Коллекция страхов прет-а-порте - Анна и Сергей Литвиновы

– Если бы, – буркнул журналист. – Замели меня…

– Что случилось? – совсем уж как наседка, разволновалась Надя.

– Илюша – помнишь, Лерка рассказывала, Сонькин поклонник? С собой покончил.

– Да ты что! – ахнула Надя. – Как?!

Она имела в виду: «как это случилось?» Но Дима, человек практический, понял вопрос буквально. И ответил:

– В своей машине выхлопными газами отравился.

– Какой ужас… – пробормотала Надежда. – Но только… при чем здесь ты? Почему тебя в милицию-то забрали?

– А я его нашел. Картинка, скажу тебе, не для слабонервных… – Дима поморщился.

– Боже… – выдохнула Надя. И почувствовала – на глазах, вот уж проклятый, чувствительный организм! – проступают слезы.

– Я, как честный человек, конечно, ментов сразу вызвал, – с мученическим видом сообщил Полуянов. – Ну, а они в меня, как бульдоги, вцепились. Грозились, что на трое суток задержат.

– А с какого это перепуга? – возмутилась Надя.

– А с такого, – выложил заключительный козырь Дима, – что Илюшу этого – похоже, убили.

– Да ладно… – испуганно выдохнула Надя. – Ты ж сам сказал, что самоубийство…

– Ну, на первый взгляд так и выглядит. Классическая картинка – день, улица, гараж, машина. А за рулем – Илюша, весь такой красненький…

– Почему?.. – прошептала Надя. – В крови, что ли?..

– Мама у тебя медработник, а таких элементарных вещей не знаешь, – устыдил Дима. И объяснил: – Я ж говорил тебе: он выхлопными газами отравился. А какой у них механизм действия?

Надя промолчала – и Полуянов с удовольствием объяснил:

– Тогда начнем от печки. Есть в крови такая штука – эритроциты. Они доставляют в организм кислород, благодаря этому, как его…

– Гемоглобину, – подсказала Надя.

– Точно! – похвалил Дима. – Ну, вот. А выхлопной газ – это окись углерода. Она соединяется с гемоглобином крови – и образует… – он снова замялся, – сейчас, подожди… вот, карбоксигемоглобин. Он как раз красного цвета и есть. Поэтому трупы, кто в этом газу задохнулся, красненькими и получаются.

– Ужас. – Надю передернуло. – Но ты расскажи все подробно…

Дима и рассказал – про то, как Илья не явился на встречу. Как Лерочка подсказала, где его можно найти. Про дворника, сдавшего Сонькиному поклоннику каморку в подвале. И, наконец, как открыли гараж – и застали жуткую картину.

– Ну, а потом, ясное дело, менты понаехали. В полном составе – опер, следак, судмедэксперт. Я сначала думал под дурачка сыграть – вроде случайно этого Илюшу нашел. А потом решил: лучше расколоться. Все равно ж узнают – и про то, что Соню вчера убили, и про то, что я к Илье пришел неспроста… Я ведь еще вчера его телефон выяснил – и об интервью с ним договорился.

– А как бы менты узнали? – пожала плечами Надя.

– Да очень просто. Во-первых, я ему звонил с мобильника на мобильник – то есть мой номер у него на определителе остался. А во-вторых, мы с ним должны были в полдень встретиться. А без пятнадцати двенадцать Илюша мне сам звонил. Уже со своей мобилы. И это тоже легко установить.

– А что он сказал? – обратилась в слух Митрофанова.

– Да ничего: я звонка не расслышал. Или – звонок сорвался. Ну, а дальше – я его номер сам набирал, раз десять, наверно, и все без толку. И все звоночки – ясное дело, в памяти телефонов…

– Тогда, конечно, да… – протянула Надя.

– Ну, вот, я тоже решил – лучше все расскажу как есть. Опять же, и повод будет – рядом покрутиться.

– Ну, и?

– Ну, поначалу вроде менты не сомневались: самоубийство. Классическое. Этот Илюша – и сам дурачок, со справкой, да еще психическая травма наложилась… К тому же в машине у него распечатки из Интернета нашлись. С сайта «Клуба самоубийц» – всякий бред. Краткий справочник суицидника, и всякие способы, как половчее с собой покончить, – смерть от выхлопных газов, прошу заметить, маркером отчеркнута…

– Как-то слишком все очевидно… И потом – зачем он тогда тебе встречу назначил? Раз еще до нее с собой покончил?

Дима кивнул:

– Вот и я говорю: странно. Время смерти определили – двенадцать дня плюс-минус десять минут. А убивает выхлопной газ – в среднем за полчаса. Сечешь фишку?

– Он звонил тебе, когда уже газ шел?.. – ахнула Надя.

– Похоже на то.

– А записку Илья оставил?

– Нет.

– Но все-таки: это еще ничего не доказывает, – задумчиво произнесла Надя. – Если, как ты говоришь, этот Илюша – псих… У больных людей – логика особенная. Может, он просто хотел – чтобы именно ты, журналист известной газеты, его труп нашел? Очень, ему могло показаться, эффектно.

– Может, и так, – согласился Дима. – Но только тут еще одна странность. На виске у Ильи – синяк. Свежий.

– Мог сам удариться. О руль, например. Когда сознание терял.

– А могли – и ударить. Вырубить, затащить в машину, включить двигатель, протянуть в салон шланг… Тем более что гаражи, где он свою тачку держал, на таких задворках…

– А что менты говорят?

– Да ничего пока. Соседей опрашивают. Надеются: может, кто чего видел… Кстати, уже установили – девушка, похожая на Соню Перепелицыну, приходила к нему за день до собственной гибели. И оставалась в его каморке не меньше двух часов…

– Ну, это тоже ничего не дает, – вздохнула Надя. – А сегодня – никто ничего не видел?

– Увы. Говорю ж тебе: гаражи эти, где Илюшу нашли, в таком тупичке, что вряд ли свидетели обнаружатся… Даже дворник – а он все время во дворе сидел – и тот говорит, что никого не видел. Ну, и мотива для убийства менты тоже не определили – жил Илья тихо, врагов у него вроде не было.

– А Черкашин? – вскинулась Надя. – Казиношник этот? Вдруг это он – за Соньку так отомстил?.. Он, по-моему, может.

– Выдвинул я ментам эту версию, – поморщился Полуянов. – Но, похоже, не впечатлил. Черкашин, сказали, уважаемый человек, при должности, при деньгах. Илюша – пацан. Непересекающиеся множества. Пообещали, конечно, что проверят, но ты ж понимаешь… – Он досадливо отмахнулся и пожаловался: – Ох, Наденька, и устал я…

Надя, повинуясь порыву, встала. Подошла к обмякшему за столом журналисту. Ласково коснулась ладонями его висков. Пробормотала:

– Бедненький ты мой…

Понимала, что совсем не похожа она сейчас на «новую звезду рекламы». Ведет себя, как овца, – а от овец, как известно, лишь снисходительно принимают благодеяния, а потом – вытирают об них ноги.

Но Димочка – так обрадовался ее мимолетной и глупой ласке! Так трогательно, будто щеночек, ткнулся лицом в руки… Ну и пусть он считает ее за дуру. Лишь бы сейчас, когда он так одинок, – ему было хорошо.

– Ты так помогаешь мне, Наденька, – пробормотал Полуянов. – Сразу на душе легче стало.

И смотрит на нее – преданными и почти что влюбленными глазами.

«Ну же, действуй! – приказал Наде внутренний голос. – Ведь он сейчас такой слабый! Только склонись к нему – немедленно поцелует! И дальше он твой! Твой!!!»

Но склониться к Диме Надя так и не решилась. Еще раз погладила его, словно ребенка, по голове – и отстранилась:

– Я сейчас тебе чайку сделаю. С медом. И с конфетками. Хочешь?

На следующий деньЛера

Как ее все достало! Одно уродство кругом. И люди – уроды.

Начать с того, что сегодня даже до первого урока дойти до школы без приключений не удалось. Классуха подстерегла у раздевалки – и тут же потащила к директору. Ну, и там закрутилось – целый ворох преступлений приписали. Срыв урока по истории (какой, на фиг, срыв – подумаешь, телефон забыла выключить!). Вызывающее поведение – это из-за того, что историчку, как та велела, не дождалась и извинений ей не принесла. А также – «немотивированный побег из школы».

Но Лера – тоже не лыком шита. Включила, как учил физик, логику и придумала так: рассказывать правду смысла нет. Директриса только еще больше взбесится, если узнает, что Лера из школы ушла только за ради подружкиных съемок в рекламе.

А чтобы пронять дураков-взрослых, надо самой идиоткой прикинуться. Эдакой дрожащей, ранимой фифой. Напустить в глаза слезы (этому Лера научилась – не зря ж о ГИТИСе подумывала) и блеять жалобно:

– Я сама не понимаю, что со мной происходит… Так все ужасно! Эта история с моей подругой, с Соней… ведь я ее мертвой видела (тут надо, чтобы слезы хлынули ручьем)… а мы ведь дружили, я так ее любила… Простите меня, пожалуйста, но мне так тяжело…

Спектакль, как и надеялась Лера, удался. Взрослые – директриса с классухой – чуть сами не прослезились. Капали ей валерьянку, говорили, что надо быть сильной. Лера даже понадеялась, что, может, домой отпустят – чтобы она стресс в спокойной обстановке снимала.

С этим, увы, не прокатило – велели идти в класс: «Тебе сейчас лучше быть на людях, Лерочка!»

Ну, на людях – так на людях. Главное, что отстали. Надо только с печальным видом ходить – чтоб еще больше жалели.

Первые два урока прошли спокойно, Лера даже подремать умудрилась – вчера-то вернулась за полночь. А строго в 10.10, едва звонок прозвенел, в сумке завибрировал мобильник. Лера взглянула на определитель: Марат. Ну, сейчас уж не придерешься – как она и просила, на перемене звонит.