Анти-Горбачев 3 (СИ) - Тамбовский Сергей

— Окей, парни, — хлопнул рукой по столу Рейган, — вы сказали, я услышал — а теперь за работу. Зададим перца комми.

Кремль и Киев

Через пару дней после знакового совещания по Крыму на встречу с генеральным напросился председатель КГБ Примаков. Романов согласовал время на шесть вечера.

— Как здоровье, Евгений Максимович? — первым делом поинтересовался Романов, — после того инцидента в Степанакерте?

— Все уже вошло в норму, — коротко отговорился тот, — давайте сразу к делу, Григорий Васильевич.

— Давайте, — генсек закурил, ослабил узел туго повязанного галстука и сел в свое кресло. — Внимательно вас слушаю.

— Не очень приятные новости с Украины, — сообщил Примаков, — Щербицкий, похоже, встал в открытую конфронтацию с центром, и сейчас, в данную минуту, начинаются открытые уличные протесты в Киеве и Львове. Милиция остается в стороне, я бы даже сказал больше — милиционеры охраняют митингующих.

— Только в этих двух городах? — неожиданно уточнил Романов, — а в Крыму что?

— В Крыму пока тихо и спокойно… крымские татары попробовали организовать что-то похожее на Киев, но у них ничего не получилось — сильного лидера нет, да и в массе своей они не склонны бунтовать.

— Поподробнее про Киев, пожалуйста, — попросил Романов.

— По нашим оценкам в митинге участвуют порядка двадцати тысяч… возможно еще кое-кто подтянется. Местоположение — площадь Октябрьской революции…

— Это на Крещатике?

— Так точно, на нем. По соседству с гостиницей Москва и Главпочтамтом. Территория там немаленькая, все сто тысяч влезут, если захотят.

— Какие лозунги выдвигаются? Кто возглавляет процесс? — задал сразу два вопроса Романов.

— Лозунги предсказуемые — «Крым это Украина» и «Украиньска мова понад усе».

— Так прямо и пишут на украинском языке?

— Да, прямо так и пишут…

— У вас, наверно, есть какой-то план действий? — прямо спросил Романов.

— Со стороны моего ведомства… — сделал небольшую паузу Примаков, — фиксируем наиболее активных участников в основном… и ждем, когда протесты утихнут сами собой.

— Наверно, мне надо лететь в Киев, — задумчиво предположил Романов, — возможно выступить на этом митинге…

— Я бы не советовал, — поморщился Примаков, — сейчас они разгорячены и слушать ничего не будут… кроме приятных для их ушей слов, конечно. К тому же мы не исключаем наличие в толпе провокаторов, так что ваше выступление может закончиться по-разному.

— О провокаторах чуть подробнее пожалуйста, — попросил Романов.

— Конечно, — кивнул головой Примаков, — наш источник в Вашингтоне сообщает, что в Белом доме принято стратегическое решение по украинскому вопросу, которое явно не укладывается в русло потепления отношений между нашими странами. И в соответствии с этим решением ЦРУ резко активизировало свою работу по Украине… включая расконсервацию спящих агентов и подключение бывших немецких пособников.

— Евгений Максимович, — поморщился генсек, — им одного Степанакерта мало что ли показалось? Опять снайперов наймут?

— Я бы не исключал и такой вариант, — вполне серьезно парировал романовскую иронию Примаков.

— Так… — вспомнил генсек о главном, — а что у нас со Щербицким?

— Не проявлялся с тех самых пор, как вы ему о Крыме объявили.

— Надо укреплять украинское руководство, — решительно припечатал лист бумаги к столу Романов, — куда это годится — он же наверняка лично эти протесты инициировал.

— Я тоже придерживаюсь такого мнения, — корректно ответил Примаков, — но немедленная смена украинского руководства приведет по всей вероятности только к эскалации волнений.

— Вы меня убедили… — недовольно сказал Романов, — прямо сейчас менять Щербицкого не будем… а на кого, кстати, его менять — можете посоветовать?

— На Кириленко, — тут же вылетело изо рта Примакова, — старый конь хоть и пашет неглубоко, но и борозды не испортит.

— Хорошо, но это вопрос среднесрочной перспективы, а прямо сейчас что делать?

— Я думаю, надо вводить в Киев войска, — вздохнул Примаков, — для начала оцепить эту их площадь Революции, а затем, если не очистят, применить уже силовые методы.

— Поднимется страшный вой на Западе, — тут же предположил Романов, — у нас только-только отношения стали налаживаться, а тут…

— Ничего, переживем, — хладнокровно ответил Примаков, — не в первый раз. Американцы сами первыми нарушили перемирие.

Глава 20

Киев и киевляне

На площадь Октябрьской революции люди собрались, конечно, не по щучьему велению — нужные товарищи провели активную работу, вот и организовалось это сборище в двадцать тысяч душ.

— Хватит кормить Москву, — это было самое распространенное высказывание на Майдане… на площади Революции то есть, — мало того, что мы все свое зерно и мясо туда отдаем, так еще у нас и Крым собираются забрать, — так продолжали наиболее продвинутые митингующие.

— И мову нашу не дадим на поругание, — почему-то на русском продолжали другие продвинутые граждане, — Украина для украинцев! А разные москали пускай собирают чемоданы и едут в свою Москалию!

С трибуны выступал Вячеслав Черновил, диссидент и оппозиционер со стажем.

— Дай Боже нам любити Україну понад усе сьогодні — маючи, щоб не довелося гірко любити її — втративши. Настав час великого вибору: або єдність і перемога та шлях до світла, або поразка, ганьба і знову довга дорога до волі, — говорил он.

А потом добавлял:

— Над Україною нависає зловісна двоголова тінь російського імперіалізму, який тільки й чекає остаточного колапсу нашого суспільства, щоб запустити хижі пазурі в живе тіло нашого народу. Немає страшнішої кари за муки нечистого сумління, бо немає вищого судді за правду.

Ну и еще немало такого же. Собравшиеся встретили его выступление дружными криками одобрения. После Черновила на трибуну забрался совсем никому неизвестный гражданин с длинными вислыми усами и провозгласил призыв брать власть в свои руки.

— Геть злочинну владу! — надрывался он с угрозой сорвать голос, — до зброи, браты да сестры!

Курирующий этот митинг офицер КГБ (из Москвы, местным органам не доверили это дело), контролирующий процессы из номера верхнего этажа гостиницы «Москва» сообщил в наушники:

— Ситуация начинает выходить из-под контроля… формируется по крайней мере один отряд, готовый выступить в направлении ЦК КП Украины… да, на Банковой… жду ваших указаний.

— Крещатик мы сейчас перегородим, — сообщили ему в микрофон, — а ты оставайся на своем посту и фиксируй самых эктремистски настроенных. Потом пригодится.

— Первый-первый, — взволнованно почти прокричал офицер, — в номер кто-то ломится, похоже, меня раскрыли. Сейчас дверь выломают — прекращаю связь.

— Гэбэшник, — радостно сообщил остальным главный из тех, кто выламывал дверь, — я их нутром чую. Оружие вынул и на пол положил, — приказал он офицеру.

— Нет у меня оружия, — угрюмо ответил тот, — а кто вы такие?

— Инициативная группа неравнодушных граждан, — бойко сообщил этот главный, — а я руководитель группы Богдан Матвиенко. А ты кто такой?

Офицер молча вынул из кармана удостоверение КГБ СССР и показал его Богдану.

— Так я думал, — повернулся он к остальным, — хлопцы, вяжите его — разбираться потом будем.

Но далеко эти ребята уйти не смогли — в фойе на первом этаже им преградила путь группа крепких парней в гражданской одежде. Разговаривать они не стали, а просто без слов вырубили всех неравнодушных активистов хитрыми приемами. Администраторы с ресепшн смотрели на это с совершенно круглыми глазами. Потом, когда группа крепких парней забрала своего товарища и скрылась, они помогли подняться тем, кто лежал на полу.

— Они за это ответят, — мрачно сказал главный, выплюнув на ковер сгусток крови вместе с передним зубом.

Здание ЦК на Михайловской также было занято взводом спецназа — остановить митингующих на Крещатике не удалось, и они подошли вплотную к дому. В окна полетели камни, кирпичи и куски арматуры.