Затмение - Рагнар Йонассон

однако, не последовало.

Атмосфера в большом конференц-зале была напряженной. Убийство привлекло большое внимание, и пресса не заставила себя ждать.

Ари уже почти не помнил, что говорил ему на хуторе вдовец, был в шоке от новостей о Кристине и новом мужчине в ее жизни. И ему пришлось отказаться от гипотезы насчет Рикарда Линдгрена. По крайней мере, пока. Ведь пожилой вдовец, как стало понятно, не убийца.

Ари старался следить за происходящим на совещании и укротить свою ревность. Ему не всегда это удавалось. Сколько ему тогда было? Семнадцать? Восемнадцать? Он начал встречаться с ровесницей из соседней школы. Думал, что влюбился. Их отношения продолжались три недели. И закончились скандалом на вечеринке, на которую отправилась его девушка. Ари решил заглянуть, сделать ей сюрприз. Сначала он зашел на вечеринку к одноклассникам, напился, сел в такси и поехал к своей подруге. Дом он хорошо помнил. Красивый особняк в Хафнарфьордюре, обставленный по старинке, неуклюжая мебель, темная и мрачная, по крайней мере в его воспоминаниях, но на них, вероятно, лег отсвет дальнейших событий.

Он увидел ее не сразу, поискал в гостиной и спальне. Спросил, и кто-то указал ему в сторону коридора: «Она где-то там». Он заглядывал в комнаты, в одну за другой, пока наконец в третьей (и последней) не обнаружил свою девушку. Она была не одна, сидела в объятиях какого-то парня. На Ари это произвело тогда настолько сильное впечатление, что впоследствии он старался больше не вспоминать об этом. Теперь при мысли о Кристине с этим незнакомцем он испытывал те же чувства. Хотя он был трезв как стеклышко. Когда он вошел в комнату, девочка подняла на него глаза. Освободилась из объятий парня и некоторое время не отрываясь смотрела на Ари. Ничего не говорила. В ее взгляде читалось «прости» и «такова жизнь». Ари потерял над собой контроль, иначе и не скажешь, бросился к парню и ударил. Не смог сдержаться. Удар был не очень сильный, но парень упал и ударился головой. Из раны потекла кровь. Прежде чем он пришел в себя, Ари развернулся и вышел из комнаты.

Больше он с этой девочкой никогда не разговаривал. К удивлению Ари, тот парень не стал искать встречи с ним, чтобы поквитаться, и никому не пожаловался. Возможно, чувствовал за собой вину. Нельзя разрушать чужие отношения, желать жену ближнего. Разве это не одна из заповедей?

29

Исрун было не по себе. И дело было не в мини-отеле, в котором она поселилась. Он-то как раз был замечательный; маленький, но уютный номер, платяной шкаф, комод, и больше почти ничего, кроме маленькой Библии на комоде.

По приезде в Акюрейри на Исрун нахлынули горькие воспоминания. А ведь она думала, что сильнее этого. Разумеется, она могла бы бесплатно остановиться у кого-то из старых подружек, но с тех пор, как она переехала на юг, оповестив их об этом в самый последний момент и невнятно извинившись, она не поддерживала с ними никаких отношений.

Исрун задернула шторы и легла в кровать. Было совсем не поздно, но она хотела утром встать пораньше. Собиралась заглянуть в квартиру Элиаса, которая все еще принадлежала его бывшей жене, а затем съездить в Сиглуфьордюр. Там она раньше никогда не бывала.

Только ей удалось заснуть, как зазвонил мобильник. Хороший корреспондент всегда должен быть на связи. Проклиная в мыслях все на свете, Исрун потянулась за телефоном. Иногда сон дороже этого журналистского кредо. На другом конце был Комми. Перешел прямо к делу:

– Ты в Акюрейри?

Она потерла глаза и пробормотала что-то невнятное, он понял это как ожидаемое «да».

– Уже спала? Поднимайся. В мэрии совещание по этому делу, – возбужденно сказал он.

– Потом будет пресс-конференция? – спросила она усталым голосом.

– Нет-нет, кроме нас, об этом никто не знает. Пулей туда!

Исрун села в кровати. Ее ошарашили не столько новости, услышанные от Комми, сколько то, что у него такой хороший информатор. Знает ведь больше других, сукин сын.

– Уже лечу, – ответила она. – Оператор будет?

– Да, выехал. Пришлось на него раскошелиться.

– А я смогу взять его завтра с собой в Сиглуфьордюр?

– И ты думаешь, Ивар на это согласится? – с плохо скрытой иронией спросил Комми.

Нет, представить такое было практически невозможно.

Собравшись с силами, Исрун встала.

У офиса мэра они встретились с оператором, по совместительству местным корреспондентом.

– Совещание здесь, еще никто не выходил, – сообщил он.

Им пришлось ждать больше получаса. Первым вышел мужчина средних лет в форме, которого Исрун не знала. Ему было за пятьдесят, лысоватый. Сразу вслед за ним появился другой полицейский, помоложе, наверняка еще нет и тридцати, повыше ростом и поэнергичнее.

Она уже направилась к ним и собиралась задать первой вопрос, когда увидела женщину, знакомую по репортажам. Хельгу, руководителя следственного отдела полиции Акюрейри.

– Журналисты уже на месте, – улыбнулась она Исрун. – Но сейчас вы не получите никакой информации. Возможно, что-нибудь сообщим сегодня вечером. – Вид ее, однако, указывал, что вряд ли.

Исрун знала, что камера работает, поэтому настойчиво продолжила:

– Как продвигается расследование?

– Пока ничего нового, – ответила Хельга.

– Вы уже допросили кого-нибудь, кроме Свавара Синдрасона?

Хельга слегка опешила.

– Мы опросили многих по этому делу. На текущий момент подозреваемых нет, – сказала она твердым голосом.

– Это как-то связано с врачом Рикардом Линдгреном?

– Совершенно точно нет, – уверенно ответила Хельга.

Исрун собиралась еще расспросить о квартире Элиаса в Акюрейри, но Хельга не дала ей такой возможности:

– Пока хватит.

Исрун слишком устала, чтобы возражать.

30

Летний вечер в Сиглуфьордюре.

Йонатан выглянул в окно, людей почти не было. Круизный лайнер уплыл, туристы разъехались. Перемены в городе ему решительно не нравились: строительство, кафе и рестораны, новый тоннель. Конец покою. Этот тоннель – чистое проклятие. От безмятежности и покоя не осталось и следа.

Визит полицейского никак не выходил у него из головы.

Йонатан старался по возможности не думать о прошлом. О своих родителях и старых «добрых» временах.

Насилие в чистом виде.

Оно коснулось как его самого, так и других мальчиков, хотя он был на несколько лет старше.

Понять причины этого насилия было трудно.

Жажда власти?

Власть вроде и так имелась.

Потребность показать, на чьей стороне сила?

Йонатан был лишь жертвой, но ему все равно казалось, что на нем лежит доля ответственности. Особенно из-за того, что позже он обо всем умолчал.

Полагал или, вернее, надеялся, что все уже позабылось. Но теперь появилось подозрение, что это не так. Бедный Элли.

Йонатану оставалось уповать лишь