Дом шелка - Кейти Нанн

ставки на тот или иной исход поединка, но сейчас был совершенно иной случай. Эта травля животных – как можно было получать от нее удовольствие как от спорта?

Затем, заглянув еще чуть дальше за дверь, она охнула, увидев хозяина: снежно-белые чулки потеряли вид и были в красных отметинах, лицо искажено злобной ухмылкой. Он стоял практически в центре круга и палкой подталкивал петухов обратно в центр арены. Роуэн с отвращением отпрянула, ее пробрала дрожь. Она считала своего хозяина джентльменом, но в этот самый миг он больше напоминал дикаря.

Следующим утром, когда она разжигала камин в гостиной, туда вошел Патрик Холландер, а вместе с ним и кислый запах пива. Изящный камзол сидел криво, волосы всклочены, глаза красные, а карманы вывернуты, точно он торопливо освобождал их от содержимого. Он посмотрел на нее, сощурившись, точно не ожидал никого увидеть, и упал на кушетку.

– Госпожа удача в последнее время не улыбается мне, – вздохнул он.

– Нет, сэр, – тихо ответила Роуэн. Вернувшись перед рассветом в дом, тщательно спрятав в карман собранные листья, она долго лежала без сна, раз за разом переживая увиденную сцену, и теперь ей тяжело было относиться к нему с прежним уважением.

Позже, когда она пришла забрать посуду после завтрака, до нее донесся спор, становившийся все громче и громче: голос Патрика звучал успокаивающе, а Кэролайн – яростно и громко. Роуэн остановилась у двери, не зная, входить или нет.

– Не думайте, что я не догадываюсь о том, что происходит под этой крышей, – заявила Кэролайн. – Эту горничную нужно уволить.

Роуэн застыла. Чем она так обидела госпожу? Назвала слишком долгий срок приготовления лекарства? Или Патрик заметил ее ночью у дверей в амбар?

– Как я уже говорил, вы видите то, чего не существует, – утомленно ответил Патрик. – Будто уважающий себя торговец может заинтересоваться простой служанкой. Нет никаких причин выгонять Элис. Кроме того, с работой она справляется хорошо, вы сами говорили. И если вдруг вы не заметили, то до ярмарки в будущем году подходящих слуг уже не найти.

Услышав имя Элис, Роуэн снова смогла двигаться. Воспоминания всплыли сами собой: частые отлучки Элис без каких-либо объяснений; Элис, выходящая из спальни хозяина; Элис с хозяином на задворках сада, наклонившиеся друг к другу, и его пальцы касаются ее локтя будто в ласке. Похоже, госпожа тоже обо всем знала.

– Что ж, продолжаться так просто не может, – продолжила Кэролайн, меняя подход. – Вы приходите домой в самое немыслимое время, а потом не способны честно трудиться днем. Тратите больше, чем у нас есть. Не думайте, что я не могу разобраться в приходно-расходных книгах.

– Вам не о чем беспокоиться, – заверил ее Патрик. – Подъемы и спады случаются в каждом деле. Если я не переживаю, то и вам не стоит. Доверьтесь мне, моя дорогая.

– Не принимайте меня за глупую девчонку, – повысила голос Кэролайн. – Разъезжаете по стране, занимаясь неизвестно чем, и дома почти не бываете. Не могу представить, что дела так часто требуют вашего отсутствия.

– Если бы дома меня ждало кое-что еще, возможно, я бы чаще оставался, – холодно возразил он.

– Что именно вы хотите сказать? – Горечь в голосе Кэролайн была почти физически ощутима.

– Гадаю, не взял ли я в жены бесплодную женщину. Не сомневаюсь, в городе надо мной уже смеются.

У Роуэн перехватило дыхание от таких жестоких слов, хотя, по правде сказать, такое поведение ее уже не удивляло.

– Что ж, возможно, супруг мой, если бы вы чаще бывали дома… – уколола в ответ Кэролайн.

Роуэн знала, что должна удвоить усилия и приготовить снадобье, в котором ее госпожа так отчаянно нуждалась. Кэролайн Холландер была добра к ней, и Роуэн не могла видеть, как жестоко обращается с ней хозяин. Кроме того, она знала, что в доме, где все спокойно, у нее больше шансов сохранить место.

Наступил новый год, и одним воскресным днем, закончив работу, Роуэн гуляла по тропинке вдоль реки, окаймлявшей город точно лента. Закутавшись в красный матушкин плащ, она глубоко вдохнула морозный свежий воздух и подняла лицо к бледному солнцу. Холод обжигал, дыхание вылетало облачками пара, но она слишком много времени провела взаперти и знала, что гораздо счастливее чувствует себя в полях, среди цветов или золотых колосков ячменя, под необъятным небесным покровом. Идя вдоль реки, она искала травы, которые могут пригодиться. Заметила звездчатку, боярышник, мать-и-мачеху и бузину, мысленно отметив, где они находятся, чтобы вернуться сюда по весне, когда боярышник зацветет, и поздним летом, когда из бузины можно будет приготовить сиропы от простуды и больного горла на зиму. Но ни красноголовника, ни белены не было видно.

Погруженная в поиски, она неожиданно краем глаза заметила, как вдалеке мелькнуло что-то рыжее. Да, прямо на тропинке перед ней – пушистый хвост, бледная мордочка. Теперь лиса оказалась прямо напротив Роуэн, и обе остановились, глядя друг на друга; желтые глаза смотрели прямо в ее собственные. Роуэн не шевелилась, кровь стучала в ушах. Она молилась, чтобы животное молчало, и задержала дыхание, выдохнув только тогда, когда рыжая обитательница леса, махнув хвостом, прошла мимо. Услышать зов лисы считалось предвестием смерти, и это суеверие было особенно распространено среди деревенских жителей, включая и ее тоже.

Успокоенная молчанием зверя, Роуэн пошла дальше, пока не увидела водяную мельницу с большим лопастным колесом, взбивающим воду до белой пены. Очарованная, но и встревоженная грохотом, она подобралась так близко к глубокой темной заводи, как только осмелилась. Ее тут же окутало ледяной взвесью, поднимавшейся от воды, и Роуэн поспешно отступила.

Вода, коварная, изменчивая, всегда заставляла ее нервничать. Ей часто снилось, как быстрый поток уносит ее, и она не могла понять, как у чего-то жидкого может быть такая сила. Даже в разгар лета во Флоктоне младшим братьям приходилось уговаривать Роуэн зайти в темные зеленые глубины, которые одновременно пугали и приводили в восторг своим сильным течением, обвивающим ее, пульсировавшим в ладонях. Она всегда заходила в реку только по талию, так и не набравшись храбрости окунуться целиком, и не могла представить, как кто-то вообще мог двигаться против такого потока, не имея твердой почвы под ногами. Братья ее страхов не разделяли, ныряя, исчезая и вновь появляясь над темной поверхностью. Они смеялись над ней и подбадривали, но она так никогда и не решилась позволить течению подхватить себя, как и шагнуть чуть дальше, чтобы ее не унесло от безопасного берега.

Погрузившись в воспоминания о прошедших летних днях, она наблюдала за фигурой юноши впереди на тропинке. Подойдя ближе, она узнала в