Оружие возмездия - Андрей Завадский

Велиорн, повернувшись лицом к ветру, зажмурился, чувствуя соленые брызги на лице. Он любил такие моменты, когда его корабль, надежный и послушный, словно часть его самого, несся на всех парусах, обгоняя ветер и споря с легкими облаками, гонимыми по небосводу. Это было самое лучшее, что мог ощутить человек, так, по крайней мере, считал Велиорн, и его люди, четыре десятка лихих парней, отчаянные мореходы и прекрасные бойцы, были согласны с ним. Все они были влюблены в море, с равным восторгом принимая и легкий утренний бриз и могучий шквал, способный поднять в воздух целый корабль. И не меньше, чем рокот океана, их слух услаждал звон абордажных сабель и крики поверженных врагов, раздававшиеся, когда в море находился смельчак, не испугавшийся бросить вызов самому «Бегущему».

Капитан бросил взгляд на палубу, и первым, что бросилось ему в глаза, был треклятый северянин, как и прежде, терзаемый морской болезнью, которую, к чести своей, всеми силами пытался превозмочь. Он опять вышел на палубу, дабы глотнуть свежего морского воздуха, и сейчас стоял возле фальшборта, едва не перегибаясь через планширь и глядя вперед, туда, где вскоре могла показать туманная полоса берега. Велиорн неприязненно посмотрел на этого странного человека, и тот краем глаза тоже взглянул на капитана. Он знал, что гордый морской волк нисколько не обрадовался, когда получил приказ из вольного охотника превратиться в шкипера посыльного судна, хотя Велиорн и не сказал ни слова возмущения. Но он действительно был зол на то, что ему приходилось теперь везти в Фолгерк какого-то пассажира, пусть то была воля правителей. И этот наемник с севера, вероятно, понимая чувства капитана, старался не попадаться ему на глаза, чему Велиорн был искренне рад.

Ратхар, заметив исполненный недовольства взгляд капитана, лишь слегка поморщился, сделав вид, что не смотрит в сторону Велиорна. За время плавания он уже привык к тому, как смотрит на него капитан этого судна. В чем-то Ратхар понимал его, ибо эта легкая шхуна, команда, сплошь состоявшая из отчаянных головорезов, явно не были предназначены для такого спокойного плавания, уж он, будучи воином, чувствовал это. «Бегущий» словно был создан для боя, стремительных погонь, но никак не для того, чтобы возить по морю пассажиров. Но, как бы то ни было, капитану все же следовало смириться с волей своих правителей, благо все плавание едва ли заняло бы больше десяти дней.

События, в центре которых оказался Ратхар, развивались стремительно, и порой даже трудно было предугадать очередной поворот судьбы. За последнюю неделю наемник успел побывать и узником в элезиумской тюрьме, куда его без долгих размышлений определили доблестные городские стражники, и почетным гостем одного из сенаторов, человека, обладавшего в Видаре почти абсолютной властью, а теперь вот примерил на себя маску загадочного посланника Сената, столь важного, что ради него отправили в дальний путь лучший корабль флота Республики.

Сейчас, на четвертый день путешествия, «Бегущий», оправдывая свое название, уже плыл вдоль берегов орков, хотя, разумеется, землю с расстояния в полсотни миль разглядеть было трудно и в ясную погоду, а нынче все вокруг окутал густой туман. Только сидевший на мачте матрос мог видеть, что творится вокруг, с палубы же ничего нельзя было разглядеть уже в паре десятков саженей. Было утро, и туман должен был рассеяться вскоре, пока же молочно-белая пелена стеной окружала корабль, переваливавшийся с волны на волну.

Ратхар никогда не любил море, можно сказать, наемник его терпеть не мог, ибо стоило только ему удалиться от берега хотя бы на пару миль, с воином непременно происходило что-то неприятное. За всю свою жизнь Ратхар лишь пять раз совершал дальние плавания, и трижды корабль, на котором он плыл, подвергался нападению в открытом океане, а один раз их атаковало какое-то морское чудище. В тот раз немногие счастливчики, которым удалось спастись, провели много дней на голой скале посреди океана, пока их не подобрал случайно оказавшийся в тех водах купеческий парусник.

Это плавание началось с того, что Ратхара скрутило в диком приступе морской болезни, и первые два дня наемник провисел мешком на планшире, перегнувшись через борт с подветренной стороны. Он почти не ел, ибо пища, подолгу не задерживаясь в желудке, выходила наружу. Впрочем, этой напасти не избежал не только Ратхар, но и многие из гвардейцев, сопровождавшие наемника. Чернокожие богатыри, шатаясь и едва не падая, один за другим бежали к борту, стремительно опорожняя желудки. Их враз посеревшие лица выражали вселенское страдание, и моряки, сперва вдоволь насмеявшись, стали посматривать на воинов с явным сочувствием. Возможно, на суше гвардейцы были страшным противником, хотя сам Ратхар так не считал, ибо видел бойцов и получше, но на море от этих солдат толку не было. Их сил едва ли хватило бы, чтоб просто поднять свои ятаганы.

На третий день Ратхар все же вновь ощутил радость жизни, почувствовав себя человеком, а не набитым помоями бурдюком. Морская болезнь начала утихать, видимо, сломленная силой воли наемника, который, наконец, сумел сытно позавтракать, перестав постепенно обращать внимание на спазмы. Однако уже к полудню с юга налетел сильнейший шторм. Шквал, буквально обрушившийся на корабль, едва не разбил его о рифы, и только мастерство капитана, который лично стал к штурвалу, позволило всем, кто был на борту, остаться в живых. Волны, каждая высотой с крепостную стену, обрушивались на судно, заливая его водой и смывая за борт людей. После того, как в пучине пропал четвертый матрос, Велиорн решил вести «Бегущего» к берегу, дабы там переждать разгул стихии. В кромешной мгле капитану удалось найти удобную бухту, защищенную от ветра и волн, и там «Бегущий» бросил якорь.

Капитан не рисковал покидать укрытие до тех пор, пока стихия не успокоилась, ибо опасался за свой корабль и жизни своих людей. Тяжелые волны могли запросто разбить шхуну о скалы, и здесь никакое мастерство моряков не смогло бы помочь им остаться в живых. К тому же шторм сильно потрепал «Бегущего», повредив такелаж и сорвав паруса, поэтому вынужденную задержку матросы использовали для спешного ремонта, а когда море, наконец, успокоилось, забрав, видимо, достаточно человеческих жизней, «Бегущий» вновь устремился на запад. Велиорн получил приказ перехватить в океане корабль, даже точно не зная, под чьим он идет флагом, а потому не мог зря терять время.

Пока на горизонте не было видно ни единого паруса, лишь однажды, на второй день плавания, наблюдатели заметили орочью ладью, приблизившуюся к «Бегущему» на милю, а затем стремительно развернувшуюся в сторону берега. И по-прежнему матросы зорко вглядывались в гладь моря в поисках чужого паруса, но, казалось, вокруг них на многие мили окрест вообще нет ни единой живой души.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});