Надломленные оковы (СИ) - Петюк Дмитрий Desmond

Его лицо покраснело, а глаза вылезли из орбит. Как сильно бы он ни сопел, изо рта не издавалось ни звука. Постепенно его взгляд наполнился сначала ужасом, а затем осознанием.

— Да, ты правильно понял. Я — Ульрих Зиберт. Владелец этого тела и этого мозга. И я полностью контролирую этот сон. Отдавать здесь приказы могу только я, а тебе остаётся их лишь выполнять. Правда, прекрасный расклад?

Он перестал пытаться выговорить управляющее слово и стоял, зыркая на меня исподлобья.

— Находясь здесь и сейчас, я могу сделать с тобой что угодно. Ослушаться моего приказа ты неспособен. Не сможешь даже проснуться — ведь сон, созданный силой моей богини, имеет прочность алмаза.

— В этом мире алмазы — дешёвые побрякушки, — пробормотал он.

— Пытаешься язвить? — удивился я. — Ты забыл, сейчас мы находимся в моём мире. Давай проясню ситуацию. Мы оба знаем кодовое слово. Но произнести его могу только я. А значит, ты находишься в моей полной власти. Не можешь ни уйти, ни скрыться и ни переждать. Даже если прямо сейчас случится чудо, и ты проснёшься — то рано или поздно заснёшь снова. Даже если бы тебе удалось сменить слово для безусловного приказа, то оно станет известно и мне тоже. Ты — единственный владелец Поводка, которому вынужден подчиняться. Но я — это ты, а значит, мои приказы для тебя закон. Даже верни я способность использовать Поводок, обернуть против меня его не удастся — ведь Узда наложена только на тебя. Удобно, не правда ли?

Я замолчал, поймав скверное ощущение, что слишком заслушался звуком собственного голоса. Ну что же, теперь прекрасно понимаю киношных злодеев, которые раскрывают пленённому главному герою все свои планы. Как можно удержаться и не глумиться, если тот, кто столько лет был настоящей занозой в заднице, находится перед тобой, такой жалкий, такой беспомощный, такой бессильный? Как остановиться и подавить чувство триумфа? Удержаться и не показать, насколько ты хорош, как ловко, тонко и хитро свёл на нет все его усилия? Это было бы настоящей пыткой, причём, отнюдь не для пленника. К счастью, я знал, что Нризу никуда не деться, что у него нет ни малейших шансов на освобождение. Пытаясь отогнать мысль, что все эти Тёмные Повелители считали точно так же, я продолжил:

— Когда-то ты появился в моём теле и прогнал меня в глубины сознания. Ублюдок ауф Каапо попытался меня изменить, лоботомировать и превратить в послушную собачку. Но настоящий я не погиб. Милостью богини, милостью госпожи и повелительницы Ирулин, я смог выжить, сохранить свою душу. К сожалению, я потерял добрую половину жизни, и этого никак не исправить. Но уж остаток дней проведу самим собой.

— Собой? — зло прошипел Нриз. — Никчёмным человечком, одним из шести миллиардов? Обычным работником небольшого бюро, чья жизнь — бессмысленное существование от будней до выходных? Чья вершина желаний — просиживать жопу на работе, чтобы на выходных попить пива с такими же бесполезными тупицами, как и он сам? Или говоришь о роли прислуги мелкой богини, подвешенной Хозяином, словно коровья туша на крюке мясника?

Я лишь улыбнулся, не обращая внимание на его приступы бессильной злобы. Чего-чего, а затевать с ним дискуссию о смысле жизни не было ни малейшего желания. Как и доказывать, что искреннее служение той, кого люблю всем сердцем, отличается от собачьего подчинения мрази, устроившей мне-ему лоботомию, лишив даже намёка на свободу выбора.

— Знаешь о чем больше всего жалею? — спросил его я. — О том, что ты никогда не сможешь понять, что мне пришлось пережить. Что я чувствовал, наблюдая, как лишённое воли ничтожество, способное лишь жрать и пресмыкаться перед всемогущей мразью, превращает моё тело в заплывший жиром бурдюк. Невыносимое ощущение бессилия, которое я испытывал, не имея возможности выбраться и сделать хоть что-то. Но теперь всё позади. И ты прекрасно это осознаёшь.

Нриз твёрдо посмотрел мне в глаза и ответил:

— Получается, я сам дал тебе в руки средство своей погибели.

Меня удивила перемена тона, но я кивнул.

— Именно.

— Что же, ты победил. Тогда чего медлишь? Давай покончим с этим!

Признаюсь, такое мужественное поведение перед лицом неминуемой гибели стало для меня неприятным сюрпризом. Я привык воспринимать Нриза как аморфного и бесхребетного слизняка, а не как человека, спокойно глядящего в глаза смерти. И сама идея завершить сорок лет ненависти и страданий буднично, словно выключаешь свет в гостиной, вызывала злость. Мне хотелось, чтобы он разделил мои боль и отчаяние. Чтобы страдал так же сильно, как это делал я.

— Э, нет! Не торопись! — оскалился я. — Помнишь мои слова, что тебе не понять мою боль? Ну так вот, я — Ульрих Зиберт, паладин Владычицы Зыбкой Грани, и ты находишься в Царстве её! В этом месте нет ничего невозможного! Директива: понимай!

Подчиняясь моей воле, последнее слово словно обрело материальность, прогремев на всю вселенную и рухнув ему на плечи невыносимым грузом. Я открыл свои чувства и, используя сон, словно проводник, направил их прямо к нему. Он не имел возможности отвернуться или закрыться — хоть мы и являлись разными личностями, но всё равно оставались одним человеком. Он получил редкую, выпадающую единственный раз в жизни возможность взглянуть на себя со стороны. Ну а я — забрать всё, что он имеет. Знания. Память. Суперкомпьютер в голове. Тело.

Он стоял, ошарашенно уставившись в пространство, не в силах совладать с бурным потоком накопленной мною горечи и лишь тяжело дышал. Глядя, на его исказившееся в муке лицо, я громко расхохотался. Мне хотелось издать торжествующий рык первобытного дикаря, сразившего саблезубого тигра с помощью примитивного каменного топора, спортсмена, поставившего в марафонском забеге мировой рекорд, закричать во всё горло, словно человек, впервые забравшийся на высочайшую вершину мира. И, подчиняясь моим бурлящим чувствам, весь окружающий мир пришёл в движение.

Поднялся, завывая, сильный ветер, могучий ураган, способный сметать каменные стены, словно картонные коробки. С ясных безоблачных небес забили молнии, чьи ослепительные вспышки превратили мир в череду сменяющихся стоп-кадров. Я стоял среди этого буйства неподвижно, словно центр мироздания, ветер ворошил мои волосы, а электрические разряды пробегали по моим рукам. И чувствовал себя всемогущим.

Нриз щурил глаза, сильно наклонившись навстречу ветру. Если бы не моя воля, заставляющая весь мир удерживать его на месте, он бы улетел прочь, словно песчинка. Если бы не мой приказ, заставляющий его продолжать стоять, он бы рухнул навзничь. Если бы не поток моих бурлящих чувств, переполняющих его сознание, он бы смог произнести какие-то слова или выкрикнуть оскорбления.

— Пора с этим кончать! — прогремел на весь мир я, перекрывая своим голосом вой ветра.

Я вытянул руки, и мои пальцы удлинились, превращаясь в длинные клинки. Ясное небо затянули тёмные тучи. У меня за спиной распахнулись крылья чёрного тумана, сквозь которые били длинные ветвистые молнии, пробегающие по моему телу и волосам. Молнии собрались на клинках, раскаляя их добела, превращая в полосы ослепительного света. Я сделал шаг вперёд.

До этой ночи мои способности навредить Нризу были очень ограниченны. Я мог разве что подтолкнуть его к неверному решению, подарить плохой сон или же не дать нормально выспаться. Но теперь он оказался полностью в моей власти. Уязвим и беспомощен настолько, что я чувствовал себя главным злодеем из фильма ужаса, не хватало только перчатки, шляпы и рваного свитера в красно-зелёную полоску.

Я замахнулся светящимися когтями. Стоит моей руке опуститься — и он умрёт, а тело займёт законный хозяин. Абсолютная память, вычислительные и аналитические возможности, а также бесконечный багаж знаний — это последствия физиологических изменений, произведённых над моим беззащитным мозгом. Смерть Нриза как личности подарит мне всё, что он имеет, за исключением приказов, запретов и желания пресмыкаться перед Эгором ауф Каапо.

Время замедлилось и потекло с бесконечно низкой скоростью. Поток света и тепла, соединявший моё сердце с силой госпожи, во время этого замаха изменился. Чарующая мелодия, звучащая на краю сознания, превратилась в дикую какофонию диссонансов. Свет наполнился прожилками чернильной тьмы. Восхитительная сладость стала отдавать тухлятиной и прогорклым жиром. Всё естество ощутило, что я нахожусь на грани. Что стоит продолжить, стоит совершить поступок, антагонистичный Праву моей богини, это безвозвратно разрушит нашу связь, лишит меня благодати. Рука, занесённая, чтобы нанести решающий удар и навсегда разрушить препятствие, замерла в воздухе. Мне хотелось уничтожить Нриза, но совершить предательство самого близкого существа, отбросить всё, что мне так дорого, я не мог и не имел права.