Императрица - Шань Са

Я долго служила Вековечному Предку секретарем и еще помнила его слова. Когда Маленький Фазан показывал мне прошения советников, язык их не воспринимался как нечто чуждое и я с легкостью находила ответ. Вскоре Маленький Фазан рассказал мне, что Государственный Совет, не зная, кто предложил такие решения, долго пел ему хвалы, a By Чжи впервые склонил голову пред волей Господина. Реакция Внешнего двора укрепила мою веру в себя, и мы с Маленьким Фазаном стали работать вместе каждый день. Вкусив радостей любви. Император погружался в сон, а я тем временем читала официальные бумаги и давала им соответствующее толкование. В памяти моей одно за другим всплывали наставления, которые Вековечный Предок давал сыну на смертном одре. Диктуя Маленькому Фазану книгу «Искусство быть правителем», он приобщил к новому царствованию меня.

К двадцати девяти годам у меня впервые появились проблески надежды: моя жизнь обретала смысл. Пятнадцать лет назад Маленький Фазан, тогда еще князь Чжинь, подошел ко мне, увидев, как я укрощала коня.

А теперь я для него сумею укротить всю Империю.

* * *

Как-то утром, обессилев от приступов рвоты и головокружения, я скорчилась на ложе и не могла встать. Стоявший по другую сторону занавеса императорский лекарь посчитал мой пульс и поздравил. Я носила во чреве дитя повелителя! Известие это меня поразило. Маленький Фазан вне себя от счастья прислал мне драгоценности, отрезы роскошных тканей и блюда со своего стола. Его упоение повергло меня в еще большую растерянность. Я решила, что ни за что не стану соперничать с Императрицей Вань и Дивной Супругой Цзяо. Мне не хотелось враждовать ни с одной дамой из Внутренних покоев из-за милостей мужчины. Я дала себе клятву стать свободной от женской покорности, а зародыш императорской крови опять сделал меня рабыней. К несчастью, во мне дышал необычный ребенок. Возможно, я вынашивала князя, претендента на трон.

Груди мои наливались. Кожа как будто сияла изнутри. Талия стала вдвое шире, так что мне пришлось отложить кожаный пояс и обматывать ее длинной лентой. Лекари запретили мне ездить верхом. Походка моя утратила живость, и я смешно семенила. Видя, как Император прижимается щекой к моему животу, я с трудом скрывала горечь. Мне уже не быть ему ни матерью, ни старшей сестрой. Родив ребенка, я превращусь в наложницу, зависимую от прихотливой страсти Господина.

Я была тоненькой, стройной и сильной, а становилась грузной, раздражительной и уязвимой. Я боялась споткнуться. По ночам, в ужасе открыв глаза, настороженно ловила каждый звук, ибо постоянно видела во сне, как Императрица и Дивная Супруга подсылают ко мне убийц. Опасаясь, что меня отравят, как Утонченную Наложницу Цзу, потерявшую ребенка к концу восьмого месяца, я ела только те блюда, что Изумруд и Рубин готовили в моей комнате на жаровне.

В тот год ненависть между Императрицей и Дивной Супругой достигла наивысшей точки. Под бешеным напором наложницы Император волей-неволей объявил ее сына Наследником престола. Однако во Внешнем дворе Государственные советники единогласно возражали против этого гибельного, с точки зрения интересов Империи, назначения, ибо оно обязательно привело бы к низложению Императрицы Вань. Они предложили Хозяйке Дворца усыновить рожденного одной из рабынь князя Преданность, а потом вынудили Господина Мира объявить его Старшим Сыном.

Грозы, бушевавшие над Запретным дворцом, подарили мне нежданный покой. Я постаралась сделать все, чтобы обо мне забыли. Изумруд и Рубин спрятали меня в одном из бесконечных павильонов Бокового двора. Помогавшая при родах повитуха дала совет повесить над изголовьем моего ложа широкую ленту и в случае острых болей тянуть за нее изо всех сил. В этой полутемной норе, с ее вечно закрытыми дверями и окнами, я лишилась каких бы то ни было представлений о времени. Потуги в животе становились все более мучительными. Пот смешивался со слезами. Переставая кричать, я слышала рыдания женщин и чей-то голос, объяснявший, что у меня слишком узкие бедра. Нет, я не хочу умирать! Я сильнее Страдания. Я выталкиваю, рву себя на части, тяну из самого нутра, чтобы послать эту новую жизнь навстречу свету!

Меня разбудили звучные крики новорожденного.

— Великое счастье, Госпожа! Это князь!

Знала ли Мать, производя меня на свет, что среди ее потомков появится князь? Изумруд показала мне закутанный в пелены комочек плоти. В его жилах текла божественная кровь Сына Неба. И мой разум едва мог осознать такое чудо.

Его будут звать Великолепие, как и легендарного Лао-цзы, основателя даосизма и достославного предка династии Тан.

* * *

Как только миновали дни очищения, Маленький Фазан прибежал в мое укрытие. Едва он приблизился, я поняла, что такое потрясение, как роды, полностью преображают женщину. В глазах Императора я прочла, что от меня исходит сияние. Голос мой звучал более человечно и умиротворенно. Я стала проницательнее и теперь могла читать мысли повелителя, как открытую книгу. Я научилась затрагивать открытые струны его сердца и навязывать свою волю, просто улыбнувшись.

Император подарил мне дворец Блуждающих Облаков. Особым указом я получила титул Любезной Наложницы второго ранга, то есть наивысшей из тех, что оставались свободными в Женских покоях. Тотчас наделив моего сына княжеством Дай, Маленький Фазан заставил весь мир почитать меня как мать царственной особы.

То что Великолепие появился на свет, возродило и меня. При виде солнечных лучей, гусеницы на обрывке листа, игры света на глади озера или взлетающей птицы я трепетала от радости. Серая завеса исчезла, и мир наслаждений открылся мне даже в Запретном дворце.

Наконец исполнилось мое самое заветное желание. В провинцию Бинь помчался отряд императорских воинов. Мать села в посланный мной конный паланкин и с великой торжественностью покинула деревню By. Из государевых рук она получила великолепный дворец с бессчетным множеством слуг в самом изысканном квартале Долгого Мира. Овдовевшая четыре года назад Старшая Сестра присоединилась к Матери в столице. Обеим дозволили посещать Женские покои Двора. Вместе мы выплакали боль разлуки. Рана в моем сердце зажила. Мои слава и состояние отныне принадлежали им. А Мать и Старшая Сестра благодаря мне снова познают счастье.

Император избегал ложа Императрицы. Пренебрегал он и Дивной Супругой. Все ночи повелитель проводил в Блуждающих Облаках, и мои родные стали его семьей. Я не обращала внимания на Императрицу Вань, громко изъявлявшую недовольство нарушением всех приличий, равно как и Госпожу Мать, обвинявшую меня в том, что я ответила предательством на доброту Госпожи. Я больше не запрещала себе быть счастливой и не скрывала материнской гордости.

Что до Дивной Супруги, то, с тех пор как ее сына исключили из числа возможных престолонаследнков, эта женщина затаилась у себя во дворце и глушила обиду дурманящими снадобьями. Решившись по моему настоянию взломать дверь. Император не узнал своей любовницы, превратившейся в ходячий скелет. С обвиняющим видом она помахала в воздухе костлявой, точно куриная лапа, рукой. Впалая грудь исторгала поток бессмысленных слов и свойственных, скорее, животному, нежели человеку хрипов. При виде Господина Цзяо накинулась на него и стала умолять о любви.

Маленький Фазан вернулся в Блуждающие Облака, обливаясь слезами. Он винил себя в том, что уничтожил некогда прекрасную женщину. Я утешила Императора и принесла ему добрую весть: его семя вновь оплодотворило меня.

* * *

Среди знати Долгого Мира имя мое было у всех на устах. Сановники, только что узнавшие о моем существовании, не понимали, как могло произойти такое чудо: Императрица пребывала в немилости, звезда Дивной Супруги закатилась. За два года я изгнала из сердца Императора этих самых близких ему женщин.

Всех занимали мои происхождение и прошлое. Дочь получившего титул и все земные блага простолюдина, Одаренная при дворе усопшего императора, а потом монахиня в монастыре Возрождения, — в общем, моя жизнь была сплошными приключениями, достойными героини народных легенд. К тридцати годам дамы Двора выглядели увядшими, ни на что не годными. А вот я влюбила в себя Императора, да еще тремя годами младше! Злые языки приписывали мне тайную колдовскую силу в постели и обвиняли в непомерном честолюбии. Императрица и Дивная Супруга с великим ожесточением твердили, будто я — злой дух, и наперебой пытались оклеветать меня перед Господином. Одна нашептывала, что я подлила в его питье яду, а вторая — что моим любовником и отцом Великолепия был некий безымянный монах. Потом, увидев, насколько повелитель не доверяет их измышлениям, обе враждовавшие ни на жизнь, а на смерть соперницы стали неразлучными подругами. Императрица воспевала очарование Дивной Супруги, а та во всеуслышание признавала душевную щедрость своей бывшей госпожи.