Светлая сторона Луны (трилогия) - Сергей Дорош

Он все так же стоял на самой высокой точке стены, не удосужившись даже повернуться ко мне. Будь я поэтом, меня, наверно, вдохновила бы эта картина: развалины, а на них — два человека, словно бы одни во всем этом мире. И они ведут неспешную беседу на отвлеченную тему. Да уж, маркизишка оценил бы.

— Да-а-а… Все, что ты мне назвал, — продолжал Шут, — это собрание заблуждений. Согласен, по сравнению с прочими мы действительно идеально владеем любым оружием. Ведь первоосновы боя одни. Но… не будем брать моих старых знакомых, возьмем известных всем марсиан. Вот для примера Снорри Хромой и Лин-Ке-Тор. Я не знаю, кто победит, схлестнись они, когда у первого будут его любимые топор и щит, а у второго — два меча. Но я точно знаю: дай Снорри два меча — и Лин нарубит его мелкими кубиками. Дай топор и щит Лин-Ке-Тору — и Хромой, думаю, выпада в три-четыре превратит его в две половинки. Лично у меня невелик шанс против обоих. Но сойдись мы на моем оружии, на коротких мечах, — и мне абсолютно нечего опасаться. Именно поэтому учиться надо с тем оружием, которым намерен драться. Чтобы оно действительно стало частью тебя. Это — лишний шанс в бою.

Краешек солнца показался из-за развалин, первый луч скользнул по яблоку одного из мечей Шута, перепрыгнул на второе. А вокруг все та же тишина. Это Город, здесь нет птиц, приветствующих восход, здесь вообще никого нет, только люди да бродячие собаки. Мать говорила: «Странно: собаки есть, а кошек нет». Хотя я никогда не понимал, при чем здесь кошки.

— Теперь о скорости, — Шут продолжал вещать. — Ну здесь все вообще просто. Как и везде, у нас есть те, кто быстрее, и те, кто медленнее. Даже не будем далеко ходить. Ты видел наши поединки с Грешником. Я быстрее, чем он, но он легко компенсирует это длиной своего оружия и более четкой техникой.

— Вот, кстати, Грешник, кто он? — задал я давно мучивший меня вопрос.

— Я не знаю, — честно признался Шут. Он при этом не особо колебался. Все-таки за что его можно уважать — так это за умение признавать, что он чего-то не знает и не умеет. Истинный дайх никогда не станет обманывать себя. Признание слабости — первый шаг к избавлению от нее. — Он плутонец, это точно. Вашего брата ни с кем не спутаешь, Плутон отпечатывается в душе гораздо глубже любой другой планеты. Вот кто его учил? У меня ни одной идеи. Абсолютно незнакомая техника. Проблески стандартных приемов, конечно, есть, но в мое время с Марса ничего подобного не выходило. Поговори с ним или со своей сестрой. Может быть, что и узнаешь.

— Обязательно поговорю, — кивнул я. У меня уже зрела идея. Я узнаю о прошлом Грешника. Мир Видений — в нем отпечатывается все, что происходит в нашем Мире. Конечно, кое-что спросить придется и у Белого, и у Пантеры, чтобы не искать полностью на ощупь, но это — мелочи, которые не натолкнут на подозрения.

— Да-а-а… Теперь третье, — продолжил Шут, словно мы и не отвлекались. — Предвиденье. Да, так мы его и называем. Только не предвиденье, а именно Предвиденье. Это очень интересная способность. Во-первых, если уж она проснется, ее нельзя потерять. Можно развивать, делать сильнее, но лишиться ее невозможно. Во-вторых, ее нельзя заблокировать полностью. Даже при самом худшем для тебя раскладе ты будешь видеть на неуловимый миг вперед — немного, но будешь.

— То есть это — даже не шаг вперед, а гигантский прыжок? — уточнил я.

— Да, — согласился Шут. — Когда появляется Предвиденье, это словно ты вдруг с земли вспрыгнул на эту стену. Есть те, кто стоит выше тебя, есть те, кто гораздо выше, ты и сам можешь карабкаться дальше, но ты теперь неизмеримо возвышаешься над теми, кто остался на земле, и этого у тебя уже не отнять. Мы измеряем Предвиденье временем… хотя… в общем, этого так просто не объяснишь. Это не совсем то время, как его понимают прочие. Но похоже. Так вот, когда ты сталкиваешься с противником, наделенным Предвиденьем, тот, у кого оно слабее, остается с самым минимумом, а у второго время укорачивается настолько же. Это мизер даже с учетом быстротечности наших поединков, но этот мизер иногда бывает в цену жизни.

— Я понимаю.

— Теперь самое главное. Все три способности могут быть развиты лишь у единиц, это — страшные противники. Если нескольких таких собрать вместе… в общем, получится то, что удалось твоему отцу. С ним было как минимум четверо таких, и я боюсь, других подобных на Луне не нашлось на тот момент. Есть те, кто может развить не больше одной способности, — этот мусор гибнет быстро. Большинство тех, кто выживает, владеет двумя талантами. И победа в поединке зависит именно от того, сумеешь ли ты обойти сильные стороны противника и полностью использовать свои.

— Меня вот что удивляет, — вдруг сказал я. — Нет, конечно, то, что ты говоришь, не великая мудрость, но это нужные в бою против марсиан вещи. Рано или поздно до этого можно дойти и самому… если выживешь, конечно. Но почему ты рассказываешь это только мне? Пантера ведь тоже твоя ученица.

— А кто тебе сказал, что я рассказываю это всем, кого учу?

— А почему нет? — Я действительно был озадачен. — Уж что-что, а это страшной тайной быть не может. По-моему, такое можно открыть всем даже до того, как мой отец принял решение обучать низших в обход планет. Все равно эти знания чего-то стоят только в руках марсианина.

— Да-а-а… сложно поспорить. Но в руках далеко не каждого марсианина… Если… хм… — Он хитро усмехнулся. — Если знания вообще могут быть в руках. Пантера, как я над ней ни бейся, сможет развить лишь один из трех талантов. Зачем перегружать ее женскую голову лишними знаниями. — Он рассмеялся. — Еще треснет, мозги из ушей потекут, если, конечно, они у женщин есть.

Мы посмеялись. Вместе с Шутом невозможно было не смеяться. В этом он свое прозвище оправдывал. И не суть важно, что и о ком говорил. Я мог бы хохотать, даже если бы он шутил надо мной. Но другая мысль пришла мне в голову.

— А ты знал Вильгельма Харрола из Зеленого домена? — спросил я.

— Встречались, — кивнул Шут. — Он ведь из того же поколения, что и Снорри Хромой и Леонид-спартанец. Харролы — семья, сильная традициями. Знатные дома есть практически в каждом домене, потомственные высшие. Сильнее всего они развиты в Лазурном и Сапфирном доменах, чуть хуже — в Багряном, в остальных — существуют наряду с прочими. Но в знатных домах всегда была традиция второго обучения. Знать готовит своих детей к школе нужной планеты. Это как раз нормально, это было всегда, даже талантливые низшие сперва попадают в обучение к высшим домена, а потом — на планеты. Но знать занимается шлифовкой знаний своих детей даже после планеты. Так вот, Харролы Зеленого домена в этом достигли абсолюта. По сути, именно они — самый древний знатный род на Луне. Представители этого рода не могут быть посредственностями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});