Властелин колец - Джон Толкин

Сэм нахмурился. Если бы он мог просверлить взглядом дыру в Голлуме, тот давно стал бы похож на решето. Верного слугу одолевали сомнения. С виду Голлум–Смеагол вроде не притворялся и действительно изо всех сил старался помочь Фродо, но Сэм хорошо помнил подслушанный разговор и не мог поверить, чтобы старый добрый Смеагол, многие годы не смевший и пикнуть, вот так, сразу, одержал победу. Как бы то ни было, последнее слово в споре осталось за Голлумом, а не за Смеаголом. Сэм догадывался, что две половинки злосчастного создания, Смеагол и Голлум (про себя он их называл Ползучкой и Вонючкой) – подписали перемирие и заключили временный союз. Оба готовы были на все, чтобы Кольцо не попало к Врагу; оба хотели уберечь Фродо от плена и присматривать за ним как можно дольше – во всяком случае, пока у Вонючки остается надежда наложить лапы на «Сокровище». В другую дорогу Сэм, признаться, не очень–то верил.

«Одно хорошо – ни та ни другая половина старого негодяя не подозревают, какой подвох мы им готовим, – думал Сэм. – Догадайся он, что господин Фродо собирается покончить с его Сокровищем, беды не пришлось бы дожидаться. Наш приятель Вонючка трясется от одного упоминания о Враге, а ведь он у Врага как бы на службе – или был на службе. Он заложит нас, не сморгнув, – только бы Враг не прознал, что его бывший пленник нам помогает! А если Вонючка дознается, что мы хотим пустить его Сокровище в переплавку, он ни перед чем не остановится. По крайней мере, мне так кажется. Надеюсь, хозяин хорошенько подумает! Ума у него палата, это верно, да вот сердце чересчур уж доброе. Ни один Гэмги на свете не смог бы сказать, как он теперь поступит».

Фродо ответил Голлуму не сразу. Покуда Сэм–тугодум – он же Сэм–мудрый – прикидывал и сомневался, Фродо не отводил глаз от черных утесов Кирит Горгора. Лощина, в которой они прятались, уходила в склон невысокого холма, нависавшего над глубокой, вроде рва, ложбиной, которая отделяла путников от ближайших скал. По ложбине можно было выйти прямо к черному основанию западной сторожевой башни. В свете утра пыльные и блеклые дороги, сходившиеся у Ворот Мордора, видны были особенно четко. Одна сворачивала к северу, другая шла на восток и терялась в тумане, скрывавшем подножия Эред Литуи, третья бежала прямо навстречу хоббитам. Круто обогнув западную сторожевую башню, дорога эта ныряла в узкое русло ложбины и проходила совсем рядом с убежищем хоббитов – сверху Фродо видел ее прекрасно. Миновав яму, она сворачивала к подножиям и уходила в густую тень, сплошь окутывавшую склоны Мрачных Гор; дальше она вела на юг, пробираясь по узкой полосе холмистых равнин между хребтом и Великой Рекой.

Вглядевшись, Фродо внезапно заметил вдали, на равнине, необычайное оживление. Казалось, там, скрытая расстоянием и дымным туманом, тянущимся от болот и пустошей, движется огромная армия. Во мгле то и дело поблескивали копья и шлемы, вдоль дорог, пыля, шли конные полки. Фродо вспомнил видение, посланное ему на вершине Амон Хена всего несколько дней назад. Ему казалось, что с тех пор прошло несколько лет. И вдруг он понял, что безумная надежда, на миг взыгравшая в его сердце, напрасна. Трубы этой армии звали не на битву – они трубили приветствие. То не гондорцы шли на штурм твердынь Черного Властелина, не призраки, восстав из покрытых славой древних могил, явились к Воротам требовать отмщения. Это были люди иной расы, пришедшие с бескрайних просторов Востока по зову своего Владыки. Ночь они простояли лагерем у его Ворот и теперь торопились влиться в могучую, непрестанно растущую армию Мордора. Только тут Фродо наконец осознал, какому они подвергаются риску, устроившись на отдых в двух шагах от Врага, между тем как день все разгорался. Он поскорее надвинул на голову единственную свою защиту – тонкий серый капюшон – и быстро спустился вниз, в лощину. Там он повернулся к Голлуму:

– Смеагол! Я поверю тебе еще раз. Кажется, это мой долг. Такая уж выпала мне судьба – получить помощь именно от тебя, найти ее там, где меньше всего ожидал, а тебе выпало помогать мне, хотя ты столько времени преследовал меня со злым умыслом! Пока что ты заслуживаешь только благодарности и до сей поры держал слово твердо. И действительно, – добавил он, посмотрев на Сэма, – дважды мы были полностью в твоих руках, и ты не причинил нам никакого зла. Ты не сделал попытки отнять у меня то, ради чего шел за нами. Что ж, послужи мне и в третий раз! Но учти, Смеагол: ты в опасности.

– Да, да, хозяин! – охотно закивал Голлум. – В страшной опасности! Смеагол и сам весь дрожит от страха, но он и не думает бежать. Он должен помочь доброму хозяину.

– Я имею в виду другую опасность, а вовсе не ту, что угрожает нам всем без различия, – оборвал его Фродо. – Есть еще одна, для тебя одного. Ты поклялся на вещи, которую зовешь Сокровищем. Помни это! Сокровище запомнит твою клятву. Но в то же время оно постарается коварно извратить твои мысли, чтобы ты нарушил слово, а сам думал, что свято блюдешь его! Ты сам только что по глупости разоблачил себя. Ты сказал: «Верни Сокровище Смеаголу». Никогда не повторяй этого! Не позволяй этим мыслям укорениться у тебя в голове! Ты никогда не получишь его назад. А если будешь тайно желать этого, плохо кончишь. Запомни накрепко: твоим оно уже никогда не будет! Когда дойдет до дела, я просто–напросто надену его – вот и все. Сокровище давно уже безраздельно тобой распоряжается. Если оно будет у меня на пальце и я велю тебе броситься с обрыва или в огонь – ты подчинишься мне без разговоров. А другого приказа и не жди. Так что берегись, Смеагол!

Сэм посмотрел на Фродо с одобрением, но и несколько ошарашенно: таким он его еще не видел, да и таким тоном Фродо еще никогда не разговаривал. Сэм всегда считал, что славный, милый господин Фродо по слепоте душевной чересчур мягок и снисходителен. Это, правда, не мешало Сэму свято верить, что господин Фродо все равно умнее всех на свете (за исключением разве что старого господина Бильбо и Гэндальфа). Ошибался по–своему и Голлум, – правда, ему это было извинительней: он все–таки знал Фродо всего без году неделю. Он тоже принимал доброту Фродо за слепоту. Речь Фродо явилась для него полной неожиданностью и привела в неописуемый ужас. Он рухнул к ногам Фродо, не в силах выговорить ничего внятного, кроме: «Добрый хозяин! Добрый хозяин!»

Фродо терпеливо выждал, а потом, уже не так строго, продолжал:

– Встань, Голлум, или Смеагол, если тебе так больше нравится! Расскажи, что это за другая дорога, и убеди меня, если сможешь, что есть смысл свернуть ради нее с прямого пути! Я спешу.

Но Голлум был совершенно раздавлен: угроза привела его в самое плачевное состояние. Вытянуть из него что–либо дельное оказалось почти невозможным – он без конца мямлил, скрипел что–то невразумительное и вдруг на полуслове бросался хоббитам в ноги, слезно моля их «пожалеть несчастного Смеагольчика». Наконец он начал успокаиваться, и Фродо постепенно удалось понять следующее: если идти по южной дороге, вдоль Эфел Дуата, рано или поздно выйдешь на перекресток, окруженный кольцом темных деревьев. Направо пойдешь – придешь к Осгилиату и мосту через Андуин, прямо – попадешь в южные страны.