформировали избранный народ. Все пророки, не исключая Моисея, Иисуса и Магомета, принадлежали к негроидной расе. И прочее в том же духе. Теперь апологеты афроцентризма требуют причислить эту идеологию к мировым религиям.

– Эти бледные твари…. Я хочу сказать, эти белые экстремисты не умеют спорить. Им надо убивать. Доктор Куам Чонгве, кабинетный ученый, мой добрый друг. Его убили террористы. Рабовладельцы, которые не хотят нас видеть свободными… Не хотят видеть будущих хозяев мира!

Тут Вамба прикусил губу, поняв, что его понесло совсем уже не в ту степь.

– Шучу, – кивнул он. – Вы знаете, никто лучше африканца не умеет чувствовать прекрасное. И тонкая шутка нам тоже доступна.

Следующие десять минут визита Вамба демонстрировал свою антикварную коллекцию, размещавшуюся в зале приемов.

– Скрипка итальянская, Амати, – перечислял он, как будто проводил инвентаризацию. – А это русский художник Тчитчкинн.

Влад догадался, что сие означает Шишкин. Даже на его неопытный взор это была подделка, из тех, которыми сейчас полны аукционы в Англии и Америке.

Слоновьи бивни в золоте. Черные африканские маски. Скульптуры доисторического периода, когда на Юге Африки были древние города.

– А это мой предок, – гордо произнес Вамба. – Я происхожу из племени вождей великого народа камахари, который тысячу лет назад властвовал почти над всем континентом.

На живописном полотне XVIII века плантаторы гнали в сторону парусного корабля толпу изможденных невольников. Рядом стоял вождь, действительно похожий на Вамбу, перед ним были свалены ружья, бочки с порохом, бусы и прочая мишура, за которую он продал своих соплеменников рабовладельцам.

– Об этом моем предке, вожде Чауба, писал в своих воспоминаниях известный естествоиспытатель и путешественник Давид Ливингстон. Мы продавали много рабов. Так что теперь среди афроамериканцев и в Лос-Анджелесе, и в Новом Орлеане, и в других городах немало моих соплеменников – адвокатов, ученых, государственных деятелей.

«Наркоторговцев, безработных в пятом поколении и грабителей», – продолжил про себя список Влад.