Город пустых. Побег из Дома странных детей - Ренсом Риггз

— Мой левый желудочек! — воскликнул Гораций. — Если я отсижусь здесь, я сгорю от стыда.

Даже Клэр отказалась оставаться.

— Я прожила восемьдесят очаровательно скучных лет, — заявила девочка, приподнимаясь на локте в тени дерева. — Остаться здесь, когда все остальные отправятся на поиски приключений? Ни за что на свете!

Но когда она попыталась встать, то обнаружила, что это ей не под силу, и снова легла, кашляя и задыхаясь. Хотя «помои», которые она выпила, немного сбили температуру, путешествие в Лондон явно было выше ее возможностей. Причем не только сегодня, но также завтра или послезавтра. Если бы мы стали ждать ее выздоровления, то ни за что не успели бы помочь мисс Сапсан. Кроме того, кто-то должен был остаться с Клэр и ухаживать за ней во время болезни.

Эмма спросила, кто готов это сделать. Руку тут же подняла Оливия, но Бронвин заявила, мол, и думать об этом забудь, ты еще слишком маленькая. Бронвин хотела было вызваться сама, но тут же передумала. Она пояснила, что разрывается между желанием опекать Клэр и чувством долга перед мисс Сапсан.

Енох ткнул локтем Горация.

— Что с тобой? — поддразнил он. — Великолепный повод остаться! Пользуйся!

— Я хочуприключений, я действительно о них мечтаю, — защищался Гораций. — Но мне также хотелось бы отпраздновать свой сто пятый день рождения, если только это возможно. Пообещайте мне, что мы не будем пытаться спасти весь мир.

— Мы всего лишь хотим спасти мисс Сапсан, — ответила Эмма. — Но насчет дня рождения не могу дать никаких гарантий.

Горация это, похоже, устроило.

— Еще кто-нибудь? — поинтересовалась Эмма, обводя взглядом группу столпившихся перед ней детей.

— Все в порядке, — успокоила ее Клэр. — Я и сама справлюсь.

— Об этом не может быть и речи, — отмахнулась Эмма. — Странные люди своих в беде не оставляют.

Рука Фионы нерешительно поднялась вверх. Все это время она молчала, и я почти забыл, что она сидит среди нас.

— Фи, это невозможно! — воскликнул Хью.

На его лице читалась обида, как будто, вызвавшись остаться в петле, она отвергла его. Она подняла на него свои большие грустные глаза, но руку не опустила.

— Спасибо, Фиона, — кивнула Эмма. — Если нам повезет, то уже через несколько дней мы к вам вернемся.

— С птичьей помощью, — произнесла Бронвин.

— С птичьей помощью, — эхом отозвались все остальные.

* * *

День уже клонился к вечеру. Через час в петле странных животных наступила бы полная темнота и спускаться с горы было бы опасно. Мы начали собираться в путь, и животные щедро снабдили нас запасами свежей еды и свитерами, связанными из шерсти странных овец. Дердра клялась, что эти свитера обладают каким-то странным свойством, хотя она так и не смогла вспомнить, каким именно.

— Кажется, они неуязвимы для огня… а может, для воды… Ах да, они не тонут в воде, как маленькие пушистые спасательные жилеты… Или, возможно… О, я не знаю… Как бы то ни было, они теплые!

Мы поблагодарили Дердру и сложили свитера в чемодан Бронвин. Затем к нам подбежал Грант, протягивая какой-то бумажный сверток, перевязанный бечевкой.

— Это подарок от кур, — заговорщически подмигнув, пояснила Дердра. — Смотрите не уроните его.

Кто-то более осторожный, чем я, подумал бы дважды, прежде чем брать в дорогу взрывчатые вещества. Но нам угрожала опасность, а пес и эму-раф клялись и божились, что если мы будем обращаться с яйцами осторожно, они ни за что не взорвутся. Поэтому мы тщательно упаковали их в чемодан, обернув свитерами. По крайней мере, теперь нам было что противопоставить людям с оружием, которые могли встретиться нам в пути.

Итак, мы были почти готовы, не считая одной мелочи: покинув петлю, мы по-прежнему не знали бы, в каком направлении двигаться.

— Я могу показать вам дорогу из леса, — предложил Эддисон. — Встретимся на вершине башни мисс Королек.

Площадка наверху была такой маленькой, что одновременно там могли поместиться только два человека. Поэтому туда отправились мы с Эммой, взбираясь по шпалам как по перекладинам гигантской лестницы. Грант с Эддисоном под мышкой вскарабкался наверх по-обезьяньи ловко.

От вида, который открылся перед нами, захватывало дух. На востоке вдаль уходили покрытые лесом склоны холмов, постепенно переходящие в бескрайнюю равнину. На западе виднелся океан, по волнам которого скользило видавшее виды судно, оснащенное сложной системой парусов; оно медленно приближалось к берегу. Я так и не спросил у животных, какой у них в петле год — 1492 или, может быть, 1750? Хотя им, наверное, это было безразлично. Это место было надежно укрыто от мира людей, а значит, время здесь не имело никакого значения.

— Вам туда, — произнес Эддисон, ткнув трубкой на север, в направлении дороги, едва виднеющейся за деревьями и похожей на проведенную по лесу тонкую карандашную линию. — По этой дороге вы дойдете до города, в котором имеется, во всяком случае, в вашем времени, железнодорожный вокзал. Ваша среда путешествий между петлями, кажется, 1940 год?

— Точно, — подтвердила Эмма.

Хотя я весьма смутно понимал, о чем они говорят, я никогда не боялся задавать глупые вопросы.

— Почему мы не можем выйти в этот год? — спросил я. — Мы могли бы добраться до Лондона и в этом времени.

— Вам пришлось бы путешествовать в конном экипаже, — ответил Эддисон. — Это занимает несколько дней… и, по моему опыту, заставляет изрядно понервничать. Боюсь, у вас нет свободного времени на такую сомнительную роскошь. — Он обернулся и толкнул носом дверь, ведущую в маленькую хижину на вершине башни. — Прошу вас, — пригласил он. — Я хотел бы показать вам кое-что еще.

Вслед за Эддисоном мы вошли в крохотную хижину, скромная обстановка которой состояла из кровати, шкафа и стола со сдвижной крышкой и не шла ни в какое сравнение с комфортабельным жилищем мисс Сапсан. Телескоп на высокой треноге «смотрел» в окно. Это был наблюдательный пункт мисс Королек, откуда она осматривала окрестности и наблюдала за отлетами и возвращениями своих голубей-шпионов.

Эддисон подошел к столу.

— На тот случай, если вам не удастся найти дорогу, — произнес он, — здесь лежит карта леса.

Эмма открыла ящик стола и увидела карту — старый пожелтевший рулон бумаги. Под картой лежал помятый фотографический снимок, запечатлевший женщину в черной, расшитой пайетками шали, с седыми волосами, зачесанными в высокую эффектную прическу. Она стояла рядом с курицей. На первый взгляд фото было очень неудачным, сделанным в тот момент, когда женщина отвернулась и моргнула. И все же, в снимке было что-то очень точное — волосы и платье женщины удивительным образом перекликались с пестрыми, черно-белыми перьями курицы, при этом они с птицей смотрели в противоположные стороны, что будто бы подразумевало странную связь, каким-то непостижимым образом возникшую между птицей и человеком. Казалось, они говорят без слов, обращаясь к мыслям друг друга.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});