На родине предков - Джек Хиггинс

Клей отхлебнул еще виски и медленно проговорил:

— А как насчет сэра Джорджа Гамильтона? Почему вы так сильно друг друга ненавидите?

— Потому что он обращается с нами как с животными — со всеми нами. Он — некоторое подобие Бога, а мы — отбросы. Особенно он ненавидит меня, потому что мне принадлежит эта лощина, и он не может тронуть нас здесь. — Шон покачал головой и мрачно добавил: — После того как призовешь дьявола, приходится платить ему по счету, что Джордж Гамильтон обнаружит довольно скоро. Его час придет.

— А вы не слишком суровы к нему? — спросил Клей. — Насколько мне известно, кто-то пытался убить его и по ошибке застрелил его жену. По крайней мере, его горечь и ненависть можно понять.

Шон Роган резко рассмеялся:

— Когда в нее попала пуля, которая предназначалась ему, это было лучшее, что когда-либо случалось с несчастной женщиной. Он годами отравлял ей жизнь. Боже правый, полковник, вы видели, в каких условиях живут его арендаторы. Неужели вам нужны еще какие-то доказательства того, что он за человек?

Клей тяжело вздохнул:

— Наверно, было глупо с моей стороны думать как-то иначе, но в его изложении смерть жены выглядела совсем по-другому. А еще он сказал, что дружил с моим дядей.

Молодые Роганы, которые с интересом следили за разговором, дружно расхохотались.

— Ах вот оно как — друзьями? — переспросил Кевин. — Да ваш дядя огрел его хлыстом по физиономии посреди деревни на глазах у всего честного народа. Одна семья была выселена, и женщина умерла при родах по дороге в Голуэй.

Глаза Клея сузились, когда тревожная мысль вдруг закралась ему в голову.

— А этот пожар, который опустошил Клермонт, — как он начался?

Шон Роган пожал плечами:

— У каждого есть свои соображения на этот счет. Ваш дядя жил бобылем, со старой женщиной, которая вела хозяйство, ведь для него настали трудные времена. Если бы не внезапный ливень, там вообще бы ничего не осталось.

— И вы предполагаете, что сэр Джордж имел к этому какое-то отношение?

— Я ничего не предполагаю, — сказал Шон Роган, — за исключением того, что это очень впечатляющее совпадение.

Клей встал и прошел к огню.

Он смотрел в его пылающую сердцевину, думая о своем дяде, старом, больном и одиноком, отчаянно пытавшемся спасти дом, бывший для него всем, когда пламя занялось в ночи. Клей бросил сигару в огонь и повернулся с мрачной усмешкой:

— Как вы говорите, у каждого человека должны быть собственные соображения на этот счет. — Он прошел обратно к столу. — Вы мне вот что скажите: распространяется ли ваша неприязнь к сэру Джорджу на его племянницу?

— И как ее только угораздило быть его родственницей, вот чего я никак не возьму в толк, — сказал Шон. — Вы не найдете в Драморе ни одного человека, который бы не сказал доброго слова про мисс Джоанну.

Клей поднял свой стакан, допил виски и подумал о кое-чем другом. Он улыбнулся:

— Кстати, где Кохан достает такое великолепное французское бренди?

— Да откуда же нам это знать, полковник? — сказал Кевин.

Клей пожал плечами:

— Просто к слову пришлось. Я подумал, не имеет ли оно какого-то отношения к шхуне, которую выгружали на моих глазах прошлой ночью не далее чем в трех милях отсюда.

На какой-то момент все притихли, а затем Кевин громогласно расхохотался:

— Так это были вы, да? Ну как же я сразу не догадался. Но кто был ваш спутник?

Клей улыбнулся:

— Этого я сказать не могу. Просто друг, который любит скакать галопом при лунном свете.

— И к тому же не составляет особого труда догадаться, кто бы это мог быть, — добавил Большой Шон.

Клей надел пальто:

— Я опять заеду завтра, взглянуть на рану. Между прочим, что случилось с тем парнем, Варли? Тем, который вас пырнул?

Шон Роган едва заметно усмехнулся, взгляд его вдруг стал холодным и суровым.

— Он сбежал, но мы до него еще доберемся.

Когда Клей взял свой саквояж, Кевин Роган спокойно проговорил:

— Прежде чем вы уйдете, скажите нам одну вещь, полковник. Вы с нами или против нас?

Клей взял один банкнот и стал задумчиво его разглядывать.

— Мастерская работа, — сказал он. — Но к сожалению, я видел, что индустриальная нация способна сделать во время войны с другой нацией, не являющейся таковой. Вы никогда не победите. Вся тяжелая артиллерия у Англии.

— А может, вы боитесь? — перебил его Мартин.

Кевин яростно повернулся к своему брату:

— Полковник — не трус. Уж кто-кто, а ты мог сполна в этом убедиться. — Он снова повернулся к Клею: — Какую позицию займете вы, полковник? Мы рассказали вам слишком много, чтобы спокойно чувствовать себя этой ночью.

— Я вас не выдам, даю вам слово, — ответил Клей. — Я не могу делать вид, что мне нравится сэр Джордж Гамильтон, или Марли, или прочие люди такой же породы, с которыми я познакомился в Драмор-Хаус, но я не встану ни на чью сторону. За прошедшие четыре года я хлебнул столько лиха, сколько человеку вполне хватит на всю оставшуюся жизнь.

Шон Роган протянул правую руку:

— Для меня этого вполне достаточно, полковник.

Они пожали друг другу руки, Клей кивнул остальным и последовал за Кевином Роганом, который проводил его обратно на улицу. Когда он приторочил свой седельный вьюк на место и вскочил в седло, Кевин спокойно сказал:

— Что бы там ни говорил мой отец, ни один человек не может вечно сохранять нейтралитет, полковник. Наступит время, когда вам придется выбрать, на чью сторону встать, а если вы не хотите принимать такого рода решение, то вам лучше находиться за тысячу миль от Драмора. — Он вернулся в дом и закрыл дверь прежде, чем Клей успел ответить.

Множество мыслей проносилось в голове у Клея, пока он ехал по тропе к верху лощины. Грязные лачуги в Драморе, принадлежащие сэру Джорджу Гамильтону, мальчик, умирающий от чахотки на соломенном тюфяке у стены, по которой струится вода. Опять же — Эйтн Фоллен. Какова была бы ее участь, если бы он на несколько часов не возродил к жизни капитана Свинга?

Он уже чувствовал усталость, глаза резало от недосыпания и оттого, что он слишком долго и напряженно всматривался в темноту. Ему казалось, что он видит в темноте огромную пятидолларовую купюру и пламя, которое наползает с краев, пожирая слова «Ирландская республика», а потом оно полыхнуло огромными языками, взметнувшимися к небу, когда загорелся Клермонт.

Пегин перебралась через край лощины, Клей встряхнул головой, чтобы привести себя в чувство, и помахал рукой Дэннису Рогану, невидимому среди деревьев. Когда он во весь опор с грохотом помчался по тропе, то с упавшим сердцем понял, что ему, вопреки собственному желанию, уже приходится встать на одну из сторон.