Чисто римское убийство - Феликс Мирский

сделать. Я не видел и не слышал ничего, что могло бы иметь отношение к убийству.

– Но, говорят, ты водил знакомство с тем, кого считают убийцей. Я имею в виду Аякса.

В глазах молодого человека мелькнула тень беспокойства.

– Не всеми знакомствами, которые я завел в Городе можно гордиться. А сейчас прости меня, господин. К сожалению, я очень спешу и не могу больше задерживаться.

– Деловой визит, – Петроний с понимающим видом кивнул. Потом окинул собеседника подчеркнуто оценивающим взглядом и добавил. – Молодому человеку из провинции приходится вставать рано и много времени проводить вне дома, чтобы найти богатого покровителя.

Юний дернулся, словно от пощечины, его нежное лицо залилось краской. Однако, к огорчению всадника, жизнь клиента научила молодого человека смирению.

– Именно так господин. Поэтому, я вынужден тебя покинуть. Жаль, что не смог помочь, – Юний вежливо кивнул, после чего резко повернулся и нервной, слегка дергающейся походкой двинулся вверх по Таберноле.

Минуту или две Петроний молча, смотрел ему вслед. Вдруг лицо всадника приобрело хищное и злорадное выражение. Он громко окликнул:

– Юний, если ты спешишь к Эвридике, мы могли бы пойти вместе.

Провинциал резко остановился.

– Я… Почему… Почему ты говоришь об Эвридике? Я иду на Форум.

– Это у нее в доме ты познакомился с Аяксом? – Петроний не спеша подошел ближе. – У меня есть хорошая новость – нам все равно почти по пути. Мы можем поговорить, не нарушая твоих планов.

Деловитая Табернола к этому времени уже заполнилась потоками людей, спешащих по своим делам. Прохожие с руганью и проклятиями огибали праздную троицу, разместившуюся посреди дороги. Некоторое время Юний размышлял, не говоря ни слова и не обращая внимания на людей, то и дело пихающих его с разных сторон. Наконец он нервно облизал губы и кивнул:

– Мы поговорим по дороге, если ты хочешь.

Однако, согласившись на разговор Юний сделал все, чтобы лишить беседу всякого смысла. В большинстве случаев он ограничивался односложными и, как правило, отрицательными ответами. Он не помнил, при каких обстоятельствах познакомился с Корвином. Его знакомство с Эвридикой было поверхностным и случайным, но он сомневался, что куртизанка может иметь какое-то отношения к происшествию в доме Лоллия. Он ничего не мог сказать об отношениях Корвина с гладиаторами и ничего не хотел говорить об обстоятельствах его собственного с ними знакомства.

В конце концов, Петроний признал поражение и возле Велия расстался с молодым человеком. Здесь они с Иосифом свернули вправо, в направлении Субуры, а Юний, даже не пытаясь скрыть облегчения, поспешил по своим делам.

*****

– Печальное известие, мой господин.

– Опять!!! Я ничего не хочу слышать. Ты думаешь, мне мало гладиаторов, которые выбрали мой дом, чтобы сводить счеты? Думаешь мало дядюшки, который выбрал куда как подходящее время, чтобы навестить Рим? Клянусь шкурой Марсия, я не хочу ничего больше слышать ни о каких печальных известиях в этом доме, – Лоллий демонстративно заткнул уши и с вызовом посмотрел на своего управляющего.

– Как будет угодно моему господину, – Эбур невозмутимо поклонился, но покидать спальню не стал, ожидая пока настроение хозяина переменится.

Ему не пришлось ждать слишком долго. Видя, что печальные известия в лице управляющего не собираются сами по себе растворяться в воздухе, Лоллий отбросил в сторону одеяло и нервно встал.

– Ну. Выходит, мне придется это услышать?

– Боюсь, что этого трудно избежать.

– Ладно. Хорошо. Я выслушаю. Но мне это не понравится, – предупредил Лоллий.

– Уверен, что так, – Эбур не стал спорить.

– Хватит, хватит уже печальных известий, – потребовал хозяин дома.

– Трудно не согласиться с тобой, мой господин.

– Ты только и знаешь, что приносить дурные вести.

– Мне нет прощения.

– Не твоя вина.

– Хочется надеяться.

– Говори уже!

– Это касается нашего привратника. Бриарея. Он умер этой ночью.

– Бриарей. О боги. Старик Бриарей. Я знал его, когда был еще ребенком. Как это печально. – Нельзя сказать, тон Лоллия соответствовал словам, которые он произносил. Беспристрастный наблюдатель мог бы уловить в нем даже некоторую нотку облегчения. – Ты ведь был знаком с ним много лет?

– Это так, мой господин.

– Начинал службу еще у Арариков, – припомнил Лоллий.

– Совершенно точно, – подтвердил управляющий.

– Подумать только! – Лоллий вздохнул. – Припоминаю, он не раз гонял меня, когда я лазал по деревьям в здешнем саду.

– Лишь выполнял свой долг честного слуги.

– Верно, верно, – согласился Лоллий. – Столь долгая жизнь в служении. Что ж делать. Лишь боги бессмертны, а люди, обречены рано или поздно покинуть сей мир.

– Несомненно, мой господин. Никому еще не удалось избегнуть этой участи.

– Что ни говори, а Бриарей довольно пожил на свете. "Все на земле изменяется, все скоротечно; всего же/ Что ни цветет, ни живет на земле, человек скоротечней49".

– Уверен, у Бриарея нет оснований жаловаться на преждевременный уход. Позволю заметить, не многим удается дожить до столь почтенного возраста.

– Да. Ты прав. Прав, как всегда. Почтенный возраст. Ничего не поделаешь. Как говорится: "Ведь и судьбой решено, что никто из людей не избегнет/ Смерти, хотя бы он был богом бессмертным рожден50 ", – печально проговорил Лоллий. – Самое малое, что мы можем сделать, так это достойно проводить его в иной мир.

– Я распоряжусь о том, чтобы похороны были организованы надлежащим образом.

– Никаких свалок за городской стеной. Пусть он упокоится достойно, в нашем колумбарии, как член семьи, которым он был, – строго произнес Лоллий.

– Конечно мой господин.

– И пускай на плите выбьют что-нибудь трогательное и нравоучительное, – добавил Лоллий.

Ему было немного стыдно за облегчение, которое он испытал, когда понял, что печальная новость заключается всего лишь в известии о смерти старого раба, и без того прожившего лишних лет двадцать на этом свете.

– Я постараюсь подобрать подходящую цитату, – Эбур понимающе склонил голову. – Что-нибудь классическое. Учитывая возраст усопшего, я полагаю Гомер будет наилучшим выбором.

*****

Служивший у Эвридики плутоватый египтянин вначале вообще не хотел пускать незваных гостей в квартиру. Перегородив собою дверь, он чередовал витиеватые извинения с уверениями в том, что в такую рань хозяйка не принимает даже самых близких друзей. Переговоры пошли на лад, после того как Петроний упомянул Юния. Проводив визитеров в переднюю комнату, египтянин передал их из рук в руки полноватой, крепкой как спелое яблоко служанке неясного происхождения. И, конечно, первым делом та посоветовала приходить вечером, поскольку хозяйка только-только проснулась и не расположена к разговорам.

В конце концов, Петронию пришлось прибегнуть к крайнему средству. Он твердо заявил, что в дом куртизанки его привели поиски некоего гладиатора по имени Аякс, что до