Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная

Марсий дернулся. Мадам Лилит бросила на него презрительный взгляд, поправила зеркальную установку и направилась к жабе. Внезапно дорогу ей преградил доселе державшийся в тени Глюттон Медоречивый.

— Не так быстро, первый советник, — сказал он, останавливая ее тычком тросточки в грудь, и повысил голос, обращаясь к народу. — Слышать — это хорошо, видеть — еще лучше, но, как известно, органы чувств могут нас обманывать. Кто знает, вдруг то, что вы увидите и прочтете, всего лишь ловкий фокус или того хуже… подделка?

— Что вы делаете? — прошипела мадам Лилит.

Принц ответил ей громко, чтобы слышала вся площадь.

— У добрых жителей королевства и наших уважаемых гостей не должно остаться ни малейших сомнений в истинности того, что они увидят. — Эта девушка, — он указал на меня, — здесь потому, что именно она обнаружила и принесла документ, представляющий исключительную важность для всех нас. И сейчас она подтвердит подлинность свитка магической клятвой.

Мадам Лилит оторопела, в глазах мелькнула растерянность, и тут я поняла: она ничего не знала про клятву, идея принадлежала Глюттону Медоречивому. Отсюда и ее удивление при виде меня.

Принц тем временем поднял над головой зажатую меж большим и указательным пальцем красную пилюлю:

— Магическая клятва — идеальная проверка. Она мгновенно изобличает ложь. Что бы потом ни говорили, все сказанное под ее воздействием — неопровержимая правда. Подойди сюда, дитя, не бойся.

Я сглотнула и приблизилась. Мадам Лилит опомнилась.

— Нет. — Она выставила ладонь и понизила голос до шепота: — Мы так не договаривались.

— Успокойтесь, племянница, — тоже шепотом ответил принц, — так еще лучше. Этот цирк нам на руку, все идет по плану.

— По чьему плану?

Он не ответил. Бесцеремонно отодвинул ее и положил руку мне на плечо. Стоило труда удержаться и не сбросить ее.

Эол Свирепый растерялся не меньше первого советника. Даже Марсий перестал извиваться. Народ так вообще забыл дышать.

Покровитель факультета магической дипломатии был сам не свой: ни следа привычной вкрадчивой сдержанности. Протез блестит, язык то и дело облизывает пересохшие губы, голос дрожит от нетерпения:

— Повторяй за мной: «Я, Оливия Виктима Тринадцатая, клянусь, что своими руками вынесла этот свиток в пасти жабы из хранилища Академии, где он содержался последнюю тысячу лет».

Глаза мадам Лилит сузились.

— Ах ты лживый, гнусный… — начала она, уже не заботясь о том, чтобы говорить шепотом.

— Што фсе-таки сдесь происходит? — вопросил Парикастый у Кругленького. — Вы хоть што-нибуть понимать фо фсем этом?

— Особенности местного менталитета, — жизнерадостно отозвался тот. — Давайте просто смотреть.

— …ненадежный, жадный до власти… — продолжала разоряться мадам Лилит. Вид у нее был пугающий: глаза навыкате, пальцы скрючены. Кажется, еще миг, и вцепится принцу в горло.

Эти двое стоили друг друга: ни дать ни взять шакалы, грызущиеся за добычу.

— Поздно, племянница, — прошипел Глюттон Медоречивый так, что расслышали только мадам Лилит и я. — Свиток подлинный, а вот содержимое я слегка подправил, пока ты бегала примерять трон. Так что вместо королевы у Затерянного королевства будет новый король — тот, который должен был встать у власти еще десять веков назад. А вместо этого гнил в камне, наблюдая за тем, как одно недостойное поколение сменяется другим, таким же, и рыча от бессилия. — Он повернул ко мне полубезумное лицо, бешено вращая кроваво-красным протезом, и крикнул, брызжа слюной:

— Раскусывай!

За те доли секунды, что у меня были, я поняла две вещи: первое — родственные чувства не самая сильная сторона Глюттона Медоречивого, и второе — он очень точно подобрал формулировку клятвы: сам свиток подлинный, подкорректировано только содержимое. Похоже, принцу, в отличие от меня, это удалось. Значит, кончина от разрыва на части мне не грозит, зато друзья получат свободу.

— Нет! — завопила мадам Лилит и ринулась вперед, чтобы помешать.

Я выпалила клятву и раскусила пилюлю.

* * *

И в ту же секунду мир завертелся в багровом вихре. Послы, мадам Лилит, принцы, Марсий, толпа на площади превратились в смазанные пятна, уносимые алым ветром. Я стояла в эпицентре урагана, а вокруг вращались какие-то клочья, крупицы, ленты, и клубы тумана. Со всех сторон слышались обрывки фраз, смех, шепот, ссоры, окрики, знакомые и незнакомые голоса говорили одновременно. Бордовые зигзаги то и дело распарывали вселенную, оставляя в воздухе быстро затягивающиеся порезы. Из одной такой прорехи вышел некто, отогнул краешек моей души и, деликатно поинтересовавшись «вы позволите, принцесса?», скользнул внутрь.

Клятва двигалась внутри меня от одного клочка воспоминаний к другому, сшивая их в одеяло жизни, вытаскивая на свет то, о чем я никому не рассказывала, вороша и перетряхивая личное, струясь по жилам в поисках нужного эпизода, при этом бормоча: «не то, снова не то…», «а, может, это?», «нет-с, ищем дальше…»

Вот я, спрятавшись за дворцовую колонну, спешно натягиваю бриджи, которые Мика стащил из прачечной, чтобы мы могли сбегать в город поглазеть на бродячих артистов. Сам он караулит, не идет ли кто по коридору. Ему десять, а мне двенадцать, и принцессе не пристало появляться на таких представлениях…

А вот я назло нянюшке отрезаю свои уродские косички — чтобы она больше не могла заворачивать их вокруг ушей. С этой прической я похожа на барана.

В следующем воспоминании я поддаюсь искушению разок лизнуть ледяного петушка во дворце Снежной королевы, выстроенном к Новому году. Фрейлины прикрывают нас юбками и вежливо улыбаются проходящим мимо гостям, пока лейб-медик пытается отлепить мой язык…

Клятва двигала, переставляла, копалась, то и дело перемежая действия фразочками вроде «так, придется чуток потесниться», «ну и ну! и вы это правда сделали?»

— Хм, а вот это интересно! Неужели зубы не мешают? — заметила она, наткнувшись на мой поцелуй с драконом.

— Не ваше дело! — вспыхнула я. — Вы за жабой пришли, вот ее и ищите! А то, пока вы там возитесь, уже вечер наступит.

— На сей счет не волнуйтесь, принцесса, для остальных пройдет лишь пара секунд, — хмыкнула клятва и тут же чертыхнулась, споткнувшись о нужное воспоминание. — А вот и наша жабочка!

Сцена в подземном зале Академии прошла перед глазами, как в замедленном показе. Помещение было воссоздано до мельчайших деталей, только фантомы состояли из красного тумана, словно бы подсвеченного изнутри. Неужели это я? Так странно видеть со стороны, будто и не со мной было…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});