Семь даосских мастеров. Древняя традиция бессмертных - Буддизм Религия

— Хорошо, следуй за мной в горы Хуашань.

Учитель и ученик взобрались на утес, на стенке которого был выступ. Хао Тайгу привязал один конец веревки к дереву и спустился на выступ. Под ним он начал долбить маленькую пещеру, в которой мог бы сидеть один человек. Один раз в день ученик готовил ему еду и спускал вниз в корзине. Каждое утро, едва всходило солнце, Хао Тайгу спускался по веревке на выступ и возвращался только с закатом. Так продолжалось месяцами. Через какое-то время ученик, увидев, что единственное, чем занимается Учитель, это долбит стену, пришел в уныние. «Я попросился к нему в ученики, — думал он, — чтобы изучать искусство Дао и стать Бессмертным. Прошло уже несколько месяцев, а я не узнал ничегошеньки. Все, что я делаю, это готовлю еду и собираю дрова. Похоже, наставлений от него не дождешься. Он, видимо, решил, что нашел мальчика, чтобы готовить и прислуживать!»

И вот как-то утром Хао Тайгу с учеником, как обычно, пришли на утес. Хао Тайгу привязал веревку к дереву и стал спускаться по ней на выступ. Но лишь только он скрылся из виду, повиснув над пропастью, ученик схватил топор и начал рубить веревку, пока та не лопнула. Ученик надеялся, что Хао Тайгу разобьется, упав с высоты нескольких сотен бу[22].

Собрав кое-какие пожитки, ученик начал спускаться с гор. Примерно на середине пути он заметил, что ему навстречу двигается какой-то человек, ловко взбираясь вверх по тропе. На лбу ученика выступил холодный пот: человек был похож на его Учителя. Когда человек приблизился, у ученика подкосились ноги: это действительно был Хао Тайгу. Он смог лишь пролепетать:

— О… Учитель… А где вы были?..

— Да инструменты совсем затупились, — ответил Хао Тайгу, добродушно улыбаясь. — Вот пришлось пойти к кузнецу в ближайшую деревню. А ты почему здесь? Ты же должен ждать меня на утесе.

— А я вас ждал, — трясясь от страха, лепетал ученик. — Но потом хотел спускать вам обед, а вас нет. Так что я решил спуститься с горы и поискать вас.

— Вот и молодец, — сказал Хао Тайгу. — И вообще хорошо, что я тебя встретил. Солнце уже садится, и до темноты вернуться на вершину мы не успеем. А ты, смотрю, даже вещи наши захватил. Очень предусмотрительно! Давай-ка поужинаем и заночуем прямо здесь.

Ночью, ворочаясь с боку на бок и тщетно пытаясь заснуть, ученик думал: «Что же это такое… Он же должен был разбиться, когда я обрубил веревку. Упасть с такой высотищи… Простой смертный не выжил бы после такого падения. И к тому же, как он смог успеть сходить к кузнецу и пройти половину обратного пути за один день? Думаю, он знает, что я обрезал веревку, но притворяется, будто ничего не случилось. Он Бессмертный, тут и говорить не о чем. И уйти от него — значит распрощаться с шансом тоже обрести бессмертие…»

На следующее утро Хао Тайгу и его ученик продолжили взбираться на гору и снова добрались до вершины утеса. Остаток веревки был все так же привязан к дереву. От страха и смущения едва выговаривая слова, ученик сказал:

— Ой, Учитель, смотрите, а веревка-то порвана…

— Не беда! — ответил Хао Тайгу, даже не оборачиваясь. — Нет веревки — так просто спрыгну вниз.

С этими словами он спрыгнул в пропасть с края утеса и исчез.

Глава 20

Лю Чаншэн пришел в регион Сухань на юге Китая. Эти места всегда были знамениты своими красивыми женщинами. А еще поговаривали, будто девушки в тамошних домах свиданий не только очаровательны, но также искусны в музыке, поэзии и живописи. По дороге Лю Чан-шэн насобирал камней и превратил их в золотые самородки. Свои монашеские лохмотья он сменил на изящный костюм богатого торговца и в таком виде вошел в лучший дом свиданий города. Вызвав к себе хозяйку, он сказал:

— Добрый день. Меня зовут Чан Шэнцзы, я ювелир и приехал из северных провинций. Я много наслышан об этом месте: говорят, здесь самые красивые девушки во всей округе. Я хотел бы провести время в приятной компании той из них, что умеет играть на лютне, искусна в стихосложении и с которой можно поговорить о высоких материях.

Навострив уши при слове «ювелир», хозяйка отвечала:

— О, сударь, я знаю девушку, которая сможет удовлетворить ваш изысканный вкус. Ее зовут Юй. Она превосходно танцует, поет, играет на музыкальных инструментах, бесподобна в стихосложении, живописи и шахматах и к тому же очаровательна и нежна.

Поняв по лицу гостя, что тот не прочь познакомиться с юной Юй, хозяйка проводила его в покои девушки. Закрывая за собой дверь, она сказала:

— Сударь, оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете. Если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните в этот колокольчик.

Увидев Лю Чаншэна, Юй оценила его красоту и представительный вид, выгодно отличавший его от остальных клиентов. К тому же другие желали ее тела и обычно сразу начинали грубо ее домогаться, а этот человек обращался с ней уважительно и мягко, скорее как с другом, нежели как с объектом сексуального влечения. Лю Чаншэн действовал в соответствии с тем, чему учил его Ван Чунъян: «Воспринимай все вокруг себя с невозмутимостью. Истинная безмятежность — это остаться спокойным, даже когда земля разверзлась у твоих ног». Поэтому Лю Чаншэн смотрел на прелестную девушку рядом с ним как на пустую форму, не воспринимая ее как объект желания. Его сердце не было тронуто, и поэтому его тело не желало ее. Поскольку его намерения были чисты, чувства не вспыхивали в нем как следствие естественной реакции на «соблазны», находившиеся прямо перед ним. Так что Лю Чаншэн и прекрасная Юй наслаждались обществом друг друга, как добрые приятели. Они вместе играли на музыкальных инструментах, вместе ели и даже спали в одной постели, но что касается Лю Чаншэна, то он спал так же безмятежно, как если бы рядом лежала доска. Все это время глаза Лю Чаншэна смотрели на Юй, но он не видел ее соблазнительной красоты, его уши слушали, но он оставался глух к нежному очарованию ее голоса. Любой, кто увидел бы их вместе, решил бы, что они играют, как дети.

Когда другие девушки в доме свиданий прослышали о странных отношениях между Юй и Лю Чаншэном, их разобрало любопытство, и они стали просить хозяйку тоже познакомить их с этим странным ювелиром. Хозяйка, впрочем, не возражала, всеми силами стараясь подольше удержать в своем доме этого богача со странностями, поток золота от которого был настолько обильным, что позволял ей не особо беспокоиться по поводу его необычного сексуального поведения. Таким образом, Лю Чаншэн постоянно пребывал в окружении пяти или шести девушек, забавлявшихся отсутствием у него сексуального интереса к ним и его дружеским и чутким обращением, принятым между интеллигентными людьми и так не похожим на обычное обращение с ними как с объектами вожделения.

В один из дней забавы ради девушки принесли Лю Чаншэну охапку цветов и стали уговаривать его переодеться женщиной. Лю Чаншэн посмеялся и согласился. Едва он успел переодеться и сидел, окруженный девушками, со смехом вплетающими цветы в его прическу, как двери внезапно распахнулись, и в покои вошел монах с длинными волосами и густой бородой. У него были кустистые брови и фигура и манеры человека из далеких земель за большими горами на западе. Это был не кто иной, как Бодхидхарма, великий патриарх буддизма, путешествующий по Китаю и посещающий различные буддистские монастыри. Проходя через Сухань, он заметил над одним из домов пурпурное облачко, означающее присутствие Бессмертного, и решил зайти, чтобы познакомиться с ним. Этим домом оказался тот самый дом свиданий, где вот уже какое-то время жил Лю Чаншэн.

Нездешний вид Бодхидхармы, ввалившегося в покои мадемуазель Юй, испугал девушек, которые в ужасе спрятались за спину Лю Чаншэна, ища защиты. А тот спокойно сидел, одетый в женское платье и с цветами в волосах, понимая, что монах, стоящий перед ним, — просветленный, бодисаттва, уже не связанный низменными желаниями и страстями. Затем он встал и уважительно предложил Бодхидхарме выпить с ним чашечку чаю. Но оказалось, что горячая вода для чая уже остыла. Тогда Лю Чаншэн взял чайник с водой и прижал его к своему нижнему даньтяню. Через несколько минут вода в чайнике закипела. Лю Чаншэн бросил туда чайные листья и поставил чайник перед Бодхидхармой. Девушки, все еще прятавшиеся за спиной Лю Чаншэна, были поражены увиденным. Видя их реакцию, Лю Чаншэн сказал:

— Вскипятил немного воды для чая — и чему тут удивляться? Хотите, я вам еще и блинчиков разогрею?

И, не дожидаясь ответа, он взял с тарелки стопку холодных блинчиков, положил себе на живот, и через несколько секунд те заманчиво задымились, издавая приятный аромат. Девушки были в восторге. Бодхидхарма же, как человек просветленный, вел себя как будто ничего особенного и не происходило, нимало не будучи уязвленным демонстрацией особых способностей этого даоса и не считая, что он сам должен показывать что-то подобное в ответ. Напротив, он сказал с широкой добродушной улыбкой: