Она любит плохих парней - Алекс Хилл

и сжимаю зубы, блокируя экран.

— Это бывший? — глухо спрашивает Дарий.

— Ага.

— Чего хочет?

— Поговорить.

— А ты?

Непослушные чувства бьют по больным местам, обида на Рому и любовь к нему сходятся в смертельной битве. «Кис, скажи адрес. Я сейчас же приеду». Жжение в носу обещает скорые слезы, поднимаюсь с пола и произношу тихо:

— Сейчас вернусь.

Закрываюсь в ванной комнате и включаю воду в раковине. Смотрю на телефон, а потом на отражение в зеркале. Может, нам и правда стоит поговорить? Поставить точку и разойтись уже окончательно. Смогу ли я? Сможет ли он? Сердце протестует, а я даже не понимаю, против чего. 

Кладу телефон на край раковины и подставляю ладони под ледяную струю. Пытаюсь отыскать внутреннего редактора, чтобы попросить помощи, но не могу найти его в лабиринте пьяного сознания. Что же мне делать? Что?! Идея загорается неожиданно, и ее свет не желтый, и даже не красный, он зеленый, точно намек, что пора действовать решительно и бесповоротно. Чаще всего такие поступки называют — сжигание мостов. Это те действия, после которых пути назад нет, и сейчас, наверное, самое подходящее время, да и компания тоже.

Вытираю руки о бумажное полотенце, отрываю от рулона еще одно, промакиваю лицо и вытираю крошки туши. Распускаю волосы и прочесываю кудряшки пальцами. Наливаю в колпачок средство для свежего дыхания и полощу рот, гоняя жидкость из одной щеки в другую. Если бы не вино, я бы тряслась от волнения, но сейчас почти ничего не чувствую, кроме жара, что теснится в груди. 

Открываю дверь и возвращаюсь в комнату, Дарий стоит у раковины и моет стаканы. Последствия пикника убраны, кровать застелена. 

— Уже уходишь? — спрашиваю я, не скрывая разочарования.

Дарий ставит чистые стаканы в сушилку, выключает воду, но так и не оборачивается.

— А ты хочешь, чтобы остался?

 Глубоко вдыхаю и произношу на выдохе:

— Да.

— Зачем?

— Я…

Дарий подходит ближе и произносит родительским тоном:

— Это плохая идея, Катюш. Пусть и заманчивая.

Запрокидываю голову, глядя ему в глаза. Он ведь тоже не против, я чувствую. К чему эта целомудренность?

— Ты еще и не спишь со студентками?

— Предпочитаю девушек постарше.

Звук его голоса опускается на дно живота тяжелым камнем, и я шагаю в сторону, взмахивая в направлении двери:

— Спокойной ночи, Дарий Викторович.

Большая и теплая рука обхватывает мою и опускает ее. Дарий вновь шагает ближе, дыхание касается щеки, а за ним короткий, едва ощутимый поцелуй, от которого внутренности завязываются в узлы. Ну что за козел, а?! Из последних сил держу себя в узде, стою неподвижно и стараюсь даже не дышать, чтобы не чувствовать аромат его парфюма. Дарий отступает, разжимая пальцы. Слушаю удаляющиеся шаги, щелчок замка и... Хлопок! Щелчок!

— У нас есть проблема, Катюш, — вздыхает Дарий.

Шаг. Еще один. Он снова рядом, запах сладкого рома и кедрового ореха обнимает легкие.

— Какая? — глухо спрашиваю я, прижимая подбородок к груди.

Дарий ловит пальцем слезинку на моей щеке и смахивает ее:

— Вот эта.

— Я в порядке.

— Нет, не в порядке. Ты плачешь из-за?..

— Из-за тебя! — смело отвечаю я. — Я почти сказала, что хочу тебя, а ты...

— А что я? — тихо произносит Дарий, приближаясь к моему лицу.

Дарий опускает взгляд на мои подрагивающие губы, а я никак не могу подобрать слов для ответа. Он ничего мне не должен, он может уйти в любой момент, но, черт возьми, как же хочется, чтобы он остался. Замираю в ожидании вердикта, сердце стучит все тише, а чувство собственной никчемности противно хихикает. Неужели Дарий и правда видит во мне лишь девочку-студентку? И если так, то к чему был весь этот вечер? Почему он все еще здесь?! 

Напряженное желание коснуться стекает по рукам и собирается в пальцах, вызывая ощутимое жжение. Не хочу делать первый шаг, не сейчас. Хочу чтобы его сделал он. Притяжение усиливается с каждым вдохом, смутные сомнения исчезают из мыслей на каждом выдохе. Химическая реакция уже началась, и мы либо взорвемся вместе, либо каждый по отдельности, находясь через стенку друг от друга.

Дарий обхватывает мою напряженную шею, и я расслабленно обмякаю, поддаваясь ласке, которую так долго ждала. Больше пальцы задевают мочки ушей и очерчивают линию челюсти, сердце радостно оживает, набирая темп. Увлеченный взгляд блуждает по моему лицу и останавливается на глазах, которые я едва держу открытыми.

— Последнее слово, — приглушенно произносит Дарий.

Очень благородно с его стороны дать возможность передумать, но она мне не нужна. Подступаю ближе и прижимаю своей грудью к его.

— Минет только после свадьбы, — горячо шепчу ему в лицо. 

Дарий плохо скрывает ответную улыбку и качает головой. Это капитуляция, я победила. Новый вдох опаляет горло и поджигает легкие, мышцы в теле напрягаются, а по венам растекается волнение и предвкушение.

— Катюш, я ведь хорошо понимаю, что ты сейчас делаешь и почему,  — снисходительно ухмыляется Дарий.

Тонкая игла беспокойства пронзает грудь, но так и не добирается до сердца, потому что ее разъедает и уничтожает головокружительное желание и алкогольный азарт. Обхватываю талию Дария и сцепляю пальцы в замок у него на пояснице, закрывая ловушку.

— И что в этом плохого? — спрашиваю я.

Дарий мягко усмехается, проводит вверх по моей шее и легонько сжимает волосы на затылке.

— Вообще-то ничего. — Он наклоняется и выпивает мой легкий вздох. — Я не собираюсь учить тебя жить.

— Тогда последнее слово, Дарий Викторович.

— Сегодня обойдемся без вежливых обращений.

Приподнимаюсь на носки, чтобы стереть последние миллиметры между нашими лицами. Глаза закрываются под тяжестью век и трепещущих ресниц, губы приникают к губам, и дыхания сталкиваются, сливаясь в единый поток, полный восхитительной теплоты и чувственности. Дарий сжимает руку в кулак на моем затылке, второй гладит щеку и шею, мягко касаясь кожи, и проникает языком в рот. Влажные тягучие поцелуи собираются в цепочку из ощущений, которые погружают тело в облака легкости. Наслаждение пощипывает щеки винной кислинкой и стекает вниз по горлу, разливаясь ритмичной пульсацией в груди. Дарий уводит меня за собой все дальше, сам выбирает маршрут и контролирует темп, но я не могу слишком долго оставаться ведомой. Провожу ладонями по напряженной спине, глажу ребра, поднимаюсь к груди и еще выше к плечам и шее. Мои дрожащие пальцы касаются гладкой