Рыцарь - Андрей Смирнов

– Так я и спрашиваю: кто такие? – тоном ниже отозвались из-за стены.

– Я – Родриго де Эро, старинный сосед и добрый друг аббата Рено! А это...

– А я, – перебил я барона, – Андрэ де Монгель, подданный короля Франции.

Установилась короткая пауза, которую прервал шум за воротами, – судя по всему, к воротам спешило несколько человек. Шаги, голоса... Кто-то карабкался к той бойнице, где сидел невидимый наблюдатель. Голоса: «Они говорят, что...», «Да, это барон...», «Открывайте ворота!..»

Скрежет и лязг отодвигаемых запоров.

Увидев монахов, Родриго расслабился. Шагнул на мост, ведя лошадь за собой в поводу.

Очутившись за воротами, мы увидели, как по деревянной лесенке к нам со стены спешит тучный, почти совсем лысый старик. Наверху, у бойницы, вжавшись в стенку, сидел паренёк лет пятнадцати с охотничьим луком в руках. Паренёк насторожённо и недоверчиво смотрел на нас. Вместе с тем – испуганно.

Старик наконец одолел лесенку. Обнялся с бароном.

– Родриго... совсем забыл нас...

– Вот уж неправда! Вон в прошлом месяце на статую Божьей Матери четыре золотых марки пожертвовал.

– Так то на статую! А сам-то сколько времени к нам уже не заезжал!..

– Это верно. – Родриго похлопал старика по спине. – Но теперь-то я здесь!

– Да, да. А ты знаешь, у нас...

– Потом, Рено. – Тут Родриго повернулся ко мне. – Это мой друг Андрэ де Монгель. Андрэ, это господин аббат Рено Арманьяк. Мой давний друг и духовник.

Аббат протянул мне руку – ладонью вниз. Я чуть было не пожал её, но рефлексы Андрэ в который раз выручили меня: левая нога как-то сама собой согнулась в колене, я прикоснулся губами к руке аббата и, дождавшись благословения, выпрямился.

– Очень хорошо, что вы заехали, – сказал Рено. – Вы, наверное, устали с дороги?

– Да не то чтобы... – сказал я.

– Не устали, но изнываем от жажды! – объявил барон.

Аббат усмехнулся.

– Долг каждого служителя Господа – облегчать муки страждущих. Пойдёмте в трапезную.

И, приглашающе махнув рукой, повёл нас в глубь монастырского двора.

* * *

– Вы не представляете, Родриго, что тут было, – рассказывал аббат.

– А что было?

Молоденький монашек наполнил наши кубки едва на треть. Барон отобрал у него кувшин и налил как положено.

– Да на нас ведь напали!

Так вот что означали следы стоянки вблизи монастыря...

– Напали? – Барон посмотрел на Рено. – Напали... Я так и думал. Кто?

– Разбойники.

– Это понятно, что разбойники. Только вот откуда они тут взялись?

Рено развёл руками:

– Не знаю, Родриго. Но теперь-то уж, слава Богу, всё кончилось... Не допустил Господь...

– Много их было?

– Человек двадцать. Не считая женщин.

– Хм! – сказал Родриго, наливая себе по второму разу. – Женщины? Это что, бунт?

– Нет, нет... – Аббат с отвращением замотал головой. – Обычные шлюхи.

– А, ясно... Долго они вас осаждали?

– Всю прошлую ночь, – вздохнул Рено. – Всю ночь пытались сюда залезть: то с одной стороны, то с другой. То с одной стороны, то с другой... Еле-еле от них отбились. Так из братии не спал никто. А ещё до того, как на монастырь напасть, – деревню разорили нашу. Видели?

Родриго покачал головой:

– Нет, в деревню мы не заезжали.

Аббат снова вздохнул.

– Что же это за люди такие... Чуть ли не половину скота в деревне перерезали. Ну скажите: куда им столько? Всё равно ведь не съедят... Вырезали лучшие части, зажарили, а остальное крестьянам оставили – мол, живите теперь как хотите. А что до девок... – Рено тяжело махнул рукой. – Тут и говорить нечего.

– Ничего, не умрут. Деревенская девка – она многое может выдержать.

Я с любопытством посмотрел на Родриго. А где же рыцарственное отношение к дамам?.. Ах да. Пардон. Дамы это дамы. А девки – это... Это другое.

– Могут-то могут, – с некоторым сомнением согласился аббат. – Но двоих и вовсе покалечили. А вы, я слышал, с Раулем на войну ездили?

– Именно. Роберт снова на Эгиллем накинулся. Пришлось Бернарду помочь. Но теперь с Робертом всё. Благодаря Андрэ. – Родриго кивнул в мою сторону.

Аббат посмотрел на меня. Я изобразил на своём лице злобную разбойничью ухмылку.

– Нашли тоже, кому помогать... – недовольно поморщился Рено.

– Ну не Роберту же было помогать! – воскликнул барон. – Да он бы и без нашей помощи справился.

– И пускай! Два волка грызутся – нечего встревать.

– Вообще-то там был только один волк, – хмыкнул я. – И то – на птицу похожий.

Рено несколько секунд молча рассматривал меня, а потом сказал:

– Это вы... простите, я запамятовал ваше имя...

– Андрэ де Монгель.

– Это вы, эн Андрэ, – вполголоса сказал аббат, – по внешности судите. А по духовным свойствам этот Бернард ещё худший волк, чем Роберт.

– А я-то грешным делом полагал, что вы их в равной степени ненавидеть должны. Эгиллемцы свою церковь сожгли, только ведь и Роберт был не лучше.

– Оба разбойники, – твёрдо сказал аббат. – Но Бернард – разбойник много худший. Я ведь говорю: вы по внешности судите, а не по духовным свойствам. Что Роберт из Вигуэ убийца и прелюбодей – это всем известно. Но ведь, по сути, это грехи обычные, земные... Кто из нас не без греха? Даже и разорение церкви ему простить можно было бы, если б он покаялся, потому что только из жадности он так поступил. Но Бернард – не таков. Нет, не таков... Это истинно волк в овечьей шкуре. И не суета земная ему глаза на истинную веру затмевает, а он сам, сатане уподобляясь, во злобе своей против Церкви и Господа восстаёт, чудесами дьявольскими кичась и многих за собой в погибельное пекло увлекая...

Я скептически посмотрел на аббата, но промолчал.

– ...Или вот взять тех разбойников, которые сегодня ещё утром под нашими стенами стояли, – продолжал аббат. – Вы полагаете, я ненавижу их? Посылаю им проклятья? Напротив, я скорблю об их прегрешениях и молюсь, чтобы Господь направил их на путь истинный. На совести Луи, конечно, много грехов, и даже смертельных, но...

– Что?!! – заорал Родриго, вскакивая из-за стола и опрокидывая кувшин с вином. – Ты сказал – Луи?!! Это был Луи из Каора?!!

Аббат недоуменно посмотрел на барона:

– Да...

– Куда он двинулся дальше, Рено? Ты знаешь?

Аббат кивнул:

– Я послал его на юг...

Молчание. В воздухе повисла очень неприятная пауза.

– Что ты сказал? – тихим голосом переспросил Родриго. – ТЫ послал его на юг?!!

– Успокойся, Родриго...

– Какого дьявола ты меня успокаиваешь?!! Луи, может быть, уже шурует в моих собственных землях!!!

– Остынь, я сказал! Сядь и послушай меня.

Родриго сел, кое-как сдержав клокотавшую в нём ярость. Я с любопытством рассматривал аббата, гадая, в чём кроется причина его собственного спокойствия.

– До Луи ты ещё успеешь добраться, – порадовал Рено барона. – Пусть он сначала единственный раз в своей жизни сделает доброе дело.

– И какое же это он доброе дело намеревается сделать? – проворчал Родриго. – Повеситься?

– Так вот и слушай. Пока вы там, – обстоятельно начал аббат, посмотрев при этом почему-то на меня, – защищали этого дьяволопоклонника Бернарда и зло от зла уберегали зачем-то, мы со смирением и молитвой, напротив, из зла добро извлечь постарались – и с Божьей помощью достигли в том успеха. Ибо истинно – сколько ни злобствует сатана, всё равно окажутся все его козни только к славе Божьей... Так вот... Пока Луи ломился в двери дома Господнего, позарившись на какие-то выдуманные монастырские сокровища, которых, как известно, у нас нет и не было, мы не раз и не два смиренно призывали его перестать чинить разбой и с миром уйти восвояси. Луи, однако, слушать нас не желал, а только усиливал натиск. Впрочем, и братия, стоявшая за святое дело, не отступала. Когда же был спрошен Луи, отчего он, позабыв о страхе Божием, не боится и гнева светских господ, под покровительством которых находится монастырь, он нам на это ответил так: «Не опасаюсь я их, потому что солдат у Бертрана мало и нападать он на меня не осмелится, а что до барона Родриго и виконта Рауля, то в отъезде они, и это-то мне хорошо известно. А вернутся они не скоро, потому что обязательно пропьянствуют не менее недели на робертовских поминках. А потому время у меня есть и торопиться мне некуда».

Услышав это, братия приуныла, ибо ворота уже начали потихоньку поддаваться под ударами тарана... И стрелами их, окаянных, не взять никак – ибо ломились они в монастырь под покровом ночной темноты.

– Негодяи! – воскликнул Родриго. – Нападать ночью!..

– Рутьеры, что с них взять, – пожал плечами аббат. – Однако я продолжаю. Как только стало нам ясно, что помощи ждать неоткуда, начали подумывать о том, чтобы от Луи откупиться. Кое-какие средства у нас имелись, но... очень уж не хотелось нам эти деньги разбойникам отдавать. Ведь мы сколько времени их собирали... Не для себя собирали! Нет! Ради святого дела старались – хотели золотом Пресвятую Деву украсить, чтобы сердца людей, кои смотреть на неё станут, смягчались и умилялись и чтобы проступала на них роса истинной веры... И вот тогда брат Максимилиан говорит: «А давайте, братья, иначе поступим. Дадим им немного денег и займём каким-нибудь делом, обещав по исполнении его – вторую половину. Сами же пошлём гонца в Монпелье... А там, глядишь, и Родриго с виконтом вернутся».