Моя Святая Земля - Максим Далин

— Месть их не вернёт, — сказал он с горечью. — И… вы ведь уже не тот человек, что убил отца и маму. Вы — больной старик. Дядя, сколько же вам лет? Вы ведь моложе отца, да?

— Тридцать восемь, — с трудом выговорил Бриан. — Я ещё не стар. Это… плата. Мне было предсказано, что с меня… возьмут… плату… а я был так глуп, что думал о деньгах. А ад берёт только жизнью, государь. Я, дурак и сопляк, понятия не имел, что творю.

— Не плачьте, пожалуйста, — сказал король. — Вам надо присесть… жаль, что тут нет стульев.

Бриан тяжело опустился на колени, взглянул снизу вверх:

— Государь, мой племянник, — сказал он, не сомневаясь ни единого мгновения, — милости не прошу, не смею, но позвольте вам присягнуть. Вы ведь правда вернулись? С неба, из рая — откуда там… вернулись во плоти? Это вещий сон?

— Я вернулся, — сказал король. — Правда. Адские псы растерзали только Гектора. Я уцелел.

— Вы четвертуете меня, когда вернёте себе трон, — прошептал Бриан. — Это будет правильно, я только порадуюсь. Может, казнь хоть как-то зачтётся… вместе с раскаянием. Только верните себе корону, я вас умоляю. Пожалуйста.

Он бы обнял ноги юного короля, но не посмел его коснуться. Перед Брианом стоял благой государь из легенд, он, очевидно, мог исцелять наложением рук… а исцеление Бриана только продлит и без того чудовищно длинную пытку.

И может повредить самому государю — искорке надежды.

— Я сделаю всё, что смогу, — сказал юный король. — И вы могли бы мне здорово помочь и хоть немного исправить зло, которое причинили. Я ведь ничего не знаю. Меня не учили быть королём. Я только хочу, чтобы убрался ад…

— А я-то как хочу, чтобы убрался ад! — вырвалось у Бриана с рыданием. — Будь я проклят, я бы всё отдал, чтоб он убрался, но у меня больше ничего нет! Ничего! Я — нищий, один, больной старик! Вы — истинный король, помогите же, помогите!

Он дёрнулся к государю, уже не владея собой, желая страстно дотронуться и хоть на краткий миг ощутить живое тепло, протянул дрожащую руку — но тут всё вокруг затряслось, раскололось и провалилось в кромешную тьму.

Бриан проснулся.

За окном опочивальни еле брезжил серый зимний рассвет.

Бриан чувствовал себя чудовищно уставшим, словно прошёл по подземному ходу до храма Святой Розы наяву, а не во сне. Он думал, что у него не хватит сил шевельнуть рукой, но, несмотря на усталость, смог дотянуться до столика у кровати.

Колокольчик для камергера. Стакан с питьём. Бальзам или отрава в этот раз? Бриан позвонил.

Камергер вошёл в опочивальню с елейной миной, скрывавшей физическое отвращение.

— Принеси мне воды, — приказал Бриан. — Просто воды. Чистой.

— Ваше высочество, — возразил камергер слащаво, — лейб-медик, заботясь о вашем бесценном здоровье, запретил вам…

— Воды! — у Бриана хватило сил и духу повысить голос. Он чувствовал себя так, словно превратился в тень себя прежнего, ещё с волей и гордостью. — Сию минуту!

Камергер поклонился, вышел.

Липкая сволочь.

Бриан ждал, облизывая саднящие сухие губы.

Камергер пропал. Зато вошёл… гад. Тварь.

Юность, сила и красота Бриана перешли в тварь целиком. Прекрасное тело и точёное лицо твари обманывали и обманывали — и подданных, и послов — но не могли обмануть Бриана: опальный принц отлично видел мёртвые глаза над ослепительной мальчишечьей улыбкой.

— Ваше высочество, батюшка, — сказал гад весело, — доброе утречко. Вам получше, правда же? Правда?

Бриан молчал.

— Не стоит капризничать, батюшка, — сказал гад тем сюсюкающим тоном, каким говорят с непослушным дитятей. — Если вы будете привередничать, то никогда не поправитесь. И я очень огорчусь.

— Алвин, — заставил себя сказать Бриан, — прикажите моему камергеру принести воды. Я хочу пить, а бальзам Марбелла не утоляет жажды.

— Если бы не бальзам Марбелла, вы бы давно умерли, — сказал гад, пародируя скорбь. — А вода вам вредна. Не привередничайте, батюшка. Подать вам кубок?

— Принеси мне воды! — рявкнул Бриан из последних сил и толкнул столик локтем. Кубок съехал по столешнице и грохнулся на пол. — Воды, ад вас всех разрази!

— Ба-атюшка! — протянул гад с весёлым изумлением. — Ну как это вы так неаккуратно?! Смотрите, всё пролили… теперь вам придётся подождать, пока Марбелл приготовит новую порцию. Ах, как это досадно, бедный батюшка.

Бриан скрипнул зубами от ярости и бессилия. Гад, брезгливо переступив приторный тёмный ручеёк на полу, приказал камергеру, торчавшему, как оказалось, за дверью:

— Ульрис, прикажите вытереть пол, там батюшка лекарство пролили, — и, насвистывая, вышел из опочивальни Бриана.

Бриан отвернулся к стене, чтобы не видеть своего отражения в зеркале, заботливо повешенном самым удобным образом: только в одном положении Бриан не видел гниющего полумертвеца в атласе, золотом шитье и меховых оторочках роскошной постели. Зеркало ни на миг не давало ему забыть, как он выглядит: лысый череп, обтянутый кожей в мокрых язвах, глаза в чёрных глубоких впадинах и губы, потрескавшиеся от постоянной жажды.

Яд жёг тело Бриана изнутри, дико медленно, но неотвратимо — и не было капли воды, чтобы затушить этот жар. Кто-нибудь даст умирающему хоть глоток?!

* * *

Король вошёл в лабораторию Марбелла Междугорского без стука — и помешал своему лейб-медику и советнику думать. Остановился в дверях, взглянул сверху вниз, сказал, насмешливо улыбаясь:

— Вот чем ты занят… Твой король скучает и в досаде, ты отослал лакеев, не являешься на зов — почему бы это? О, у тебя нет времени служить! Вместо этого ты, как старая шлюха, со вздохом рассматриваешь в зеркале свою мерзкую рожу! Очевидно, правда, что все некроманты — мужеложцы. Хочешь понравиться маршалу, Марбелл?

Марбелл поднял от зеркала бесцветные глаза:

— Ваша манера обращаться к верным слугам прелестна, ваше величество, — сказал он холодно. — К сожалению, я, грубый плебей, не в состоянии оценить её вполне. Прошу вас позволить мне покинуть столицу.

Король досадливо сморщился и махнул рукой.

— Да что ты лезешь на стенку в ответ на любую шутку, Марбелл? Отлично знаешь, что я в тебе нуждаюсь и люблю тебя — а ты не любишь своего короля. Ты неблагодарный мерзавец, всё-таки.

Он ведь искренне ждёт, что я буду церемониально объясняться ему в любви, удивился Марбелл. Забавно, что демон обожает это слово. "Я люблю тебя", — как смешно и стыдно. Он ведь понятия не имеет, что это значит. Просто ожидает, что начнут пресмыкаться. Ладно, пусть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});