Муха и сбежавшая мумия - Евгений Некрасов

— Нет.

— И я мало что слышал. Это самый благородный из благородных металлов. Дороже золота, дороже платины. А я-то считал, что Икс делал мину из того, что под руку попадалось. Попались винтики — сыпанул винтиков, а мог бы, скажем, гвоздей нарубить. Но винтиков из иридия не делают. Он слишком дорогой, чтобы пускать его на винтики.

— Тем не менее кто-то изготовил из иридия и винтики, и гайки, и шайбочки, — заметила Маша, и ей понравилось, как это прозвучало. Хотелось добавить: «Элементарно, Ватсон».

— А зачем?

— Не знаю, — смешалась Маша.

— А я, кажется, знаю. Похожий случай был незадолго до Второй мировой войны. Американский конструктор Кристи сделал танк, который давал рекордную скорость — до ста километров в час. Наши разведчики уломали его продать две такие машины. Но в те годы у нас были натянутые отношения с Америкой, и никто не позволил бы русским увезти к себе новейшие танки. И все же разведчики нашли способ переправить через океан. Угадай, какой.

— На подводной лодке? — предположила Маша. Полковник Вася довольно хохотнул в темноте.

— Нет, все гораздо проще! Танки назвали в документах тракторами и, ни от кого не скрываясь, погрузили на пароход. Разумеется, без башен и пушек — наших конструкторов интересовала только ходовая часть.

— А при чем тут винтики? — не поняла Маша.

— В винтиках из иридия важно не то, что они винтики, а то, что они из ИРИДИЯ! — подчеркнул голосом Ухов. — Иридием покрывают детали каких-то научных приборов. В магазине его не купишь, да он и не нужен в домашнем хозяйстве. Выходит, иридий, который оказался в кейсе Темирханова, украли с завода, чтобы продать, причем не у нас, а за границей. По нашим законам только государство имеет право торговать драгоценными металлами, а во многих других странах это всем разрешается. Но как незаметно вывезти иридий за границу? Да так же, как разведчики вывозили танки: ни от кого не скрываясь, ничего не пряча. Наделать иридиевых винтиков и гаек, привернуть к своей машине и ехать.

Маша не знала, что сказать. В новой версии Ухова загадок было больше, чем разгадок. Если все так, как говорит полковник, то почему Темирханов связался с ворованным иридием? Денег ему не хватает, что ли? Или миллионер не знал цены винтиков и только выполнял чью-то просьбу — отвезти кейс в Москву? А главное-то, главное, зачем в кейсе мина?

— Что-то я не пойму, дядь Вась, — призналась Маша. — Если кто-то хотел увезти иридий за границу, то зачем ему было подкладывать мину? А если он хотел подложить мину Ахмед Рашидычу, то зачем тратился на иридий?

— Вот и я не пойму, — вздохнул Ухов. — Я уже перебрал самые сумасшедшие варианты. Думаю, а вдруг здесь какое-то суеверие? Считается, что привидение можно убить серебряной пулей, а иридий, наверное, посильней будет — им хоть чертей стреляй. Только все равно не сходится. Зачем было делать из иридия именно винтики, когда вместо картечи сгодились бы кусочки любой формы? Зачем в мине иридиевый порошок? Это просто пыль, она никому не повредит…

И тут Машу осенило. Бывает, что задача не решается, не решается, и вдруг все как-то само приходит в голову. Вот и сейчас так получилось. Мысли побежали наперегонки, и она затараторила, боясь не успеть за ними:

— Один человек хотел увезти иридий за границу и приказал мастеру сделать винтики, а мастер знал, что он преступник, испугался и сделал, а после думает: «Нет, надо ему помешать», но в милицию идти он тоже испугался и подложил слабенькую мину, чтобы она бахнула и милиция сбежалась, а убивать мастер никого не хотел. А порошок в мине был не нужен, это просто иридий, из которого почему-то не сделали винтики, а Темирханов не виноват, если бы он знал, что винтики дорогие, то все собрал бы с пола, а он даже не нагнулся. Уф!

— Помедленнее, — удивленным голосом попросил Ухов.

Маша с удовольствием повторила помедленнее. Она чувствовала, что права!

Полковник молчал так долго, что Маша стала прислушиваться к его дыханию — заснул, что ли? И вдруг он безошибочно нашел в темноте ее руку и крепко сжал.

— Мастера ты, конечно, выдумала на пустом месте. Но сама идея мне нравится: есть канал переправки иридия за границу, а кто-то хочет его перекрыть. Теперь я вижу, что ты внучка Николая Георгича. Долго раздумываешь, зато попадаешь в «десятку. Да, я ж тебе главное забыл сказать! Слушай же, девочка! — торжественно произнес полковник. — В телеграмме нет ошибки. Николаю Георгичу на самом деле присвоили звание генерала!

Глава XVII

ГЕНЕРАЛ ЗА РЕШЕТКОЙ

Дед пришел в себя и решил, что еще спит. В голове стучали вагонные колеса, казалось, что полка под ним покачивается. При этом он глядел на спинку облупленной железной кровати. Стена за спинкой была выкрашена в серо-зеленый цвет по голому бетону, из-под краски проступали какие-то замазанные надписи. «Может, я на том свете? — подумал Дед. — Бедновато у них».

Живой или мертвый, но Дед, во-первых, мог думать, во-вторых, ему не делали больно и не орали в ухо: «Кто с тобой работает?!» Уже хорошо. А плохо было то, что за ним наблюдали. Дед сразу почувствовал на себе чужой давящий взгляд. Наверное, он и проснулся из-за этого взгляда. Если проснулся.

Раз наблюдатель не напал раньше, то и не нападет. Можно без спешки осмотреться, только незаметно: наблюдателю пока незачем знать, что Дед пришел в сознание. Впрочем, Дед и сам еще не понял, в сознании он или бредит.

Для пробы он потрогал языком зубы. Язык слушался, и зубы оказались целы. Дед пошевелил пальцами ног — ноги тоже на месте. Шевелить руками было опаснее. Противник всегда смотрит на руки. Дед осторожно напряг мускулы. Правую руку он чувствовал, а левую — нет. Может, просто отлежал?

Он скосил глаза и увидел, что рука цела. Из вены торчала игла, а от иглы куда-то тянулась трубка с прозрачной жидкостью.

«Опять?!» — ужаснулся Дед. Американцы пробовали на нем всяческую химию для развязывания языков. Ее называют «сывороткой правды». Конечно, правду от лжи не отличит никакая «сыворотка». Но когда она бродит у тебя в крови, ты любишь всех на свете. Кого видишь, того и любишь, и огорчаешься до слез, если эти приятные люди тебя о чем-то спрашивают, а ты не можешь ответить… Дед однажды восемнадцать часов продержался на допросе под «сывороткой». Болтать хотелось неудержимо, и, чтобы не выдать своих агентов, он пел песни и развлекал следователей переводами: «Джентльмены, в наших языках много похожих выражений. По-русски говорят: „Я знаю что-то как свои пять пальцев“, а по-английски — „как ладонь своей руки“. А есть выражения, похожие только по смыслу. Мы говорим: „Заруби себе на носу“, а вы — „Положи в свою трубку и выкури“… В конце концов Дед потерял сознание, и допрос прекратился сам собой. Тогда он был моложе… Кто же так грубо работает? Дед прослужил в разведке без малого полвека и успел насолить спецслужбам разных стран. Но все это было в прошлом. Кому понадобился старик с его замшелыми тайнами?

Дед повернул голову и увидел замазанное краской окно. Сквозь непрозрачную белую муть была ясно видна тень решетки!

— Оклемался? — Над ним нависла круглая свиная харя с носом-пятачком. Надо лбом пробивалась короткая щетинка. Рогов не было. Дед окончательно решил, что попал не в ад, хотя и не в рай, конечно… Так, а на каком языке говорит Свиная Харя? „Ос-1е-та! — 51а“. Непонятно. Полжизни тому назад Дед приучил себя думать на английском, а в последнее время мучительно переходил на русский. Языки перепутались. На днях он похвалил помидоры соседки, изумив ее до крайности: „Nice tomatoes у вас, Наталья Филипповна“.

Свиная Харя заботливо растер Дедову руку с воткнутой иглой. По коже забегали мурашки.

— С ночи под капельницей лежишь. Пальцы-то чувствуешь? Холодные совсем.

Не отвечая, Дед смотрел на грудь Свиной Хари. Из-под нечистой майки виднелись татуировки: древний воин в рогатом шлеме и, ближе к плечу, оскаленная морда тигра. Он понял, что попал к уголовникам.

— Где я? — с остатками надежды спросил Дед.

— В больничке.

— Нет, страна какая?

Свиная Харя захохотал, щеря желтые зубы:

— Ну, ты даешь, старый! С утра была Россия. Город Курск, следственный изолятор. СИЗО, по-нашему.

— Я под следствием? — спросил Дед.

— Не помнишь, что ли? Во стебок! Ты ж поезд взорвал!

Дед представил поезд, летящий под откос на полном ходу, смятые в гармошку вагоны, стиснутые железом окровавленные тела… Муха! Он ведь ехал с внучкой! Как она, жива ли?! Дед ничего не помнил. Заснул на вагонной полке, очнулся здесь. Но все же картина немного прояснилась. Судя по всему, его подобрали после крушения и почему-то решили, что поезд взорвал он… Ничего, вот придет следователь, и можно будет шепнуть ему телефон разведуправления в Москве. Или сочинской ФСБ, там Деда тоже знают. А охрану звать бесполезно. Будь он хоть трижды невиновен, охрана его не выпустит. Не имеет права.