Сладкое забвение - Даниэль Лори

платоническим, в то время как я был в одной секунде от потери самообладания и прикосновений к ней везде, где она позволила бы.

Дерьмо, она раздражала — маленькая неприятность, которая двигалась у меня под кожей. Она должна была быть обоями, но я не мог оторвать от нее взгляда всякий раз, когда она находилась в комнате.

Прошлой ночью в библиотеке она беззастенчиво уставилась на меня, и черт возьми, если бы это не заставило меня почувствовать себя дерьмово. Когда я не мог больше терпеть, я сказал ей, и она даже не ответила ни слова, только продолжила смотреть на меня самыми мягкими карими глазами, которые я когда-либо видел, а ее щеки порозовели.

Никогда не думал, что румянец может меня так сильно задеть.

Наблюдая за ней с Тайлером, я задумался, был ли он тем мужчиной, в которого она влюблена. Она без колебаний поцеловала меня, чтобы защитить его. Мои зубы сжались. Кольцо на ее пальце было от мужчины. Я бы поставил на это деньги. Тайлер? Или мужчина, с которым она сбежала?

Боже, почему меня это волнует?

Я не собирался поклоняться Елене вместе с остальным мужским населением Нью-Йорка. Я стоял в сторонке и смотрел, как эти идиоты жаждут ее внимания. Проведя рукой по лицу, я вытащил сигарету изо рта и сунул ее в карман рубашки.

Повернув крышку бензобака, мое внимание привлекла Елена, которая быстро шла к машине, а ее глаза были устремлены на бетон.

Мой взгляд сузился. За эти годы я научился читать язык тела. Приятно было знать, когда кто-то собирался стрелять в тебя в разгар встречи. И поза Елены подняла все мои тревоги. Избегание зрительного контакта, напряженные плечи — она прибывала в стрессе.

— Елена, — сказал я, пытаясь заставить ее посмотреть на меня.

Она не остановилась на звуке моего голоса. Она забралась в мою Ауди и захлопнула дверцу. Моя грудь горела, и, не понимая, как я туда попал, я встал с ее стороны машины.

— Что случилось? — спросил я, как только открыл дверь.

Она покачала головой.

— Ничего. Мы можем ехать?

Возможно, я бы и поверил в это, если бы она не была такой суетливой. Но нет, даже тогда. Все знали, что когда женщина ничего не говорит, она чертовски лжет.

— Да.

Ее взгляд метнулся ко мне, и теперь она была у меня в руках. Теперь я мог видеть смятение, плывущее в этих глазах.

— Да? — прошептала она.

— Да. После того, как расскажешь мне, что, черт возьми, произошло.

Она вздохнула и откинула голову на спинку сиденья.

— Ничего. Я просто хочу домой.

Я опустился на корточки, схватил ее за подбородок и повернул лицом к себе.

— Я не уйду, пока ты не расскажешь мне, что произошло.

Ее зубы потянули ее нижнюю губу, и она отвела взгляд.

— Не хочу, чтобы ты придавал этому большое значение.

— Не буду.

Зависит от обстоятельств.

— Обещай, что ничего не сделаешь.

— Обещаю.

Ложь.

Эти мягкие карие глаза встретились с моими, проникая в мою грудь.

— Кассир… — она сглотнула. — … Ну, он сказал мне, что я должна что-то купить, потому что воспользовалась туалетом. А затем я ответила ему, что у меня нет с собой денег, и… — она заколебалась.

— Боже, да скажи ты блядь, — огрызнулся я. Гнев закрался под мою кожу, медленно, но обжигающе. — Он прикасался к тебе?

— Нет! — она ответила слишком быстро. — Это не так уж и важно… он просто пригрозил, что сделает это, если я не уйду.

На меня навалилась мертвая тишина.

— Ты лжешь.

Она покачала головой, пытаясь стряхнуть мою руку.

Моя хватка усилилась.

— Где?

Ее глаза с искоркой встретились с моими.

— Он шлепнул меня по заднице и сказал, что я могу заплатить по-другому, ладно?

Мне потребовалась секунда, чтобы проглотить жгучую ярость, сформировывая связное предложение. Может ли эта девушка пойти куда-нибудь, чтобы мужчины не сходили с ума? Иррациональная часть меня начала волноваться, колотя себя в грудь и сотрясая прутья клетки.

Я провел большим пальцем по углублению на ее подбородке.

— Какой рукой он воспользовался?

Ее глаза расширились.

— Нет, — выдохнула она. — Ты обещал!

Ее голос был искажен яростью, пронизывающей меня, стучащей в ушах. Краснота вползла в мое поле зрения, пока не скрылась в нем. Я закрыл глаза, глубоко вдохнул пары бензина и встал.

— Нет, не надо. Пожалуйста, пожалуйста, не надо, Николас, — взмолилась она.

— Я просто хочу поговорить с ним.

— Нет, не хочешь..

Я захлопнул за ней дверь.

Изнутри донесся раздраженный шум.

Один одинокий темнокожий мужчина стоял у насоса, наполняя свою старую колотушку. На покрытом масляными пятнами бетоне стояла канистра с бензином; та самая, которую я видел, как он наполнял, пока Елена находилась внутри и ее блядь лапали. Я схватил канистру и направился к дверям заправки.

— Какого хуя ты думаешь, что делаешь, чувак?

— Дружеский совет, — сказал я, не оборачиваясь. — На твоем месте я бы убрался отсюда к чертовой матери.

Ему потребовалось две секунды, чтобы собраться с мыслями.

— Ох, черт возьми, нет, — послышалось у меня за спиной.

Дверь захлопнулась, и машина тронулась с места.

Буква «П» на вывеске «Пронто» мигала туда-сюда. Прозвенел звонок, когда я вошёл в ярко освещенную заправку с грязным, облупившимся ламинатом. Кассир стоял за стойкой и читал журнал. На вид ему было лет сорок с небольшим, с лысеющей головой. На его красной накрахмаленной футболке желтым было написано «Дэвид».

— Ты здесь один?

Кассир поднял взгляд, кончик ручки застрял у него в зубах. Он вытащил ее, прежде чем произнести с сильным акцентом Лонг-Айленда:

— Да. Тебе какое дело?

Я проигнорировал вопрос и оглядел дыру.

— Хорошее у тебя тут местечко. Ты его владелец?

Кассир взглянул на канистру в моей руке.

— Да.

— Полагаю, это твой источник средств к существованию.

Выражение его лица стало жестким.

— Не знаю, чего ты хочешь, но мне это неинтересно.

— Не можешь позволить себе ни новые этажи, не заменить вывеску у входа. Уверен, все доходы идут прямо домой. Жена… возможно, дети. — я снял крышку, а потом плеснул немного бензина на грязный ламинат.

Кассир выронил ручку и отступил на шаг.

— Какого хрена ты делаешь?

— Девушка, которая только что вошла сюда? — я покачал головой. — Не та девушка, Дэвид.

Бензин забрызгал полку с открытками.

— Я звоню в полицию, — голос кассира дрогнул.

Краем глаза я заметил, что он не потянулся к телефону. Я взглянул на мужчину, чтобы увидеть, что он сосредоточен на моем предплечье — на Тузе Пик, вытатуированном на внутренней стороне.

У меня вырвался веселый вздох.

— Клянусь,