Главная тайна ГРУ - Анатолий Максимов

Иногда скупые и, казалось бы, сухие цифры говорят красноречивее, чем громкие и долгие словоизлияния с трибуны либо на бумаге. В цифрах мыслям просторно, ибо описание их содержания в каждом случае многогранно. Тем более когда речь идет о «тайном фронте» в годы испытаний страны войной.

Что же заставило главу ЦРУ Даллеса отдать должное советской разведке? О чем могут поведать цифры, характеризующие оценку тайных успехов? Начнем с главного: ради чего «камни» приводятся в движение? Ради информации! Ради этого «хлеба» правительств и военных в любом состоянии государства, но особенно — в военное время. В нашем примере — это советско-германское противостояние.

Когда бываешь у памятника ушедшего из жизни человека, только одного человека, то прожитые им годы вынуждают воспринимать его как возможного участника и свидетеля событий в стране чуть более полувека. Но ведь и звучат для нас: 250 дней обороны Севастополя или 900 дней блокады Ленинграда?! Еще как звучат — своим героическим и трагическим эхом войны. Мы помним это, ликуя и скорбя…

41 000, 19 000, 17 000, 6 000!

Ниже раскрывается содержание указанных цифр, множество раз повторенные в воспоминаниях, статьях, книгах о «Кембриджской пятерке». Если подробно «оживить» этот ряд цифр, округленных до нулей, то они могли бы заговорить о мужестве разведчиков, агентов и мастерстве проведенных ими операций в 1941–1945 годах:

41 000 — количество документов, полученных советской разведкой за годы войны из «легальных», нелегельных резидентур и агентурных групп за рубежом;

19 000 — из них получено из лондонской резидентуры;

17 000 — из которых передано в Центр агентами «Кембриджской пятерки»;

6 000 — добыто одним из членов «Пятерки» — Джоном Кернкроссом.

Раскрыть значение следующих цифр, значит показать как организовывался информационный поток — столь необходимый для ведения боевых действий на советско-германском фронте либо в отношениях СССР с союзниками по антигитлеровской коалиции в годы войны.

27 — количество стран действия советской внешней разведки;

90 — количество «легальных», нелегальных резидентур и агентурных групп;

200 — количество разведчиков в составе всех резидентур;

100+97 — количество агентов — граждан СССР и интернационалистов — в составе агентурных групп;

12 — количество сотрудников лондонской «легальной» резидентуры к 1944 году.

С началом войны наша разведка оказалась перед необходимостью переориентировать свои силы на направлении, подсказанном обстановкой военного времени — это работа в тылу немецких войск на оккупированной советской территории: в подполье, спецпартизанских отрядах и в составе Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН). Их работа оценена своими внушительными цифрами.

Такие цифры и структурные формирования стояли за словами Даллеса «посредством секретных операций».

Данные, характеризующие работу разведки в годы Отечественной войны, весомы и зримы. И приведены они именно за тот период не случайно: ибо к концу войны разведка вышла на пик своего разведывательного мастерства.

Как она шла к этому триумфу, показано на конкретных примерах с операциями, проводимыми разведкой в 20–40-х годах. 

Трактовки от разведки

Веками проверенная народная мудрость гласит: «Сказка — ложь, да в ней намек — добрым молодцам урок», «В каждой шутке есть доля правды»… То, о чем пойдет речь дальше, — правда. Эта правда омыта «оперативной кровью» разведчиков многих поколений, выкристаллизовалась тяжелейшим опытом разведывательной работы. И не только русской или советской разведок.

Некоторая простота в форме изложения — это лишь попытка рассказать о сложных явлениях, свойственных разведработе, доходчивым языком, понятным любому читателю — от школьника до профессионала.

Известно, что любые трудовые действия человека объективно отвечают на три вопроса: кто? что? как? Профессия разведчика эффективна лишь тогда, когда эти три взаимосвязанных компонента отшлифованы до блеска.

Если «блеск» отсутствует, то это приводит к провалу, разрушению канала получения ценной информации с арестом участников разведработы — агентов и разведчиков. За провалом следуют кампания шпиономании в стране работы разведки и осложнения дипломатических отношений с этой страной. Это в мирное время, а в военное — еще и смертельная опасность для жизни агента и разведчика. И как следствие — потеря столь нужного канала информации. Именно так советская разведка потеряла в годы войны ценного агента в гестапо, антифашистов — источников сведений по советско-германскому фронту, а в послевоенные годы — агента, который мог возглавить британскую разведку.

В разведке: «кто?» — разведчик и агент, «что?» — информация, «как?» — приемы добывания и передачи сведений. «Предметом жгучего интереса» разведчика является информация, «жгучего обожания» — агент. Причем «обожание» столь велико, что гласные и негласные правила работы с агентом требуют (обязывают) спасения его от щупалец контрразведки противника даже ценой собственной жизни.

Разведшкола, где-то в Подмосковье. Идут практические занятия. Вот один из призывов к жертвенности ради «предмета обожания» — агента: «Вы должны лечь на рельсы трамвая, на котором разведчик едет на встречу с агентом, если вы обнаружите во время контрнаблюдения за своим коллегой «хвост». Это означает: нельзя привести «хвост» на место встречи с агентом. Какой ценой? Любой… Вспомните, в художественном фильме «Мертвый сезон» главный герой — профессиональный разведчик-нелегал — спасает привлеченного к работе с госбезопасностью советского гражданина… Эти финальные кадры ни у кого не могут вызвать сомнения в праве разведчика и необходимости идти на жертву ради агента».

Хорошо известный с послевоенных лет разведчик Федотов из прекрасной киноленты «Подвиг разведчика» многократно разговаривает сам с собой: «Связь, связь, связь…» Или: «Кому я здесь нужен без связи?!» Эти полузаклинания разведчика времен войны характеризуют составляющую вопроса «как?». Цепочка работает: информация — агент — разведчик. И каждое из звеньев этой цепочки имеет всего одну, но всеобъемлющую особенность. Так для информации — это достоверность, для агента — добросовестность, а для разведчика — профессионализм. А для связи между ними — дееспособность.

Трагедия советской внешней разведки в канун нападения Германии на СССР заключалась в проблеме достоверности информации, добытой ею для советского правительства и военного командования. Сведения были объективные, но…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});