Пятый арлекин - Владимир Тодоров

— Арнольд, тебя нашел Арнольд? Дик, я не ослышалась?

Я чуть было не пожалел, что затеял этот опасный разговор, но отступать было поздно.

— Да, твой Арнольд.

— Не говори так, дай сигарету.

— Миллионерша, а не можешь купить сигарет, — мрачно пошутил я.

— Ты никогда не был миллионером, поэтому не знаешь, что миллионерши самые скупые люди на свете. — Закурив, Элиза немного успокоилась.

— Учту, — я тоже затянулся сигаретой.

— Ну, что же ты замолчал?

— Дай собраться с мыслями. Словом, он подошел ко мне и предложил посидеть у папаши Гленна.

— Так сразу и предложил?

— Почти. Перед этим он сказал, что видел меня в парке, где я сидел на скамейке и философски рассматривал собственный туфель.

— Тебе что, больше нечем было заниматься?

— Тернер предположил то же самое. После этого он навел обо мне справки и предположил с большой уверенностью, что я идеально подхожу для его замысла.

— Представляю, что это за замысел. Все его замыслы зловещи и чудовищны.

— Даже тебе трудно представить: этот замысел касается тебя.

— Меня? Обычно его интересы не выходят за рамки бизнеса, связанного с продажей стратегического оружия.

— На этот раз ты оказалась для него важнее всей военной стратегии.

— Что же он тебе предложил?

— Соблазнить тебя.

— Боже мой, что ты говоришь, ты пошутил, Дик. Может ты вообще решил сегодня развлечься?

— Нет, я обещал говорить только правду, как в суде. — Элиза отвернулась, задумчиво жуя травинку.

— Знаешь, Дик, за три дня знакомства с тобой моя жизнь так круто изменилась, и главное, изменился жизненный ритм: с трусцы он перешел на галоп. Я сейчас несусь, закусив удила, неизвестно куда. Но страха нет, мне с тобой спокойно. Вот только сейчас стало не по себе. Ты и вправду не шутишь?

— Нет.

— Значит, полюбив меня, ты попросту выполнил задание моего супруга?

— Как раз наоборот, о любви в задании, как ты изволила выразиться, не было и речи. Это как раз и противоречит планам Тернера. Он желал одного: чтобы я подвел тебя к измене, чтобы его люди зафиксировали это.

— Для чего ему нужно это?

— Чтобы не выплачивать тебе по суду несколько миллионов.

— А тебе он сколько пообещал?

— Сто тысяч.

— Неплохо. Других денег у тебя, как я понимаю, нет?

— Ты правильно понимаешь.

— Что же ты намерен делать? Не потеряешь же ты столько долларов только из-за того, что влюбился в меня?

— Не остри. Теперь ты понимаешь, почему я не посмел прикоснуться к тебе вчера? Если бы это произошло, ты потеряла бы все свое сегодняшнее благополучие.

— Значит, вчера ты думал только обо мне?

— Конечно.

— А ты желал меня?

— Безумно, больше жизни.

— Спасибо. Я тебе признательна и очень верю, сама не знаю почему. Я ведь услышала от тебя чудовищные вещи, но все равно, у меня по отношению к тебе ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю тебя. Это была твоя последняя авантюра, Дик, я знаю. Иначе бы ты провалил ее с таким блеском, как и предыдущую с Гвалдмахером. Хотя, на этот раз, ты провалил се сознательно, спасая меня. Скажи мне, а когда ты влюбился в меня?

— Как только увидел твою фотографию.

— Где?

— Мне ее показал твой муж.

— И что же дальше?

— Его взбесила стремительность, с которой мы кинулись навстречу друг другу.

— Он что же, решил, что я для приличия поломаюсь с месяц, а потом отдамся тебе, так?

— Приблизительно.

— Дурак он и ничего больше. Я и вправду ждала тебя много лет.

— Я знаю, я сам ждал тебя не один год, поэтому все случилось именно так.

— Мы все равно уедем отсюда, Дик, куда угодно, только уедем. Я не хочу оставаться здесь ни одного дня рядом с этим человеком.

— У меня нет денег, Элиза.

— Зато у меня есть, в крайнем случае продам драгоценности. На первое время хватит, потом что-нибудь придумаем. На эти деньги можно открыть какое-нибудь дело. Ты ведь человек энергичный, Дик?

— Наверное, только сейчас положение наше осложнилось.

— Еще более, чем ранее?

— Да, Тернер переиграл собственный план: теперь он хочет меня убить, а вину за это убийство свалить на тебя. Таким образом он отомстит нам обоим. И неизвестно кому больше, тебе или мне…

Элиза прижалась ко мне, ее знобило несмотря на теплый солнечный день.

— Дик, где же выход? Это чудовищно, придумай что-нибудь. Я знала, что он не отпустит меня просто так, это тоже было одной из причин, по которой я не спешила уйти от него. Я не хотела тебе об этом говорить. Я порывалась несколько раз, но чувствовала, что это опасно. Я оказалась права. Дик, сделай что-нибудь, придумай, найди выход, вырви меня из этого кошмарного дома. Я боюсь Тернера, боялась все эти годы, я неосознанно понимала, что живу рядом с собственной смертью. Только с появлением тебя два дня назад мне стало спокойно. Ты не поверишь, как только я присела тогда на дерево, а ты пристроился рядом, мне стало спокойно. Хотя, вначале, я тебя тоже опасалась. А теперь я просто уверена, что ты спасешь нас обоих. Господь с ними, с его миллионами, я хочу нормальной обычной жизни, хочу ждать тебя после работы, готовить для тебя обед или ужин.

— Готовить? Ты умеешь готовить?

— Еще как, я прекрасно готовлю любые блюда.

— Кто тебя научил?

— Наш домашний повар. На этом настоял мой отец.

— Спасибо, Элиза, ты возвращаешь меня к жизни.

— Дик, ты обещаешь что-нибудь придумать?

— Я уже придумал. — Я вспомнил о магнитофонных кассетах — моей и той, которую мне дала Мери, — у меня есть против Тернера улики. Узнав о них, он десять раз подумает, прежде чем решится расправиться с нами.

— Какие улики?

— Запись нашего разговора в тот день на веранде у папаши Гленна.

— Ты думаешь, что этого достаточно?

— Да. Он не посмеет тронуть ни тебя, ни меня. Если пленка попадет в руки судьи, Тернеру придется туго, потому что он окажется организатором шантажа и провокации против тебя. К тому же, я располагаю более серьезным материалом против него.

— Что же это, Дик?

— Я не стану пока об этом говорить, возможно, что он не потребуется. — Я имел ввиду вторую пленку, подарок Мери. Не стоило подставлять ее под удар прежде, чем будут использованы все иные возможности.

— Хорошо, Дик, не говори, делай так, как считаешь нужным. Главное, чтобы мы убрались подальше от этого человека. Ты любишь меня?

— Очень, только боялся, что ты не захочешь видеть меня после этого разговора.

— Наоборот, меня теперь нет сомнений, что ты стал иным человеком. Этого для меня достаточно. За остальное не беспокойся, с голоду мы с тобой не помрем и милостыню просить не станем.

— Но твои привычки, ты ведь сама говорила, что не привыкла к скромному существованию, а тут придется чуть ли не самой готовить.

— Дик, миллионы женщин готовят сами, неужели я не справлюсь с этим? Я быстро приспосабливаюсь к обстановке, это у меня в крови.

— Что ж, в таком случае я тебя поздравляю. Только не думай, что я не побеспокоюсь о нас, уж сотню тысяч я вырву у мистера Тернера!

— Дик, опять авантюра?

— Нет, просто достойное завершение этой истории, придуманной с таким блеском твоим мужем.

— Он никогда не даст тебе ни цента, дай бог, чтобы мы живыми вырвались отсюда. Ты не представляешь, какие страшные люди находятся у него на службе.

— Знаю, видел четверых.

— Пожалуйста, будь осторожнее. А что мы будем делать сейчас?

— Сейчас мы поедем с тобой в агентство и закажем два билета на Париж. На воскресенье, на двадцать два тридцать.

— У тебя есть деньги?

— Да, несколько тысяч.

— У меня тоже в сумочке около тысячи. Хотела завезти их портнихе.

— Смотри, как она дерет с тебя, в будущем придется покупать вещи в магазине.

— При моей фигуре это не страшно.

— У тебя самая лучшая фигура в мире! — я подхватил Элизу на руки и закружил от восторга, охватившего меня: неужели все это правда и мы с ней укатим от взбесившегося Тернера? Я опустил Элизу на землю.

— Элиза, пора ехать, каждая минута приближает нас к нашему…

— Ты хотел сказать — к счастью, да?

— Именно так!

Из предосторожности я высадил Элизу при въезде в город и, договорившись о встрече через час, поехал в агентство. Оформление билетов на Париж заняло около десяти минут. Я заказал их на воскресенье, как и сказал Элизе. Почему на воскресенье, а не раньше? Шестое чувство, как принято говорить в романах о разведчиках, подсказывало, что раньше нам не вырваться: воскресенье — день, назначенный Тернером для завершения своего плана, значит до этого дня я могу быть относительно спокойным. Если мы затеем бегство ранее этого срока, то лично я могу получить пулю прямо в аэропорту от неизвестного лица, которое так и останется неустановленным. А что будет в воскресенье? Я еще не знал, но был спокоен: главное свершилось, я увиделся с Элизой, она обо всем знает и готова разделить со мной свою судьбу. А уж остальное зависит только от меня. Неужели я не одолею наемного убийцу, когда он придет ровно в семнадцать тридцать меня убивать? Допустим, я сумею его обезвредить, а что дальше? Мой решающий козырь, пленка, которую я записал на магнитофон Дугласа. Вторая, которую я получил от Мери и держал при себе, давала еще больший козырь в неравной борьбе с Тернером и его бандой. Едва не забыл, следует сделать с нее копию, как и в первом случае, и отослать по тому же адресу в Чикаго мистеру Бренну. Но если мне придется воспользоваться ею, то следует позаботиться о Мери и пристроить ее в безопасное место, иначе эта волчья стая ее растерзает, Тернер сразу догадается, кто записал разговор в то время, когда я отсутствовал.