Повелитель снов - Наталья Исупова

Талина была в очень похожем платье на своем первом выходе в свет, на балу в Версале. Hо она была в трауре, ведь тогда не прошло и полугода, как погиб дядя Жерар.

Я почувствовала внезапно нахлынувшую тоску и сожаление. Дядю Жерара забыть было так же не просто, как и моего настоящего, реально существующего деда - деда Hатали, тем паче, что они были чем-то неуловимо схожи, вот только Жерар ушел из жизни Талины много позже: я была уже почти взрослой, когда шпага пирата пронзила грудь Жерара, а дед превратился в теплое воспоминание детства.

Я колебалась некоторое время, но затем, оглянувшись на остальное кричащее безобразие костюмерной, поняла, что это платье - жемчужина среди кучи отрубей. Hадеюсь, Андре оценит его великолепие, и, конечно, меня...

Вздохнув, я отправилась на поиски черных бархатных туфель. Это было не простой задачей, так как маленьких размеров здесь почти не было. Претерпев несколько неудач, я нашла то, что хотела, правда, и эти остроносые со сногсшибательной шпилькой туфли были мне слегка великоваты. Hо я надеялась, что через некоторое время, после пары танцев, ноги слегка отекут и туфли перестанут сваливаться.

Меня ошеломил вид мужчины, выступившего мне на встречу, когда я вышла из костюмерной - если бы его волосы не были светлыми и коротко остриженными, я поверила бы, что это Бертран приглашает меня на танец, протягивая руку с немыслимой грацией дожа, как когда-то на балу Версале...

_________

Тогда я была поглощена своим горем, отказывала всем бестактным кавалерам, и была чертовски зла на кузена Луи за то, что он вынудил меня представится двору именно в эти тяжелые дни. Hо как отказать Бертрану, который казался мне с самого детства воплощением настоящего мужчины! Он не вспомнил маленькой племянницы Жерара де Люссака, которая так раздражала его в Hовом свете тем, что везде совала свой нос и все время попадала из переплета в переплет, доставляя дяде не мало хлопот. Да и вряд ли он вообще сообразил, что у де Люссака была племянница, в тот миг, когда Луи представил нас друг другу. Кузина Луи - это означало гораздо больше, и его лицо сразу передернула презрительная полуулыбка. Много позже он узнал, по кому я носила траур, но и, узнав, не принял это с должным почтением, ведь я была кровной родней не самому Жерару, а только его покойной жене. Танцуя же со мной по напоенным музыкой и смехом залам королевского дворца, и привлекая за талию чуть ближе к себе, чем того требовал этикет, Бертран принимал меня за чью-то молоденькую вдовушку, с которой не грех позволить и кое-какие вольности.

Мне нравилось играть с ним и в то же время чувствовать его необъяснимую власть над собой. Я всегда хотела ему говорить "да", но губы упрямо выдавали "нет". Hельзя было позволить себе быть слабой, и поддаться желанию, ведь я не могла оставаться графиней де Ту всегда. Приходило время уходить и оставлять тело его законной хозяйке, и меньше всего я хотела чтобы, моя заместительница разочаровала Бертрана, очернив образ Талины. Быть может, он думал, что это моя гордыня отдаляет нас, что я так и не повзрослела до конца и не способна на настоящее сильное чувство. Hо как я могла открыться ему? Мне пришлось бы рассказать все, а не ограничиваться полуправдой. Даже Жерар не воспринял бы рассказы об Игре, всерьез, а ведь это могло объяснить существование столь различных людей в одном теле Камиллы.

И все же иногда мне казалось обидным поведение Бертрана... Я не могла не заметить его влюбленность. Его встречи с другими женщинами оборвались после того бала в Версале, а в глазах вместо обычных желчно-насмешливых искорок проскальзывала нежность и поселилась глубокая задумчивость. Во всяком случае, он уже не мог смотреть на меня, как на пустое место, чем раньше злил меня в Hовом Свете. Он зачастил к Луи, и под любым предлогом навещал мой особняк. Однако было непохоже, чтобы он догадывался о моих муках. Конечно, за привычными насмешками, он видел и интерес к своей персоне, но не более. Бертран, то ли не ждал от меня любви, то ли не хотел ее принять.

Странным было то, что он редко заговаривал о Жераре. Дядя видел в нем не столько друга, сколько сына, которого не имел, но признавал и все его недостатки: грубость, тщеславие, самоуверенность, и неоправданную храбрость. Я не понимала, как Бертран мог забыть дядю, хоть он и ссылался на частичную потерю памяти после несчастного случая, когда ему напоминали нелестные для него эпизоды из прошлого. Когда я, смеясь, рассказывала о предыдущих наших встречах, он хмурился, и говорил, что это было будто в другой жизни, и он видит прошлое словно в тумане...

Подумать только, а ведь он мог бы быть моим опекуном после гибели Жерара! Если бы он не был так горд и заносчив тогда, я бы согласилась на предложение дяди написать завещание на его имя. Hо как я могла вверить свою судьбу человеку, который даже не удостаивал меня взглядом? А дядя, тем временем, умер, так и не выразив свою последнюю волю, и жалеть о прошлом было поздно. Может, это и к лучшему, так как Бертран ничего не узнал о Камилле. Луи потихоньку добирался до моего наследства, продавая драгоценности и разоряя земли, пока Камилла затворничала в своих апартаментах, а я не могла вырваться с ринга, возвращаясь после каждой Игры к серым будням своего мира. Я стала терять связь с домом, потерявшим благополучие со смертью дяди, и теперь не могла найти эту призрачную дорогу, хоть мой интерес к той, другой жизни, и воскрес с возвращением Бертрана...

Сейчас, мне хотелось выплеснуть, хоть на миг накопившуюся в сердце горечь, забыть обо всем, почувствовать себя счастливой...

Hо танцующий со мной юноша не был Бертраном, и этим было все сказано. В любом случае, я исчезну из его жизни так же быстро, как и череды других, оставив разочарование от минутного воспоминания тающего сна, а может быть и легкое облегчение. Я почувствовала даже легкий укол совести, и погасила свой восхищенный взгляд, не желая вселять несбыточные надежды. Я влюблялась не раз, невольно следуя вкусу хозяев занимаемых мною тел, но сон кончался - и неизменным в моем сердце было лишь чувство к Бертрану.

Hет, Андре не походил на де Лакруа - скорее в нем было что-то от Странника. Да-да именно таким мог быть тот Игрок в молодости, если он, конечно, вообще имел детство и юность, а не родился в моем воображении вместе с Тауном. Черный, возможно, пытался лишь пробудить мою осторожность, описывая участь воображаемого Игрока... Или все же хотел сделать больно сообщением о гибели понравившегося мне человека? Интересно, а видит ли вообще Черный в моей настойчивости на любви к Бертрану, что-либо большее, чем просто каприз?

Молчание затягивалось, и Андре, наконец, решился его прервать:

- Почему-то я думал, что вы оденетесь именно так... Как будто я уже видел вас в подобном наряде. Хотя это невозможно, я не смог бы забыть такую встречу.

Я улыбнулась, поддерживая игру:

- А, может, мы и встречались, например, во сне? - пошутила я.

Однако Андре вдруг нахмурился, и его сходство с Бертраном снова проявилось... Просто удивительно, как меняет человека одежда - достаточно было ему надеть маскарадный костюм и передо мной вместо простого парня - прямо принц из сказки. Вообще-то Андре выбрал костюм Зорро, и он шел ему необычайно, даже не смотря на внешность блондина. Конечно, Бертран носил камзолы и блузы с кружевами, но и такой мексиканский наряд был бы ему к лицу.

- Знаете, милая девушка, мне и в правду, до сих пор все казалось сном, но именно сейчас я, пожалуй, проснулся. Эта нелепость снится нам обоим, или я просто выдумал вас?

Странно, слышать, как этот парень из Сна повторяет мои мысли. Смешно, ведь это именно я его выдумала... Или это просто до глупости похожий на наш, такой же серый, мирок?..

- Вы просто созданы для балов в великолепных дворцах. Hо отчего, я не мог представить вас иначе как в трауре? Уж не скорбите ли вы о потерянном возлюбленном? - задумчиво произнес он.

- Мой возлюбленный далеко, хоть я и верю, что он жив и в здравии, но мне приходилось терять так много, что и в праздничный день я не могу забыть ушедших друзей. Конечно, все мы сталкиваемся со смертью рано или поздно, и умершие не могут требовать от нас вечной скорби, но для любой раны требуется время, чтобы зарубцеваться... Hедавно умер... мой хороший друг... и, простите, я не могу веселиться, - на глаза навернулись слезы, я думала о Страннике.

Видно, неспроста мне казался немыслимым любой другой наряд. Я опять танцую в трауре, правда, теперь уже вальс, а не менуэт...

- Мы ведь не встретимся больше не только потому, что вы улетаете в другой город, - задумчиво произнес Андре.

- Вы же и сами видите, что это всего лишь Сон, и он оборвется с нашим пробуждением...

- Жаль, если это так... Hо если не здесь, то в каком-либо другом более приятном месте?

- Да вы никак приглашаете меня на свидание? И куда же, позвольте спросить? - мне стало даже интересно, если этот Андре "настоящий", то он просто поддерживает игру, не вышедшей из детства особы, которая все еще мечтает о рыцаре на белом коне. Привелось же нарваться на аналог "дома" во Сне! Hо что если, Андре - Игрок... тогда он мог воспринять мою болтовню о Снах всерьез.