Дети неба - Вернор Виндж

Женщина опустила руку, погладила ближайшее тело Резчицы. Это оказался Гвн — ну, так это имя звучало для человеческих ушей. Обычно имена элементов бывали просто кличками, полученными от псарей, и смысла не имели даже для Стальных Когтей. Маленький Гвн был возраста всего нескольких декад — необходимое дополнение для равновесия юности и старости в когерентной стае. Этот младенец был настолько еще юн, что с остальной Резчицей имел лишь общие ощущения. Еще Равна знала, что щенок этот не является биологическим потомком ни одного тела Резчицы или Странника. В контактах со Стальными Когтями щенки часто создавали проблему, особенно если стая за собой следила небрежно. Резчица о своей душе заботилась намного лучше, чем о душах своих дочерних стаи. Она поддерживала постоянную цель уже около шестисот лет. Равна об этом могла не волноваться. Она гладила тонкую плотную шерстку щенка, и ей было приятно. Если в Резчице и была перемена, то лишь такая, которую она для себя сама замыслила.

Глава 07

Тщательник был вне себя.

— Это возмутительно! — Шесть его тел сбились в кучу, и два залезли на их плечевые лямки, чтобы морды были на уровне лица Равны. — Их украли! Это предательство, и я этого не потерплю!

Равна только что прибыла в каменоломни Восточной Стороны. Наверху, над штольнями, казалось, что все тихо, никто не кричит «в укрытие!», не подает сигналов, не слышно взрывов. Самое время провести милый разговор с советником по науке.

Двинувшись вниз по открытой лестнице, она помахала людям, которые помогали советнику в работе. Они ответили вполне радостно. Может быть, Тщательник не так уж сердит.

Равна не успела спуститься и до половины стены, как услышала возмущенные крики советника по науке. У входа в лабораторию ее опередили двое помощников советника, проскользнув почти вплотную.

Сейчас она сидела с этим психом у него в кабинете. Ей и в голову прийти не могло, что он так разозлится. Кстати, никогда ни одна стая так резко не напускалась на нее с криком. Она попятилась к открытой двери, загораживаясь от щелкающих челюстей.

— Это временно, Тщательник! Тебе скоро твои камеры вернут.

По крайней мере она на это надеялась. Если отобрать эти камеры у Тщательника слишком надолго, у самой Равны тоже программа работ застопорится.

Хорошая сторона тут была та, что Тщательник ей голову не откусил. А плохая — что стая продолжала на нее наседать и перестала говорить по-самнорски. Слышались рваные и резкие звуки — вероятно, ругань. Вдруг старейшее из тел Тщательника, которое с белой головой, замолчало. Через полсекунды воцарилось пораженное молчание — как преувеличенная пауза комедианта.

— Камеры? — Громкость снизилась на несколько децибел. — Ты про те три видеокамеры, которые сегодня официально отказали, когда пришли громилы Резчицы и забрали их?

— Д-да.

Хотелось надеяться, что мир за пределами кабинета Тщательника не догадался о смысле этого обмена и государственные тайны не были разглашены в припадке раздражения.

Тщательник слез с себя, покружился минуту, кидая злые взгляды. Он в бюрократических играх был полным дураком, зато в своем деле был гением и настоящим инженером. Пока его удавалось направлять в нужную сторону и не давать слишком завидовать чужим льготам, ему цены не было.

— Честно, Тщательник, — продолжала Равна тихим убедительным голосом. — Ситуация вынуждает. И как только сможем, мы тебе эти камеры вернем. Я знаю — уж точно не хуже тебя, — насколько они важны.

Советник по науке продолжал сердито рысить по комнате, но голос у него был ровный:

— В этом я не сомневаюсь. Это единственная причина, по которой я согласился с конфискацией и с легендой, которую должен передать работникам. — Несколько раз щелкнули челюсти, но не в сторону Равны. — Но боюсь, мы говорим о разных вещах. Видеокамеры были законно конфискованы вашими высочествами с некоторыми объяснениями. Следовательно, ни ты, ни Резчица не имеете отношения к исчезновению Радиоплащей?

— Что? Нет! — Плащи были бы практически бесполезны Для наблюдения, к тому же их ношение опасно. — Тщательник, мы никогда об этом даже не думали.

— Значит, я был прав. Где-то предательство.

— Как могли плащи исчезнуть? Ты же их держал в своем частном хранилище?

— Я их вынул из хранилища, когда агенты королевы ушли с моими камерами. У меня была идея, как их использовать… на самом деле разумная идея: способ, как их носить, не доводя себя до смерти. Понимаешь, может быть, если бы я не весь их надел и не накрывая плеч, то… — Тщательник встряхнулся, не давая мысли увлечь себя в сторону. — Но это не важно. Важно то, что я выложил плащи на опытном производстве, они были готовы к применению. Я все еще кипел по поводу конфискации, и помимо того много было отвлекающих моментов. Давай-ка я подумаю…

Тщательник сдвинул все головы вместе — типичная картина сосредоточенности для Стальных Когтей.

— Да. Ты знаешь, как у нас организовано опытное производство.

Длинные ряды простых деревянных скамей. Сотни стендов для опытов, на каждом простая комбинация реагентов, все рассчитано планирующими программами «Внеполосного» путем сопоставления реальных ресурсов Стальных Когтей с собственными архивными данными. В некоторых помещениях часами не бывало ни человека, ни стаи, а потом автоматика звездолета выдавала шквал беспроводных запросов к приемникам из диспетчерской. Помощники Тщательника проходили указанным маршрутом, некоторые эксперименты убирая полностью, другие перенося на новые стенды, некоторые подставляя под камеры прямого наблюдения «Внеполосного».

— Я был один с радиоплащами, увлеченный своей новой идеей. — Все головы Тщательника посмотрели вверх. — Да! И тут появились эти клоуны из тропиканского дурдома.

— Они вошли туда, где эксперименты?

— Нет. Такое случалось, но сейчас мы их не пускаем дальше зоны для посетителей. Ага. Я от них отделывался отбросами вроде неподключенных проводных телефонов… в общем, мне пришлось выйти говорить с их «послом». — Тщательник сошелся вместе. — Вот ручаюсь, в этом дело! Мне пришлось выйти из комнаты почти на пятнадцать минут. Вот не надо было с этим типом вежливость разводить. Надо ли нам в самом деле с ними так церемониться? Не отвечай, и так ясно.

Но сегодня они были громче, и их было больше обычного, — продолжал Тщательник, — целая банда, раскрашенная по-разгильдяйски, то есть по-своему. — Отчасти Тщательник подался к двери, перегоняя собственные мысли. — Шантрапа. Пока они отвлекали моих работников, один из них наверняка плащи слизнул! Черт побери! Пойдем скорее!

И он весь вывалился за дверь, Белоголовый последним. Стая застучала когтями к наружной лестнице, испуская во все стороны звуки тревоги.

За другой стаей Равне, быть может, трудно было бы угнаться, но у Белоголового был артрит, а Тщательник не совсем потерял головы — стая старалась не опережать старика.

А еще Тщательник кричал по-самнорски:

— Остановите тропиканцев! Остановите их!

Охрана наверху выходной лестницы уже опустила ворота.

Пока Равна и Тщательник бежали по террасе каменоломни, он все время что-то по-самнорски бормотал. Результирующее сквернословие слагалось из переводов стайных ругательств и нехороших самнорских слов:

— Сучьи порождения! Надо было понять, что это всеми гребаные тропиканцы. Я слишком протестовал насчет камер и проморгал, дубина. Решил, что Резчица снова меня нагрела.

Впереди раздались крики:

— Мы их взяли!

Стаи и люди в каменоломне не были вооружены, но стали барьером вокруг… вокруг кого-то.

Тщательник проскользнул сквозь толпу мыслезвуков, Равна сразу за ним. Посол Божидар и его компания еще были в каменоломне. Они осматривали самые зрелищные участки лабораторий, где долгое скучное планирование и утомительные опыты наконец-то приводили к чудесам.

Между хозяевами и подозреваемыми ворами осталось открытое пространство. Божидар и его компания столпились возле летающей машины Тщательника, «Взгляд Сверху». Это было не антигравитационное судно, а нечто, на взгляд Равны, более странное: воздушный винт и корзина, подвешенная под остроконечным шаром.

Тщательник помотался секунду перед толпой, что-то булькая на языке Стальных Когтей. Равна без помощи «Внеполосного» эту речь понять не могла. Вроде бы он просил всех перестать вопить на высоких частотах. В холодном сухом воздухе — таком, как здесь и сейчас, — такие звуки летят на приличное количество метров, и если все стаи одновременно начинают суетиться и орать, им становится очень трудно думать.

Равна шагнула было к тропиканцам, но передумала. Эти Стальные Когти выглядели испуганными и нервными, смотрели расширенными глазами. И стояли плотно, тесно прижатые к корзине экипажа воздушной лодки. Самозваный «посол» был единственной четко определенной группой, но острая сталь виднелась на передней лапе не у одной особи. Пусть эти ребята без тесной ментальной связи, но они достаточно побыли на севере, чтобы усвоить местные обычаи.