В плену его желаний - Алина Иосифовна Попова

часть была покрыта татуировками, он спустил свои брюки и боксеры, обнажив свой толстый, внушительный член.

Я слегка вздрогнула, но постаралась скрыть это.

Он снова обнял меня и опустил свое тело на мое. Его ладони пробежали по моим ногам, а большие пальцы впились во внутреннюю поверхность бедер с такой силой, что мой живот неожиданно сжался.

— Ты такая чертовски горячая, что это выводит меня из себя.

А потом сильно укусил за шею.

Я вскрикнула от короткой боли, но она превратилась в стон, когда его большой палец надавил на мой клитор.

Я сильнее раздвинула ноги, переступив грань рационального мышления. Его взгляд упал между моих бедер. Он покачал головой…

— Бл*дь.

Это все, что он произнёс, а затем его голова опустилась между ними. Я вздрогнула от первого горячего, влажного прикосновения его языка.

— Что ты делаешь? — со стоном произнесла — Так нельзя, это слишком…

Глубокий прилив удовольствия затопил меня, более сильная волна прокатывалась сквозь меня при каждом мягком, медленном круговороте.

— О… Боже, — простонала я, зарываясь руками в его густые волосы и проводя короткими ногтями по его голове.

Потребность разорваться на части, распутать напряжение почти испугала меня, дыхание перехватило от удушья в горле.

— Давай, Полина… — Филипп стиснул зубы. — Кончи для меня. Позволь мне почувствовать, как ты распадаешься на части вокруг меня.

Лишь одно движение его пальца вокруг моего клитора, и я кончила в порыве раскаленного добела жара. Моё тело дернулось, и ударилась головой о подушку с криком, который, была уверена, можно было услышать на другом конце города.

Не успела опомниться, как почувствовала сильное давление и тяжесть между ног, почувствовала, как он входит в меня, растягивает и толкается внутрь.

Глава 28

Фил

На нее было трудно смотреть и трудно отвести взгляд. Такая мягкая, такая идеальная, такая чертовски потрясающая для секса.

Это настоящий кошмар.

Я знал что она девственница, но не мог даже представить, что обнаружу ее настолько мокрой и тугой — такой чертовски узкой. Мой член был наполовину в ней, так хотелось толкнуться, войти глубоко, до упора, по самые яйца.

Кровь ревела у меня в ушах и затуманивала зрение.

Она была чертовски напряжена, когда я вошел в нее; так напряжена, что почти полностью сопротивлялась мне.

На секунду я остановился, мне нужно было чтобы она привыкла ко мне, привыкла к новым ощущениям, наконец расслабилась.

Я наблюдал за ее реакцией в то время как входил все глубже, пока не оказался настолько глубоко, насколько мог. Трахните меня. Мои глаза на секунду закрылись. Она сжала меня, как тугой влажный кулак, когда она сжалась вокруг меня, потребовалась каждая унция сдержанности, чтобы поддерживать этот медленный темп.

Она уже была влажной и скользкой после предыдущей разрядки, а вторая приближалась, быстро разгораясь в ее теле.

Она стонала, и просила о большем.

Я заскрипел зубами — ее тихие вздохи и стоны сводили меня с ума, пока ее тело выжимало из меня все, что только возможно, все глубже и глубже завлекая меня в ее жаркий плен — и застонал, как же хотелось двигаться жестче, наказать ее тело за то, что заставила нас обоих ждать этого, ждать ее.

— Я хочу трахать тебя жестче, Полин. Я хочу трахать твою киску жестче. Ты готова? — Прорычал я, её тело жадно принимало мой член.

Она кричит, и её чертовски знойный голос заставляет мои яйца сжаться от желания кончить.

Полина чертовски экзотична, алмаз в проклятой куче камней.

Кончая, она не сдержала крика, ее бедра дрожали, а сиськи прыгали из стороны в сторону. Киска ощущалась, как чертовы тиски, и это стало для меня последней каплей. В последнюю долю секунды выйдя из ее тела, я кончил ей на живот.

Идеально.

На мгновение у меня перехватило дыхание, и я чуть не рассмеялся над иронией, что девственница заставила меня кончить сильнее, чем когда-либо прежде.

Она никогда еще не была столь красива — в моей власти, покрытая моим семенем.

Я опустил руку на ее живот, медленно размазывая сперму по ее телу до сосков.

Да, я чертов больной ублюдок, потому что даже это меня возбудило.

И я решил, что иметь девушку было не так уж и плохо. Совсем неплохо. Я решил, она будет не только моей девушкой, она будет моей женой.

— Ты слишком идеальна, чтобы быть настоящей.

Слова вырвались у меня сами собой, она взглянула на меня из-под ресниц, и улыбнулась.

* * *

В эту ночь меня снова мучили кошмары — я засыпал, и снова просыпался. Воспоминания были настолько же болезненными, как и пуля, которую пустил в тот роковой вечер. Я резко сел на кровати, когда в голове раздался звук выстрела, и схватился руками за грудь для того, чтобы успокоиться. Часто дыша, пытался делать глубокие вдохи, ничего не получалось. Слишком больно было вспоминать, от ночных кошмаров никуда не деться. Они мучают и мучают, заставляя вспоминать.

Близился рассвет, Полина спокойно спала, мои руки дрожали, когда я наливал немного водки в стакан. Как только проснулся вышел из комнаты оставив спящую девушку.

Почему именно сейчас? Этот сон, кошмар прошлого. Когда я пообещал себе, что отныне нет Филиппа, есть только Ворон, Филипп умер рядом с трупом своей матери, Ворон возродился из пепла.

— Ублюдок стреляй — кричал отец, как только выпустил гончего в мою сторону. Я не мог поступить так с жалкой собакой, люди отца смеялись, что такой как я, не мог убить собаку.

За каждый мою провинность, страдали собаки, своими руками я не мог навредить. Закрывал глаза, слышал выстрел и виз собаки.

— Послушай, это слишком, Филипп не настолько жестокий — мне было противно, моя мама плакала и молила отца прекратить.

— Закройся женщина — пощечина подкосила ее и она упала.

Я не могу вынести плачь мамы и с собой ничего не могу сделать, я любил собак, собаки были часть моей жизни.

В ангар въехал водитель отца. Наверно единственный мужик в этом грёбаном мире с добрым сердцем. Он никогда не показывал слабость, ходил с каменным лицом, но ко мне он не проявлял жестокость как другие, я не ценил этого, на душе было ещё хуже.

— Как мне научить этого ублюдка — плюнул отец — Он них*я не хочет учиться, в этом мире нет ничего хорошего, доброта погубит тебя как и слабость.

Отец выпустил ещё одного пса, намного злее и больше предыдущего.

— Папочка — услышал я слабый голос маленькой девочки —