Робин Гуд (с иллюстрациями) - Михаил Гершензон

Толпа расступилась, чтобы пропустить воина в конской шкуре.

– Привет благородному лорду! – услышали горожане. – Робин Гуд убит и не воскреснет.

Шлем скрывал лицо воина, и шериф не знал, кто стоит перед ним. Он видел только конскую шкуру и бычьи рога на шлеме.

– Наконец-то! – крикнул шериф. – Сэр Гай Гисборн, проси у меня любой награды! Ты совершил великий подвиг, Гай, и тебе ни в чём не будет отказа.

И стражники все шагнули вперёд, чтобы узнать, какой награды потребует рыцарь, убивший Робин Гуда.

– Мне не нужно награды, – ответил воин. – А впрочем… – Тут он посмотрел в ту сторону, где лежали связанные Билль Статли и Маленький Джон. – А впрочем, нет, благородный лорд шериф. Там, я вижу, лежат слуги Робин Гуда. Я убил их главаря, так позволь мне прикончить и слуг!

– Безумец! Такой ли ты заслужил награды? Спрашивай золота, спрашивай земли, леса, я добуду для тебя у короля всё, что захочешь!

– Отойдите в сторону, чтобы никто не услышал исповеди этих людей. Я разделаюсь с ними, как разделался с Робин Гудом.

Шериф кивнул и тронул поводья. Он отъехал к тому месту, где стояли рыночные весы, а стражники отошли вслед за ним.

Тогда воин в конской шкуре, с бычьими рогами на шлеме склонился над пленниками, и верёвки упали с них под ударами ножа.

– Вот тебе лук Гая Гисборна, Маленький Джон, – сказал Робин, – а ты, Билль Статли, бери его меч.

Робин сбросил на землю тяжёлый шлем, и два лука пропели тетивой. Двое стражников, которые бросились вперёд, заметив обман, упали на горячую пыль. Ещё две стрелы просвистели, и люди шерифа пустились бежать без оглядки, чувствуя, как щекочет их между лопатками смерть. Ральф Мурдах всадил шпоры в брюхо коню, но стрела догнала шерифа.

– Так, – сказал Робин, – был в Ноттингеме благородный шериф – лорд Ральф Мурдах.

Стрелки ополоснули лицо и руки у студёного колодца и с весёлой песней двинулись к Вирисдэлю. Навстречу стрелкам из зелёной лощины примчались вестники победы – лохматые псы фриара Тука. А потом, как всегда, показался за ними и сам святой отец, и хотя широки были плечи у причетчика из Фаунтендэля, но они не могли скрыть от глаз его спутников.

Три десятка молодцов в зелёных плащах шли за ним, и три сына вдовы, и старый рыцарь Ричард, и сын его Энгельрик Ли, и хромой старикашка, весёлый стрельник из Трента.

– Победа, Робин! – прогудел фриар Тук, сложив ладони трубкой.

– Победа, победа, друзья! – ответили сразу и Робин, и Билль, и Маленький Джон.

ЭПИЛОГ

Много весёлых песен сложили глимены про Робин Гуда и его лесных молодцов.

Хочешь – слушай про то, как стрелок повстречал Маленького Джона на бревне, перекинутом через ручей.

Если добрым людям нравится, глимен расскажет, как старуха вдова обменялась с Робином платьем, чтобы спасти его от епископа, как он спас от шерифа её сыновей.

– Спой нам про то, как король Ричард навещал Робина в Шервудском лесу, – скажут крестьяне.

И глимен споёт про Ричарда Львиное Сердце. Целый год просидел король в Ноттингеме, но не смог изловить Робин Гуда. А потом оделся монахом, и стрелки привели его к Робину. Добрый Робин отказался служить королю, потому что ему милее была свобода, и зелёный лес, и Маленький Джон с востроносым Скателоком.

В этих рассказах волной льётся эль, и поёт тетива, и хохочет хмельной фриар Тук. Стрелы летят слишком метко, чтобы это могло быть правдой, а знатные рыцари и аббаты душат своих вилланов так, что это не может быть ложью. Много веселья в этих рассказах, потому что нет ничего веселей в целом свете, чем борьба за привольную и свободную жизнь. И для каждого пахаря, для виллана и для раба имя Робин Гуда, как тетива боевого лука, звенит надеждой на лучшие дни, звенит призывом к бою. Но после этих весёлых песен всякий попросит глимена:

– Спой, молодец, как умер Робин Гуд.

Тогда глимен выпьет кружку томного эля и тихо положит руки на струны арфы. И добрые люди услышат последнюю песню:

Случилось, что Робин и Маленький ДжонЗелёным брели перевалом,И Джону сказал отважный стрелок:«Стреляли с тобой мы немало.

Но больше не сделать ни выстрела мне,Стрела с тетивы не помчится.Спущусь я в долину. В обители тойПусть кровь отворит мне сестрица».

И Робин к Кирклейскому скиту идёт,Слабеют сильные ноги.Кирклей далёк, и смелый стрелокСовсем занемог по дороге.

Когда он добрался до скита КирклейИ стукнул в дверное кольцо,Сестра открывает тяжёлую дверь,Приветливо смотрит в лицо.

Монахиня пива ему налила,Сказала: «Садись у огня». —«Ни есть я не буду, ни пить ничего,Пока не полечишь меня».

«В обители тихий найдётся покой,Тебя я туда провожу.И, если ты просишь кровь отворить,Услугу тебе окажу».

За белую руку пришельца берет,Уводит в далёкую келью,И Робину кровь отворяет она —Кровь каплет горячей капелью.

Жилу открыла ему на руке,Ушла, ключами звеня,И долго точилась горячая кровь —До полудня другого дня.

Сперва густая бежала кровь,Потом совсем поредела,И понял тогда отважный стрелок,Что сделано алое дело.

Тут Робин с надеждой взглянул на окно,Подумал – спасёт прыжок.Но слаб он был, и но было сил,И прыгнуть Робин не смог.

Тогда он подумал: «Уж, верно, меняСпасёт мой рог боевой».Подносит он рог к ослабевшим устамИ тихо дует в него.

И Маленький Джон в зелёном лесуУслышал – зовёт стрелок.«Не в смертный ли час он вспомнил о насЕсли тихо так трубит в рог?»

К Кирклейской обители бросился Джон,Бежит, сколько хватит сил.Плечом вышибает тяжёлую дверь,Замки разметал и разбил.

«О милости, Робин, о милости яПрошу, на колени упав!» —Горестно крикнул Маленький Джон,Стрелка своего отыскав.

«Что тебе нужно? – спросил Робин Гуд. —Какой тебе милости, Джон?» —«Позволь, чтобы этот проклятый КирклейСо всем вороньём был сожжён!»

Но Робин в ответ ему тихо шепнул:«Милости этой не жди:Женщины я не обижу вовек,И ты монастырь пощади.

Дай мне, товарищ, мой лук боевой,И в небо выстрелю я.И где упадёт и воткнётся стрела,Там будет могила моя.

Зелёного дёрну под голову мнеИ в ноги ты положи,И лук положи мой бок о бок со мной,Что музыкой мне служил.И дуб посади на могильном холме,Чтоб он мой покой сторожил.

Могилу просторную вширь и в длинуМне вырой – и люди пройдутИ скажут: «Под деревом этим лежитХрабрый стрелок Робин Гуд!»