Толчок восемь баллов - Владимир Кунин

Бенкендорф снисходительно улыбнулся:

— Не волнуйся, братец. Для успеха операции…

В кабинет неслышно проскользнул адъютант, зашептал шефу.

— До конца года? — удивился шеф жандармов. — Странно. Иди.

Адъютант исчез. Бенкендорф снова поднял глаза на Зайцева:

— Легенда меняется. В Австрию поедешь под видом разорившегося помещика. Жить будешь подаянием, ночевать на улицах. Явишься в Вене вот по этому адресу. — Бенкендорф показал Зайцеву адрес и сжег бумажку на свече. — Пароль: «Уже зима, а снегу нету». Отзыв: «И лето было без дождя».

***

Под уличным тентом своего заведения Арон Циперович пил пиво и утирал пот фартуком. В этот знойный полдень жизнь в Вене замерла, и в кабачке никого не было.

— Адам Ципровеки?

Арон повернулся и увидел перед собой оборванного нечесаного босого человека — вид тайного агента Тихона Зайцева полностью соответствовал легенде.

— Я-а-а!.. — ответил по-немецки Арон. — Их бин Ципровски.

— «Уже зима, а снегу нету»… — по-русски прошептал Зайцев.

— Есть холодное пиво. Устроит?

— Это не ответ.

— А что я должен вам ответить?

— Если вы Адам Ципровеки, так должны знать. «И лето…»

— Что лето?

— «…было»… — подсказывал Зайцев Арону.

— Было и есть! — начал раздражаться Арон.

— «…без дождя»! — рявкнул разъяренный Зайцев. И тут Арон раскрыл объятия и счастливо захохотал:

— Боже мой! Так вы же русский шпион!.. Здрас-сьте!

***

Далеко за полночь спящие улицы Вены оглашались дуэтом Арона и Тихона на мотив известной песни «Шумел камыш»:

Уже зима, а снегу нету, и лето было без дождя…

Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра!..

— А я себе думаю, что за идиот на такой жаре говорит: «Уже зима, а снегу нету»! Таки вспомнил! Эту пароль мне давали зимой! Двадцать лет тому назад, но зимой! Представляешь?! Мне двадцать лет высылали жалованье, так могу я за эти деньги ответить, что «лето было без дождя»? — кричал пьяный Циперович.

— Арон… Я тебя уважаю, — сказал Зайцев, еле ворочая языком. — Но сведения по Антону Францычу должны быть кристальными. Поял? Это такой человек!..

— Он мне будет рассказывать!

— И еще… — Тихон вдруг стал расстегивать штаны.

— Эй! Эй!.. — испугался Арон. — Только не здесь. Идем, я покажу.

— И еще! — с тупым упрямством повторил Тихон и вытащил из штанов плотный сверток. — Я тут захватил с собой на полтора миллиона акций… Их надо того… Нам очень нужна валюта для закупки паровозов в Англии…

— Муха не пролетит! А что я с этого буду иметь?

— Я пришлю тебе личное приглашение на открытие нашей дороги…

***

Ранним утром, когда весь Петербург еще спал, в двери особняка «Железной дороги» раздался громкий стук. Заблеяла Фрося.

Со второго этажа на лестницу выскочили заспанный Пиранделло в одних портках, Герстнер в ночной рубашке, Родик в халате. С «девичьей половины» вылетела наспех одетая Маша.

Пиранделло открыл дверь, и в особняк ворвался загорелый, по-заграничному ярко одетый Тихон Зайцев.

— Тихон!., — закричала Маша и повисла у него на шее.

Со слезами на глазах Тихон облобызал каждого, даже Фросю, проговорил дрожащим голосом:

— Я в «Кулон», а там говорят — выехали… Так соскучал…

— Мы из экономии здесь теперь живем, — пояснил Пиранделло.

— Счас… Счас… — забормотал Тихон и открыл небольшой саквояж. — Я тут гостинцы… — Протянул напульсники Пиранделло: — Это тебе, Федор… Чтобы жилы не растягивал, когда будешь гирей упражняться. Это вам, Антон Францыч… — протянул Герстнеру красивую курительную трубку. — А табак у меня на таможне изъяли. Говорят — не положено. А это вам, Родион Иваныч. — Зайцев достал из саквояжа дешевые карманные часы. — С боем! А это тебе, Манечка. — Тихон подал Маше шляпу с искусственными цветами. — Ну, вроде все… Ох, пустая голова!.. Фросю-то забыл!.. — Достал из саквояжа аккуратный ошейник с поводком, отдал его Пиранделло. — Примерь-ка ей. Вроде бы в самый раз должно быть…

— Ну, Тихон!.. — потрясение проговорил Родик, и все бросились радостно и благодарно тискать Зайцева.

— Стойте! Стойте!.. — закричал Зайцев. — Самое главное!.. Отвернись, Манечка!

Маша отвернулась. Тихон стал лихорадочно расстегивать штаны.

— Ты что, Тишка, офонарел? — спросил Пиранделло.

— Да погоди ты!.. — Тихон вытащил из штанов увесистый пакет. — Тута австрийской валюты на полтора миллиона русских рублей! Я там наши акции того… Двинул. При помощи одного товарища.

— Так вы были в Австрии?! — воскликнул Герстнер.

— Нигде я не был!!! — в ужасе завопил Тихон. — Не имею полного права ничего говорить!.. Государственная тайна!.. Все! Меня извозчик ждет! Манечка! Картошки навари! Жрать хочу, как семеро волков!.. — И Тихон выскочил за дверь.

***

Потом он стоял перед столом Бенкендорфа, прижимал к груди легкомысленную шляпчонку и ел глазами начальство.

— Я доволен тобой, братец.

— Да я… Ваше сиясь… Верой и правдой на благо Отчизны…

Верю, голубчик. Ну что ж, матерьял на Герстнера самый благоприятный — у нас к нему претензий нет. Вот и наш венский агент подтверждает. Неплохо, неплохо поработали. Благодарю вас обоих за службу.

Бенкендорф выдвинул ящик стола и стал выкладывать оттуда банкноты. По мере того как росла кипа денег, лицо Тихона вытягивалось от сладостного ужаса перед щедростью награды.

— Здесь десять тысяч, — сказал Бенкендорф.

— Ваше сиясь!.. — Зайцев уже готовился упасть на колени.

— На эти деньги тайно купишь мне акции вашей железной дороги. Не именные, а на предъявителя. И чтоб ни одна душа… Понял? А то на первой осине вздерну!

***

Стараясь остаться незамеченным, граф Бутурлин крадучись вышел из особняка «Царскосельской железной дороги» и юркнул в карету.

Пересчитал купленные акции и крикнул кучеру:

— На Крестовский! К князю Меншикову!..

В беседке на Крестовском острове Меншиков, Воронцов-Дашков, Потоцкий и Татищев слушали нервный отчет Ивана Ивановича:

— …Я не привык так работать, господа… Ни одна моя акция, выстроенная по всем логическим законам Запада, не может увенчаться успехом!,. Я ставлю взрывной механизм в карете на десять часов, а Герстнер с группой умудряются опоздать с выходом на пятнадцать минут! После чего мне говорят, что это национальные особенности русского характера!.. Я получаю новейшее, секретнейшее оружие из Морского министерства, а оно оказывается с кривым дулом!!! Это тоже национальная особенность?! Единственное, чего я сумел добиться, — статьи господина Булгарина. Так он, слава Богу, на поверку оказался не очень-то русским…

В дверях показался молодой лакей Меншикова:

— Их сиятельство граф Бутурлин приехали-с…

Иван Иванович увидел молодого лакея, сделал ему пальчиками и незаметно послал воздушный поцелуй. Лакей томно прикрыл глаза и вышел.

Впорхнул граф Бутурлин:

— Я, кажется, слегка опоздал, господа? Прошу прощения…

Меншиков указал ему на кресло, задумчиво произнес:

— Может быть, поменять тактику? Задержать строительство, сорвать сроки… Создать компромат. Придать ему политический характер, и тогда государь сам…

— А стоит ли? — глядя куда-то в сторону, уронил Бутурлин.

Воронцов-Дашков все понял и тоже проговорил небрежно:

— А может, действительно, пусть их строют?..

— Дудки! — взъярился Потоцкий. — Террор так террор!.. За что деньги плачены?!

— Затронута моя профессиональная честь, — печально улыбнулся Иван Иванович. — Но видит Бог — не по моей вине! Естественно, я еще попытаюсь кое-что сделать. Может быть, даже используя ваши пресловутые национальные особенности…

***

Когда Родик подкатил на линейке к строительной площадке, перед его глазами открылась ужасающая, леденящая кровь картина: на насыпи, под насыпью, в придорожном кустарнике на целую версту недвижимо лежали сотни людей в крестьянской одежде и солдатских мундирах… Валялись десятки лошадей, запряженных в неразгруженные телеги… Брошены были опрокинутые тачки…

В ужасе Родик спрыгнул с линейки и кинулся в «бытовку» — карету без колес. Первое, что он увидел, — неподвижно лежащую Фросю. И совершенно пьяных Зайцева и Пиранделло!

— Родион Иваныч!.. — в тихом восторге прошептал Тихон.

— Родик… Мы и тебе взяли… — еле выговорил Федор.

— Где?! — яростно затряс Зайцева Родик.

— Рядом… Совсем рядом!.. — счастливо пробормотал Тихон.

Родик рванул крышку сундука, схватил два пистолета и выскочил из «бытовки». И почти тут же увидел огромную очередь, тянущуюся к странной карете. По периметру крышки кареты были укреплены четыре узких рекламных щита со словами:

VOTKA БESПIATNO

Очередь увидела Родика, почтительно завопила:

— Наше почтение, Родион Иваныч!.. Премного благодарны, Родион Иваныч!.. Мужики! Родион Иваныча пропустите без очереди!..