Олигарх 4 - Михаил Шерр

трения генерал-губернатора и начальника Камчатки до Петербурга еще не дошли, когда я его покинул.

— А что, на ваш взгляд, послужило причиной таких отношений? Насколько я знаю, Аркадий Васильевич деятельный начальник и много сделал полезного и доброго для развития Камчатки, — мне на самом деле это было совершенно не понятно. Капитан 1-го ранга Голенищев Аркадий Васильевич был на мой взгляд сейчас почти идеальным начальником Камчатки.

— Думаю, что причина этого кроется в деле 1830-ого года командира Тигильской крепости капитана-лейтенанта Якова Георгиевича Забелы. По итогам следствия, все обвинения с капитан-лейтенанта Забелы были сняты, его содержание под стражей было признано несправедливым, а начальнику Камчатки Голенищеву было сделано строгое замечание за несоблюдение должного к офицерскому званию приличия. Яков Георгиевич на Камчатку не вернулся и убыл в Петербург.

Фердинанд Петрович замолчал и прищурившись внимательно посмотрел на меня. Я подумал, что он на эту тему больше говорить не будет, но ошибся.

— Помимо всего камчатские купцы недовольны некоторыми решениями Аркадия Васильевича и нашли в Иркутске способы пожаловаться генерал-губернатору, — барон Врангель сделал еще одну паузу и выдал мне совершенно неожиданное предложение.

— Я хочу предложить это место капитану вашего ледокола, уважаемому Флегонту Мокиевичу. Человек он известный, знающий и очень уважаемый и на Северах и здесь. Многие тут служили с ним ранее и хорошо друг друга знают. Я например. Он также будет начальствовать на Чукотке и в Охотском крае. Вас, я думаю, такой вариант очень устроит, — такой расклад мне даже в голову не приходил и я даже немного растерялся.

— Устроит, уважаемый Фердинанд Петрович, это не то слово. Это просто отличный вариант. Моими делами здесь будет заниматься господин Кольцов, а на Курилах я тогда оставляю господина Попова. Я думаю Флегонт Мокиевич подставит плечо Ивану Кузьмичу при необходимости. Да и мне нет нужды особо объяснять ему что и как делать. Все уже много раз обговорено, времени у нас для этого было предостаточно. Вот только небольшие сомнения, а как это назначение примут в Иркутске и Петербурге?

— Вот и славненько, Алексей Андреевич, что мы с вами нашли общий язык на столь щекотливую тему, — лицо главного российского администратора Русской Америки и Дальнего Востока просто излучало удовлетворение таким решением кадрового вопроса.

Главный правитель Русской Америки подошел к карте, разложенной у меня на столе.

— Вы же, князь, понимаете, что сейчас ни при каком раскладе Государь не может взять вас под своё крыло. Острова эти плюнуть и растереть, в России не считая тех, кто бывал этих краях, возможно и тысячи не наберется тех, кто знает о их существовании, — барон Врангель коротко усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжил.

— Обладание этими островами меняет все расклады великих держав в Тихом океане. Не трудно сообразить, что если России там удастся закрепиться и построить настоящий океанский порт, то она получает такую опорную базу каких здесь нет ни у кого, — барон отстранился немного от карты и на несколько секунд задумался, прищурившись.

— Все сейчас понимают, что Россия пока не потянет такую колоссальную задачу. Но получается, что это забота не российского государства, а светлейшего князя Новосильского, который к тому же является и английским бароном. Понятное дело, что это задача не пяти и даже не десяти лет, но когда паровые корабли окончательно победят парус, на Южных Курилах будет отличный незамерзающий порт, который по факту будет российским. Поэтому, князь, по возвращению в Петербург зрите в корень, — Фердинанд Петрович поднял вверх указательный палец, как бы привлекая мое внимание.

— Ни Государь, ни его сановники, никогда вам, даже в приватной беседе, не выразят своего одобрения вашей деятельностью, дабы не осложнить ваше положение. Сказать, что вы британскому льву прищемили хвост и отдавили мозоль, значит ничего не сказать. При этом еще и оказали мимоходом услугу, не позволив втянуть его в эту авантюру. Вы знаете, что все англичане, как один чуть ли не на коленях, умоляют не передавать их в руки британского правосудия? — вот это новость так новость, надо же дыра, край света, почти задница мира, но лучше здесь, чем в британской тюрьме.

— Вы меня, скажу честно, этим сильно удивили, надо же.

— Вот так даже бывает, Алексей Андреевич. Лучшее место на земле наша Камчатка. Далеко, зато королевского палача рядом нет.

— Ваше милосердие, господин барон, надеюсь не безгранично и господин Смит не будет вами помилован?

— Это уже слишком, князь, я даже не решил еще насчет некоторых офицеров брига, а этот господин обязательно должен попасть в руки английской Фемиды. Теперь по поводу принятия нового назначения, а куда они денутся? Вы уже столько вложили в это дело, — Фердинанд Петрович хитро улыбнулся в свои шикарные усы и вернулся к казалось уже закрытой теме.

— А вообще-то я не прав. Государь все свои дела с вами делает в основном через Александра Христофоровича. Многие недалекие люди, обитающие на скользком паркете великосветских салонов, из-за этого воротят нос. Как же так, светлейший князь, сын благороднейшего князя Андрея и общается фактически с его палачом. Даже умнейший и гениальнейший Александр Сергеевич Пушкин выражает своё фи в ваш адрес. Не обращайте, князь, внимание на этих недалеких людей. Я естественно не знаю всех причин ваших особых отношений с генералом, но надеюсь он вас посвятит в детали истинного отношения императора к вашей деятельности, — на этом наш разговор закончился. Сказать, что я был доволен его итогом- значит ничего не сказать. Мои инструкции новому начальнику Камчатки будут самыми кратким и короткими — максимальная помощь и контроль на Курилам.

После разговора с бароном Врангелем мне не спалось, не то, что меня мучила бессонница, просто не хватало дня и в тишине ночи можно было спокойно все проанализировать. Тем более, что рядом мирно спала супруга и её спокойный и наверное счастливый сон, Соня часто спала с улыбкой на устах, придавал мне какие-то новые силы. Типа того, что она высыпается за двоих.

Слова Фердинанда Петровича вернули меня к очень интересным мировоззренческим размышлениям. Я отлично понимал, что мой разум, или мое ментальное тело, не важно как это называть, не просто так оказался в 19-ом веке в теле юного русского князя. Это было не банальное путешествие во времени, когда происходит перенос не только разума, но и физического тела. Подобное может произойти и в силу случайного стечения обстоятельств.

То, что путешествия во времени это