Дневники Пирамиды - Ник Ришелье

То, что золото было поддельным, американцев не пугало. Ведь они должны были его получить обратно по договору о вооружении своего кавказского сателлита. Та же его часть, которая должна была попасть в среду террористов, вообще не вызывала опасений, так как аналогичным образом, но более длинными путями, возвращалась в США.

Однако где-то во всей этой сложной схеме случился прокол, и образцы слитков попали в Иран, с которым Пирамида находится в тесных отношениях с незапамятных времён, ведь Иран — страна ариев, южных потомков Пурвы из рода Вестников и его сородичей.

Разумеется, Князь узнал об этой операции и придумал свою контроперацию: золото должно было быть эвакуировано из Праги в подземные уральские копи при помощи телепортационного аппарата, принятого нами тогда за уничтожитель золота, а ранее мною — за банальный ключ от секретного хранилища.

На самом деле это единственное в мире устройство, позволяющее за доли секунды переносить огромные массы заданного вещества через пространство. Секрет его безнадёжно утерян вместе с Хранителями. Но даже сам факт его существования объясняет многие загадки строительства пирамид в Древнем Египте.

Так вот, продолжал Семён своё повествование, операция Князя была проста, надёжна и эффективна. Каждый из её участников, в том числе и Вацлав Гавел, не говоря уж о тебе и Маргарите, получил свою версию событий, рассчитанную так, чтобы с наивысшей вероятностью заставить человека выполнить все предписания. Кому-то ближе была версия о библиотеке, кому-то — о евгенистах, а кому-то казалось, что он выявляет внутренних врагов страны и ограничивает влияние вездесущих американцев.

Только сам Князь и разработчики операции, не покидавшие Москву до успешного её окончания, знали подробности.

— В их числе был и я, — добавил Семён. — Теперь тебе понятно, с кем ты связался?

— Да, — ответил я сдержанно, хотя внутри меня яростно спорили две личности: молодой Ваня, ещё веривший в идеалы добра, пусть даже и с кулаками, и новый, ещё неосознанный Иван, называемый в Пирамиде Растущим, которому, по большому счёту, было откровенно наплевать на мелкие людские инсинуации, выяснения отношений и моральные оценки.

— Рита когда узнала? — спросил я.

— Недавно, прошлой весной, по-моему, — ответил Семён, немного помолчав.

Он пристально вглядывался в меня, пытаясь понять, о чём я думаю.

— Но ей Сам рассказал, она не от меня узнала, — добавил он, — так что не из-за меня она так внезапно исчезла.

— Надо полагать, Князь посвятил её в детали тоже неспроста. Был у него и на это определённый расчёт. Великий стратег! Он точно знает время и цену информации… Как же это он в тебе ошибся, а? Или же… я всё это сейчас услышал тоже по его воле?

Семён покраснел.

— Я отказывался, но мне пришлось. Он убедил меня, ей-богу! В конце концов, ты должен знать всю правду. Кто, если не ты?

— Ещё немного, и я почувствую себя богом, — бросил я резко. — Ладно, Сеня, как видишь, я принял информацию к сведению, и сейчас не испытываю ни злости, ни восхищения, и не чувствую себя обманутым. Тогда я был другой, и на месте Князя, наверное, я-сегодняшний поступил бы так же.

Семён восхищённо глядел на меня во все глаза.

— Так ты поедешь в Рим? — спросил я его.

— Конечно, монсеньор! Честно говоря, соскучился я по делу, да и что скрывать, дома мне сейчас живётся не слишком комфортно.

Он как-то уныло улыбнулся, и мы, наконец, попрощались.

Попрощались, чтобы больше никогда не увидеться.

Глава 13. Римские дела

Надо отметить, что отправляя Семёна в Рим, я предполагал для него лёгкое развлечение в профилактических целях, не более того. Ну что с того, что какой-то учёный получил разрешение поковыряться в архивах Ватикана? Напишет диссертацию, прочитает курс лекций, и на этом всё закончится.

На деле же всё оказалось существенно сложнее, так что мне, находясь в Кировске, пришлось помогать Семёну при помощи вмешательства третьего уровня.

Впрочем, пойдём по порядку. Итак, он отправился в Рим.

Старший оперативник вроде Семёна обладает не только огромным количеством навыков и колоссальным опытом работы в различных местах земного шара. Он также обладает полномочиями привлекать к работе местных апликаторов и проникать на любой объект вне своего сектора Пирамиды. Достаточно получить согласование кураторов — местного и начальствующего. В нашем случае местным куратором Пирамиды в южно-европейском секторе был кардинал-священник Павел Пуар, а начальствующим для Семёна, очевидно, был Князь.

Кардинал прекрасно осознавал угрозы текущего момента, неоднократно высказывая свою позицию в интервью, и поэтому деятельность московского сектора по сохранению ценностей приветствовал и поощрял. С ним было нетрудно договориться о работе Семёна в Италии, более того, он пообещал оказывать всяческую поддержку в поимке злосчастного учёного.

Дело в том, что активные действия так называемой группы «банкиров» по разрушению базовых моральных ценностей, выражающиеся, прежде всего, в судебных исках против прелатов Католической церкви, массовых акциях нетрадиционных меньшинств, пропаганде свободных отношений и однополых браков, в последнее время стали ощутимо подталкивать католиков к критике западного общества. В частности, наш кардинал Павел Пуар в своих статьях и интервью часто говорит о разрушении моральных устоев на Западе.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного, так как он — высший посвящённый, знакомый с Князем ещё со времён Ивана Грозного, и интересы Пирамиды, прямо противоположные интересам «банкиров», весьма близки кардиналу и как посвящённому, и как прелату церкви.

Семён должен был встретиться с Павлом Пуаром в базилике Санта-Прасседе, дабы получить официальное разрешение на доступ к архивам Ватикана.

Но с самого момента его прилёта в Рим всё пошло не так, как планировалось.

Во-первых, вместо аэропорта Чампино самолёт сел в аэропорту Леонардо да Винчи «по техническим причинам».

Во-вторых, Павел позвонил Семёну и отменил встречу в день прилёта, сославшись на плохое самочувствие.

В-третьих, Семёна никто не встретил, хотя об этом тоже был предварительный договор.

Сами по себе эти события вполне могли иметь место, каждое в отдельности. Но все вместе, разом — наводило на подозрения.

Семён позвонил мне и сообщил об этом сразу, как только состоялся разговор с кардиналом.

Я посоветовал ему на всякий случай поехать в другую гостиницу, так что вместо забронированного номера в обычном трёхзвёздочном отеле Реппублика, что на Виа Национале, Семён направился в более дорогой Гранд Тиберио на улице Латтанцио.

Впрочем, насколько мне было известно по моим прошлым поездкам в Италию, отель имени императора Тиберия (того самого, при котором распяли Христа) вполне оправдывал свои четыре звезды. Невысокое малопримечательное пятиэтажное здание обладало современной инфраструктурой, а также миниатюрным парком на последнем этаже, откуда по вечерам приятно было смотреть на сияющую огнями цитадель римско-католической церкви — Ватикан.

Семён снова связался со мной, когда устроился в отеле.

— Ты пока устраивайся, — сказал я ему, — отдохни, погуляй. Присмотрись. Нет ли наблюдателей, ну, как обычно. А завтра прямо с утра отправляйся в базилику, тебя будут ждать.

Разговоры по сотовой связи у нас были короткими, в одну-две фразы. Апликаторы умеют многое, но не умеют выходить на связь при помощи ментальной связи, поэтому приходилось пользоваться обычными средствами, которые, как всем хорошо известно, плохо защищены от прослушивания спецслужбами. Так что пятисекундные разговоры были у нас в ходу.

Как бы мы ни ругали «банкиров», пестующих техногенную цивилизацию, стоит отдать должное их успехам в плане обеспечения индивидуального жизненного комфорта и сопряжённого с ним тотального контроля над потребителями. Создавая человека-потребителя, они одной рукой давали людям физический комфорт и нравственную свободу, а другой опутывали его всевозможными сетями и связями, имея возможность не только знать, кто и чем занимается, но и направлять поступки и помыслы рядовых граждан. А это — прибыль, власть и высший комфорт для сильных мира сего.

Пирамида, разумеется, тоже использовала все современные технические средства и влияла на людей. Но мы никогда не хотели создать потребительское общество, где все живут по определённому шаблону: покупай всё что хочешь и не думай о последствиях. Наоборот, мы старались подогревать интеллект и пестовать «человека разумного», способного принимать взвешенные решения на основе собственных, а не навязанных интересов, и в рамках собственной системы ценностей. Поэтому мы, в отличие от «банкиров», никогда не навязывали модель поведения и не разрушали менталитет и устои разных народов.