Мечты сбываются (сборник) - Наталья Александрова

— Ты, Виталик, похоже, нам не рад совсем, — послышался из динамика голос толстого визитера, — ну и ладно, мы ведь по делу пришли, так что нам твоя любовь по барабану. Копыто, видишь ли, нас прислал, интерес у него к тебе…

— Вы передайте ему, — заторопился незнакомый голос, судя по всему, принадлежащий хозяину кабинета, — вы передайте, чтобы он не беспокоился. Я…

— А чего ему беспокоиться? — это вступил в разговор худой. — Это ты, мразь, беспокоиться должен. Об органах своих кое-каких, которых очень даже просто можешь лишиться, да и вообще о жизни своей…

В голосе слышалась такая злоба, что Галя невольно вздрогнула. Директор же фирмы совершенно потерял лицо.

— Я же сказал! — закричал он не своим высоким голосом и даже пустил петуха. — Я же сказал, что все будет в порядке! Только нужно время, фирму продать не так просто!

Галя воспользовалась тем, что в кабинете с грохотом упал стул, и выключила селектор.

— Так что мотив у Короводского просматривается очень даже серьезный, — проговорила Галина, изложив капитану все то, что ей удалось узнать в «Сегменте». — После смерти жены он унаследовал процветающую фирму. Только вот алиби…

— Очень даже серьезный… — согласился Мехреньгин. — А насчет алиби — это мы еще посмотрим!

В кабинет вошел Жека. Лицо его было красным, волосы мокрые — видно, сунул голову под кран, чтобы прийти в себя от нового внешнего вида практикантки. Глядя в сторону, он молча уселся за свой стол и закрылся папками.

— Да вот, кстати… — продолжал разговор Мехреньгин. — Опиши-ка еще раз тех двоих, что к Короводскому приходили…

— Ну, один толстый, другой очень худой. И страшный такой, волосы гладкие, прилизанные, голова маленькая, как у змеи, и шипит…

— Чего-чего? — вклинился в разговор Жека. — Ты, Валентин, когда это успел с Ленчиком и Сеней Бритвой пересечься?

— Думаешь, они? — оживился Мехреньгин.

— И не думаю, а точно знаю, она, — Жека мотнул головой в сторону Гали, — очень точно их описала.

— А кто они такие? — Глаза у практикантки горели.

— А это… это тебе Евгений лучше объяснит, — ответил Валентин, — он у нас по всяким криминальным личностям крупный специалист.

— Да что тут объяснять, — Жека зарделся от удовольствия, — довольно опасные типы на службе у одного такого… кличка ему Копыто. А они для него разные поручения выполняют, в частности, долги выколачивают.

— Точно, толстый говорил про какое-то копыто! — Галя просияла. — Так все же сходится! Этот Короводский должен Копыту большие деньги, так? А у него самого ничего не было, все жене принадлежало! Вот он и решился на преступление!

— Она права, — Валентин поглядел на Жеку очень серьезно, — все так и было.

— Доказательств-то у тебя нету! — буркнул тот.

— Будут! — твердо пообещал Мехреньгин. — Галя, как ты думаешь, тот манекен все еще в лесу лежит?

— А куда же он денется?

— Эх, Васька Стуков машину на профилактику отогнал, — вздохнул Валентин.

— А я-то на что? — оживился Жека. — Сейчас мы с Ку… с Галиной мигом смотаемся!

— Ну, двигайте. А я к Василию с серьезным разговором…

Мехреньгин нашел Стукова на обычном месте — в бистро «Три пескаря». Стуков ел рыбу по-гречески, запивая ее холодным пивом из запотевшего стакана.

— Привет, — буркнул он подозрительно, увидев возбужденное лицо Мехреньгина. — Ты поесть пришел или как?

— Или как! — отозвался Мехреньгин, без приглашения усаживаясь за стол. — Вась, ты можешь вызвать к нам этого Короводского?

— Опять ты за свое! — горестно вздохнул Стуков. — Ну что тебе неймется? Закажи рыбки, покушай… хорошая рыбка, свежая… пивка выпей холодненького… У меня вот праздник — теща уехала…

— Вася, не до рыбки! — отмахнулся Мехреньгин. — Убийца на свободе разгуливает, а ты пиво пьешь!

— Трудно с тобой! Знаешь, сколько на свободе убийц и разных других преступников? Что же нам, с голоду умереть? От этого никому пользы не будет!

— У тебя дело Короводской висит? Висит! Тебя шеф за него песочит? Еще как! Хочешь ты его раскрыть?

— Ну, допустим, хочу… Так у этого Короводского железное алиби! Если я его опять таскать начну — он на меня своего адвоката напустит! У него адвокат знаешь какой — прямо бультерьер!

— Не напустит! — отмахнулся легкомысленный Мехреньгин, невольно вспомнив бультерьера Квазимодо. — Ты его только пригласи — а дальше уж я сам! И точно тебе говорю, что от его алиби камня на камне не останется!

— Ну, смотри, Валентин, — если что не так, сам будешь перед Игорем Олеговичем оправдываться!

Виталий Андреевич Короводский вошел в кабинет капитана Стукова, кипя от возмущения.

— Чем вы тут занимаетесь?! — рявкнул он с порога. — Штаны за государственные деньги просиживаете? Занятых людей от работы отвлекаете?

Стуков оторвался от бумаг, разложенных на столе, и поднял на вошедшего озабоченный взгляд.

— Зря вы так, гражданин Короводский! Мы, между прочим, зарплату не за просто так получаем! В деле вашей жены выявились новые обстоятельства, в связи с которыми понадобилось задать вам несколько вопросов!..

— Какие еще обстоятельства? Какие еще вопросы? — Короводский держался с апломбом, но капитан почувствовал в глубине его глаз неуверенность, перерастающую в страх. — Вы мне уже все вопросы задали, и я вам на них ответил! Я, между прочим, тяжелый стресс пережил в связи с трагической смертью жены, а вы вместо уважения к моему горю…

— Не кипятитесь, гражданин Короводский! Я к вашему горю имею полное уважение и долго вас не задержу. Чем быстрее вы мне ответите — тем быстрее освободитесь! Выявились новые обстоятельства, поэтому…

— Ладно! — отмахнулся Короводский. — Раз уж я пришел — выкладывайте ваши обстоятельства, задавайте вопросы и оставьте меня наконец в покое!

— Хорошо, — Стуков поднялся из-за стола. — Для этого нам придется пройти в другой кабинет…

— В какой еще кабинет… — недовольно пробурчал Виталий Андреевич, однако послушно прошел за капитаном: очень уж ему хотелось узнать, какие это новые обстоятельства всплыли в деле об убийстве его жены.

Они вышли в коридор, дошли до лестницы, спустились на первый этаж, прошли еще немного и оказались перед дверью, на которой было написано «Архив». Капитан Стуков открыл эту дверь и пропустил Короводского вперед.

Виталий Андреевич оказался в большой полутемной комнате, окна которой были задернуты плотными шторами. Вдоль стен располагались металлические стеллажи, содержимое которых не было видно, поскольку все освещение комнаты состояло из настольной лампы под зеленым абажуром, которая освещала только заваленный бумагами письменный стол. В комнате было душновато, хотя воздух разгонял вентилятор на высокой хромированной стойке.

Чуть в стороне от стола, в глубоком офисном кресле сидела вполоборота к вошедшим молодая женщина. Лицо ее тонуло в полумраке, однако Виталий Андреевич невольно застыл на месте.

— Что за дела… — пробормотал он, затравленно озираясь. — Кто эта женщина? Зачем вы меня сюда привели?

— Мы вас привели на очную ставку! — донесся из темноты незнакомый мужской голос.

С едва слышным скрипом кресло повернулось, и вместе с ним повернулась таинственная незнакомка. Теперь свет настольной лампы падал на нее, и Виталий Андреевич разглядел бирюзовый кашемировый свитер своей жены, каштановые волосы и… неживое лицо манекена.

— Черт! — выпалил Короводский, попятившись. — Уберите ее! Я не хотел! Мне пришлось! Это все Копыто…

Ему никто не ответил. В комнате стояла тишина, нарушаемая только ровным гудением вентилятора. Затем кресло снова повернулось, и лицо манекена скрылось в темноте.

— Надо было его сжечь… — пробормотал Короводский, опустив голову.

— Совершенно верно, — подтвердил капитан Мехреньгин, выходя из темноты. — Если бы вы сожгли манекен и одежду своей жены, мы вряд ли сумели бы разрушить ваше алиби. Но у вас, как я понимаю, не было на это времени. Вы действительно вернулись из Москвы на самолете, примчались в свой коттедж, вынесли манекен, положили его в багажник машины и отвезли в лесок подальше от своего дома… там вы кое-как забросали его прошлогодними листьями и вернулись в коттедж, чтобы вызвать милицию. Больше времени у вас не было — иначе возникли бы вопросы, почему вы так долго добирались из аэропорта.

— Ничего не понимаю, — подал голос оторопевший капитан Стуков. — А как же алиби…

— Вот его алиби, — Мехреньгин показал на кресло, соединенное веревкой с работающим вентилятором. — Он заранее раздобыл манекен, спрятал его, по-видимому, в кладовой. В день убийства ему действительно нужно было улететь в Москву. Он собрал вещи, спустился в холл, попрощался с женой… и убил ее ударом по голове. Затем поднялся на второй этаж, достал манекен, надел на него одежду жены, причем в спешке взял первые попавшиеся вещи, и усадил манекен в кресло перед окном. Кресло соединил с основанием включенного вентилятора таким образом, что оно время от времени поворачивалось, и казалось, что сидящая в кресле женщина двигается… должно быть, он замечал, что сосед-инвалид подглядывает в окна, и был уверен, что тот обеспечит ему алиби.