Приручить и обезвредить - Витта Лин

совершенно не в силах разговаривать.

– Я не выдержал, даже просто глядя на то, как ты кончаешь, и немного тебя испачкал. Давай помоемся.

Мы медленно моемся, ужинаем едой из доставки и ложимся спать, вымотанные последними днями. Засыпаю в ощущении тотального спокойствия и безопасности. Я вдыхаю поглубже запах его кожи, обнимаю за талию и проваливаюсь в сон. В последнее мгновение чувствую, как он прижимается губами к моим волосам.

Следующим вечером.

Сижу на диване перед выключенным телевизором. Я в его огромном халате, будто в одеяло завёрнута. Лёша заходит с дымящейся чашкой с чаем, подаёт мне. Садится рядом. Я вижу, что он хочет что-то спросить, и не нравится мне это напряжённое выражение лица.

Алексей

Марта у меня дома – это одно из самых классных событий за последние годы. Я скучал и сильно нервничал в эти дни. Наконец, сейчас я могу быть спокоен, так как знаю, что кошка в безопасности дома. Но нам нужно кое-что обсудить. Сажусь рядом с ней.

– Хорошая моя, я слышал часть разговора с твоей матерью…

Она перебивает меня.

– Лёш, мне и так стыдно за эту ситуацию, я не хочу обсуждать реакцию матери.

– Прости, но я хотел поговорить как раз о твоей реакции на кое-какие её слова…

Глава 26. Независимость

Вроде ничего страшного, но меня немного напрягает, как она… испугалась, что ли, вопроса про беременность.

– Марта, ты хочешь детей?

– При чём здесь дети?

– При том, что, когда мама тебя спросила о беременности, ты была достаточно резка и категорична.

– Лёш, мы вместе сколько? Три месяца? Какие дети? Мы с тобой съехались-то сейчас только потому, что меня из дома выгнали.

– Мы съехались, потому что у нас есть чувства друг другу. По крайней мере, я так считал.

Что-то обрывается в груди. Неужели она действительно в этом видит только решение жилищной проблемы?

– Лёш, я влюблена безо всяких сомнений. Ты в моей голове, груди и иногда в печёнке, но дети – это слишком. Я не готова к такой ответственности.

– Не готова сейчас или вообще?

Я замираю, кажется, весь, даже задерживаю дыхание, в ожидании ответа. Я люблю её и наверняка готов буду к любому повороту, но не могу представить себе, что спустя хотя бы пару-тройку лет никто не будет бегать босыми пяточками по загородному дому.

– Сейчас. Лёш, я хочу твёрдо стоять на ногах, когда приду к этому.

– Не понял. Это звучит так, будто ты одинока и собираешься рожать от донора.

– Не говори ерунды, какой донор.

– Марта, я не говорю, что мы прямо сейчас пойдём делать ребёнка, но всё же, ты же понимаешь, что я как раз твёрдо стою на ногах? Я с самого начала говорил, что настроен серьёзно, что готов к семье. А семья – это папа, мама и дети.

– Нет! Чёрт, ты не понимаешь меня! Я! Услышь меня, я должна быть уверена, что потяну одна.

– А где в этой схеме место для меня? Почему ты просто вычеркнула меня из этой ответственности?

– Потому что!.. Лёш, это мои принципы. Жизнь слишком непредсказуема, а с твоей работой ещё и опасна, чтобы я была так легкомысленна и планировала ребёнка, рассчитывая на других! Даже на тебя.

Марта

Я смотрю как Лёша резким движением встаёт с дивана, идёт в прихожую и срывает куртку с вешалки, одевается.

– Лёша, я имею право на уверенность в завтрашнем дне. Поговори со мной, куда ты уходишь? Давай всё обсудим.

– О, милая, имеешь! И, по всей видимости, я никогда не смогу быть тем, кто тебе её даст! Твою мать, Марта, это серьёзно! Я мужчина, я доказываю тебе это каждый день. Каждый чёртов день я делаю всё, чтобы моя девочка могла быть девочкой, а не звенеть стальными яйцами. Но ты так вцепилась в свою независимость, будто если ты хоть на секунду расслабишь булки, мир рухнет! Но, чёрт возьми, Марта, не рухнет! Представляешь, можно строить отношения, в которых участвуют двое! ДВОЕ, блять, я в шоке, ты же сделала из меня просто ёбаря, а не своего мужчину! То есть мы можем трахаться, даже съехаться, но моё мнение не имеет никакого веса. Всё что я делаю, не имеет веса! Нихуя, ни граммулечки, потому что Марта у нас сильная и независимая!

Он разворачивается и уходит, хлопнув дверью.

Я стою и смотрю на закрытую дверь несколько минут. Одинокие слезинки стекают по щекам. И что теперь? Это конец?

Алексей

Я часа три уже бью грушу в спортзале, пытаясь сбросить нервное напряжение, но не отпускает ни на секунду. Эта женщина вытащила всё моё нутро и взбила венчиком. А как мне теперь себя привести в порядок?

Я зол, разочарован и потерян. За этими чувствами не вижу окружающих. Когда кто-то касается моего плеча, я рефлекторно разворачиваюсь и бью. Кирилл уворачивается.

– Лёх, ты чего вне графика?

Я молчу. Вываливать на друга личные переживания не хочу. Эти вопросы надо решать с Мартой. Осматриваю зал – мы остались вдвоём.

– Кир, давай спарринг?

– Да без проблем. Смотрю, тебе прям надо.

Ближайшие сорок минут мы бьём друг друга профессионально поставленными ударами. Мышцы горят. Периодически делаем перерывы, в которые я понимаю, что облегчение так и не наступает. Сбросить внутренний накал не удаётся. В какой-то момент я теряю контроль и начинаю наносить очередь ударов один за другим со всей силы. И только когда совсем уже выдыхаюсь, останавливаюсь и просто сажусь на пол в ринге. Я даже не обратил внимание, что Кир просто позволил мне выпустить пар, лишь иногда блокируя удары. Вытираю пот с лица.

– Полегчало?

– Есть немного. Спасибо. Мне нужно было…

– Можешь не объяснять. Слушай, в субботу встречаемся в «Астории». Празднуем мои тридцать шесть в узком кругу. Жду тебя с Мартой.

Я резко вскидываю голову, не ожидая услышать её имя. Потом вспоминаю, что сам просил Кирилла пробить информацию по Марте.

– Ты же ещё с Мартой? Или я что-то пропустил?

Глава 27. История в «Астории»

Я не задумываюсь над вопросом Кирилла ни секунды.

– С Мартой, – вздыхаю, но утвердительно киваю.

Мы ещё вместе, надеюсь так и останется, но куда двигаться дальше не понимаю.

– Спасибо за приглашение, Кир, мы будем на праздновании. Ладно, пойдём по домам.

Еду домой и не знаю, что говорить. Куча мыслей в голове. И готов ли вообще к разговору? Меня задела позиция Марты. Я как будто удобное приложение в её