На боевых рубежах - Роман Григорьевич Уманский

это на отдельные планшеты. Потом, глядя на луну, помечтали о том, что день грядущий нам готовит.

Так прошла еще одна ночь. А на улице уже стоит готовая к полевой поездке машина. Водянник по-хозяйски большой серой тряпкой вытирает пыль со свежевыкрашенного капота. 

Первомайский день выдался в Старобельске солнечным и ветреным. Вместо обычной демонстрации на больших скоростях через главные улицы города спешат на запад высокие неуклюжие английские танки «Черчилль». Девушки, разодетые по-весеннему, большей частью в белом, щедро бросают в танкистов ярко-красные гвоздики и шумно выражают свои пожелания скорейшей победы над фашистами. Молодые солдаты в черных запыленных шлемах весело выглядывают из открытых люков. Они тоже что-то кричат в ответ девушкам, но лязг гусениц и шум мощных моторов заглушает их голоса.

Видимо, подготовка к наступлению заканчивается. Все до крайности напряжено. Строительство нашего рубежа идет полным ходом. Помимо солдат, на эти работы мобилизованы из районов тысячи людей и сотни подвод.

Сегодня, в день Первого мая, строителям дали возможность отдохнуть. Солдаты бреются, чистятся, моются, приводят в порядок обмундирование. Кое-кто начинает нерешительно раздувать мехи трехрядки.

Мои друзья сегодня тоже в сборе. С утра пришли все в штаб и делятся новостями. Узнаю от них, что полковника Прусса назначили начальником инженерных войск 9-й армии, а 7-й саперной армией ныне командует генерал Василий Семенович Косенко. Мы долго судили-рядили, почему и как это сталось, а потом с жаром заговорили о предстоящем наступлении.

— Одно дело наступать зимой, — заявляет о своих сомнениях Бялик, — а другое — потягаться с немцами летом. Техники-то у них побольше нашего.

— Техника еще не все, — возражает Лосев. — Управлять войсками мы пока не научились. Даже Александр Корнейчук об этом пишет в пьесе «Фронт». Вот в чем дело.

Старательно выбивая табак из трубки, Фомин замечает:

— Пьесы писать — не войсками командовать. Это понимать надо.

Аралов распахнул окно и, вдохнув глубоко порцию свежего воздуха, не повертываясь к нам, восклицает:

— Друзья мои! Зря ведь спорите. Каждый из вас по-своему прав. Неправы фашисты, и это мы им докажем.

— Хватит спорить, пойдем на улицу, — предложил после некоторой паузы до сих пор молчавший Володя Тандит. — Там необыкновенно людно.

В центре города мы встретили комбрига. Глезер взволнован. Он отзывает меня в сторону и сообщает новость:

— Еду в Москву. Только что говорил с Воробьевым. Предлагает должность начинжа армии.

— А что вы ему ответили?

— Согласился.

Глезер прощается и уходит в направлении штаба.

Возле здания кинотеатра я нагнал своих инженеров. Они вопрошающе смотрят на меня, но я ничего не говорю им.

Комбриг уедет, и они все узнают. А на рубеже будут продолжаться оборонительные работы, как вчера и позавчера. Кстати, строим мы наши укрепления не так, как в минувшее лето, и даже иначе, чем на Саратовских обводах. На наиболее опасных направлениях возводим монолитные железобетонные доты, поглощающие в большом количестве щебень, песок, цемент и железо. Близость индустриального Донбасса, особенно Ворошиловграда, с его заводами дает возможность делать огневые пулеметные точки из металлических колпаков, которые значительно легче железобетонных и благодаря небольшим своим размерам менее уязвимы. У деревни Мостки, да и в других местах переднего края, создали земляные плотины, подняли уровень воды в ручьях и тем самым сделали на значительном протяжении местность танконедоступной. Словом, строить укрепления научились.

Среди нас снова появился генерал-майор И. И. Швыгин. Его кирзовые сапоги, видимо, не чистились с момента получения их на складе, а китель и брюки, насквозь пропотевшие и засаленные, стали совсем землистого цвета. Щеголь Кувакин, сопровождающий генерала, выглядит куда импозантнее, и не удивительно, что на рубеже кое-кто из командиров частей, не разобравшись, ошибочно докладывает военинженеру 3 ранга.

Работа комиссии теперь идет значительно быстрей, чем в Алексеевке. Генерал объясняет это тем, что скоро должны прийти и занять рубеж специальные части — артиллерийско-пулеметные батальоны. Для нас, строителей, это радостная весть. Наконец мы воочию увидим, что наша работа не пропала даром. Жаль только, что никто не знает у нас, как и чем вооружены прибывающие части и удовлетворяют ли их схемы наших батальонных районов обороны.

— Все шло хорошо, пока не вмешался генеральный штаб. Это еще Швейк сказал, — напоминает Володя Тандит. — А вы хотите, чтобы у нас все вписалось. На войне такое не бывает.

— А нужно бы. Меньше кровушки стоило бы всем нам, — угрюмо отвечает ему Бялик.

Неожиданно перед нами вырастает бледный как смерть Водянник.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Нашего Васю убили.

— Как убили? Где убили?

— Тилько що приихав комбат Устименко и рассказав, що сегодня вранци недалеко от Сватова «мессер» обстреляв машину и пять пуль прошили нашего Василия.

Ищем Устименко. Кто-то говорит, что недавно его видели в оперативном отделении. Бежим туда. Комбат, уставший от бессонных ночей, нехотя вынужден повторить историю трагической смерти нашего голубоглазого Васи.

«Какая нелепость! — думаю я. — Ведь только вчера под напором бесконечных Васиных просьб я уступил ему и разрешил съездить на сутки в Боровую, а сегодня его уже нет в живых».

В день похорон солдата стало известно, что еще с утра началось долгожданное наступление наших войск на Харьков. Ночью была явственно слышна далекая артиллерийская канонада, которая, правда, скоро затихла.

Хочется, очень хочется услышать о наших успехах, но никаких сводок пока нет. Мы сидим в штабе бригады, лишившись сна. Здесь и новый командир бригады майор П. З. Престенский. Он тоже не спит, все время пытается установить связь со штабом саперной армии, но это не так просто, когда все пришло в движение. Лишь через день появились в Старобельске первые участники боев; большей частью это были либо легко раненные красноармейцы, либо шоферы. Настроение у всех боевое. Каждый утверждает, что Харьков будет взят в ближайшие дни. Наконец Советское Информбюро вечером 14 мая сообщило: «На харьковском направлении наши войска продолжали успешно продвигаться вперед. За два дня боев уничтожено и подбито не менее 150 немецких танков. Захвачено много трофеев и пленные».