Спуск к океану (ЛП) - Уильям Форстен

Несколько ночных пташек пели, и первые из утренних птиц также проявляли активность, необычные щебечущие и издающие трель крики. Смутный призрак медленно пролетел мимо, сова устремилась вниз в травостой, затем поднялась обратно вверх, унося свою сопротивляющуюся добычу.

— Это степь, — произнес Того, — прекрасная, но смертоносная. Это место, где я вырос. Мой дядя поселился на тысяче квадратных миль, заброшенных во время войны. Это часть той земли, о которой генерал разговаривал с ним вчера.

— Мне жаль, я не знал.

Того сорвал стебель и медленно скрутил его в узел.

— Это всегда было так, лейтенант. Речь идет о силе и выживании. Мир не достаточно большой для всех нас. Либо одна, либо другая сторона должна уступить. Их ошибка заключалась в том, что они не понимали — порабощая нас, они посеяли семена своей гибели. Им следовало уничтожить наших предков на месте в момент, когда любой из нас приходил через порталы. Если бы они делали так, то этот мир принадлежал бы им навсегда и они могли бы жить на нем где им заблагорассудится.

— Но они так не сделали.

— И таким образом теперь они все погибнут. И, откровенно говоря, они все отправятся к дьяволу, где им самое место.

— Генерал Готорн говорит, что мы должны найти способ уладить ситуацию без сражения.

— Если вы мне не верите, идите в ту юрту, которая выглядит так экзотически, и послушайте, о чем там говорится. Тогда вы больше не будете сомневаться.

Они знают, что что-то происходит, размышлял кар-карт Джурак, глядя в свою золотую чашу с кумысом, перемешанным со свежей кровью.

Его взгляд обежал юрту, которая теперь являлась его домом уже более двадцати прошедших лет. Странно, было трудно вспомнить что-то еще; о мире домов, которые не двигаются, городов, блестящих городов, книг, тихих мест, сладких ароматов и мира.

Как и янки, я здесь чужестранец, но не похож на них, я знаю войны, в которых целые города сгорали от вспышки единственной бомбы, в которых флоты самолетов затемняли небо, в которых десять тысяч бронированных сухопутных кораблей продвигались в битвы, которые покрывали фронт в сотню лиг. Нет, они не знают войну, как ее знаю я, как я могу мечтать о ней здесь, если бы у меня лишь были средства.

И это, он знал, было то, как этот мир изменил его. Когда он пришел сюда, он ощущал почти чувство облегчения из-за того, что сбежал от войны самозванца-лженаследника, войны которая уничтожала его мир, превращая в радиоактивные руины. Сначала, когда его компаньон захватил трон кар-карта этого примитивного племени, он стоял рядом, изучая, почти отрешенный от всего этого, как будто он был студентом посланным сюда наблюдать.

Все это изменилось, однако, когда стало очевидно, что новый кар-карт сошел с ума из-за своей власти и повел бантагов к гибели. Плюс, если бы он не действовал решительно, эти примитивы также могли убить и его.

Он согласился на мир, чтобы спасти их. И на какое-то время даже затаил мечту, что так или иначе, но он сможет найти способ спасти их. Теперь он знал, что был глупцом.

Он посмотрел на своего сына, спящего в боковой нише юрты, и его избранницы на одну ночь, свернувшейся рядом с ним.

Мой сын один из них, и я не чужестранец на этой ужасной земле. Мой сын мечтает о славе, о скачке, о возвращении того, что было.

Он посмотрел вниз на кубок, напиток, покрытый пеной, был окрашен розовым цветом, и сделал еще один глоток.

И я становлюсь таким же как они, понял он. Я научился охотиться, познал радость скачки, несмотря на то, что земля теперь была ограниченна, слушать песнопения сказителей, смотреть на звезды и рассказывать сказки о том, что лежит за ними, пока потрескивает огонь и запах жаренного мяса наполняет воздух. И я научился есть плоть скота.

Если бы Готорн знал об этом, как бы он отреагировал? Их пища на сегодня, одинокий пленник, захваченный в пограничной стычке, был замучен и принесен в жертву, хотя настоящий праздник луны наступал только завтра, но на такие тонкости больше не обращали внимания.

Они медленно поджаривали конечности, пока он все еще был жив. Рот заткнули кляпом, чтобы его крики не донеслись до расположившихся неподалеку янки. Затем шаманы вскрыли череп, налили вовнутрь священного масла и жарили мозги, пока жертва еще дышала, слушая его последние странные высказывания как знаки, посланные богами и предками. Кровь разлили чтобы приправить напитки картов и кар-карта, теперь это было драгоценное варево, которое не так давно могли смаковать даже самые маленькие детеныши.

— Ночь проходит, кар-карт Джурак.

Посланник стоял у входа в юрту, освещаемый первым свечением восхода позади него. Охранники кар-карта стояли по бокам от него, готовые позволить войти, или, если прикажут, мгновенно умертвить любого, кто посмел побеспокоить его.

Он показал жестом Велимаку из казанов войти.

Посланник выполнил церемониальные поклоны на очищающие огни, светящиеся в мангалах по обе стороны от входа и вышел вперед, снова наклоняя голову при приближении.

— Хватит кланяться, и давайте выпьем, — произнес Джурак, указывая на наполовину пустую чашу.

Посланник взял кубок, налил напиток и сел на подушку напротив кар-карта. Затем он поднял чашу в знак приветствия и последовал ритуал, он погрузил палец вовнутрь и стряхнул капли на четыре стороны света и землю.

Вы прекрасно изучили наши обычаи, Веламак, — сказал Джурак.

— Для посланника такие вещи очень важны, — и он осознанно улыбнулся, — вы также должны были изучить их, когда впервые пришли сюда.

Джурак заволновался, не уверенный в том, был ли в этой фразе какой-то скрытый смысл, но затем расслабился.

— Мне любопытно, — продолжил Веламак, — насчет вашего мира.

— Да?

— Огненное оружие.

— Атомное.

— Да, оно.

Джурак улыбнулся. — И вы хотите знать его секрет.

— Подумайте, что вы можете сделать с такой вещью.

— Что мы можем делать, или я бы сказал, что казаны могут делать, — ответил Джурак, его голос похолодел.

— У нас есть некоторые навыки.

— Которых нет у моих людей.

Веламак пошевелился, сделал еще один глоток, его взгляд медленно переместился туда, где спали Гарва и его подруга. — Вы должны признать, что когда дело доходит до машин, ваши люди ограниченны, в то время как мои нет.

— Я думаю, Веламак, что даже для вас такое оружие находится за пределами всего, — он заколебался на мгновение, — и я молюсь, что так будет всегда.

— Даже если наша раса будет уничтожена янки?

Джурак издал грубый хохот и прихлебнул питье. Перед ним был, пожалуй, ответ на все его горькие молитвы. Или же это было проклятье? спросил он себя, вспомнив старую поговорку «никогда не просите слишком сильно богов, они ведь могут исполнить ваше желание».

Здесь находился посланник империи казанов, царства за Великим океаном, которое затмевало все, что могли вообразить всадники орды или их человеческие противники. Здесь лежал истинный балансир сил в этом мире.

Здесь была возможность отмщения за его людей, путь выживания. До встречи с Готорном он питал мысль, что возможно есть другой способ, двинуться на север, и тем самым совершенно избежать того, что намечалось. Если должна случиться война между ничего не подозревающими людьми и казанами, пусть она случится.

Как ни странно, но он доверял Готорну и его словам. Двадцать лет сотрудничества с ним научили его этому. Готорн верил в честь, даже к ненавистному врагу. Его также преследовала вина, что делало его сговорчивей. Да, Готорн вернется в их сенат, обратится по его делу. Начнутся препирательства, Чин в очередной раз будет кричать об окончательном возмездии, Ниппон будет отказываться, и шесть месяцев спустя, когда трава в степях пожухнет, он вернется с расплывчатым обещанием, что он попытается снова в следующем году.

Точно так же неочевидным было то, что предлагал Веламак.

— Этот период полураспада радиации, который вы упомянули в нашем последнем разговоре, что это такое?

Джурак улыбнулся. — Скорость радиоактивного распада. Вы понимаете что я говорю?

Веламак улыбнулся и покачал головой.

— Возможно те из моих людей кто изучает такие вещи сможет. Помните, я просто посланник императора.

— И священник вашего ордена, — добавил Джурак.

Веламак промолчал.

— Расскажите вашим людям, что им необходимо достичь массы расщепления посредством управляемого и постоянного во времени, направленного вовнутрь взрыва.

Он улыбнулся, пока говорил, зная, что эти слова не имеют никакого смысла для посланника, но он их честно передаст. Возможно кто-то еще в их столице смутно ухватит концепцию, но сделать ее реальностью, потребуется гораздо больше, чем народ, который по-прежнему использует мощь пара для приведение в движение своих кораблей и орудий.

— Добейтесь этого, и вы сможете сжечь город, сотня тысяч умрет в мгновение, еще сотня тысяч умрет позднее от отравленного воздуха. И никто не сможет вернуться в это место, пока результат полураспада расщепляемого материала не приведет к падению ниже фатального уровня радиации. Это вам объясняет что-то?