Людовик и Елизавета - Евгений Маурин

— Что с вами, дорогая графиня? — воскликнул Суврэ, встревоженно подбегая к ней.

— Ах, милый маркиз, — сквозь рыдания ответила ему Луиза, — если бы вы знали, как мне бесконечно тяжело! Вы сами страдаете от неразделенной любви и можете понять меня, хотя любовь неразделенная — еще рай в сравнении с разделенной, но потом отвергнутой. Король стал совсем не таким, как прежде. Я уже не могу наполнить его жизнь, он рассеян со мной; видно, что он озирается по сторонам в поисках нового счастья. И эта негодяйка графиня Тулузская, которая напропалую кокетничает с ним…

— Полно, графиня! Со стороны этой соперницы вам ничего не грозит! Самое большее, что может быть между ними, — это любовь на час. Но к таким забавам короля вы уже должны были бы привыкнуть. Однако вам действительно грозит опасность, хотя и с другой стороны…

— А, вы заметили? Кто она? — крикнула Луиза, у которой сразу высохли слезы.

— Никто! Сам король не знает, кто та «она», которой суждено похитить вашу любовь, графиня. Я ровно ничего не заметил; я просто знаю короля, умею наблюдать и извлекать вывод из обстоятельств. Овладейте собой, графиня, сдержите ваши слезы и постарайтесь выслушать и понять меня! Одна вы никогда не сможете удержать короля. Не сегодня, так завтра, не в этом месяце, так в будущем, но король серьезно привяжется к другой женщине. На первых порах он будет скрывать от вас новую связь, но потом поспешит придраться к случаю, чтобы дать вам чистую отставку. Вам надо считаться с этой возможностью и принять свои меры, графиня! К королю Франции нельзя предъявлять такие требования, как ко всякому другому мужчине. Тут надо со многим мириться, и раз не можешь владеть им всецело и безраздельно, то, чтобы не терять совсем, необходимо согласиться на дележ. Поэтому будьте начеку! Король не переносит плачущих женщин, слезы приводят его в бешенство. Подавите в себе свою боль, графиня, улыбайтесь, смейтесь, шутите, но в то же время ни на минуту не теряйте короля из виду; и как только вы заметите, что король серьезно привязывается к другой женщине, то возьмите ее за руку, подведите к королю, киньте ее ему в объятия и попросите только местечка и для себя. Заключите со своей соперницей нераздельный союз. Вместе вы навсегда свяжете короля. Порознь вы — ничто!

— Что вы говорите, маркиз! Разве это возможно? — с ужасом воскликнула графиня.

— Моими устами говорит верный друг и опытный человек, графиня! Подумайте о моих словах на досуге, и вы должны будете согласиться со мной. Но сделайте это поскорее — беда подкрадывается, словно вор ночью! А теперь дайте руку, графиня, и позвольте отвести вас в замок. До начала чествования Весны осталось немного времени. Прилягте, отдохните, наберитесь сил, чтобы не быть такой скучной и убитой, какой вы были во время обеда. Пойдемте, графиня!

Луиза задумчиво пошла с маркизом в замок и, послушавшись его совета, легла отдохнуть, после чего незаметно задремала. Ее разбудили звуки труб, сзывавшие гостей к новому развлечению.

Уже темнело, а в парке под сводами вековых деревьев дрожали ночные тени. Борьба угасавшего дня с властью воцарявшейся ночи придавала всем предметам какие-то таинственные, сказочные очертания. А на лужайке, где должно было происходить само чествование, дрожащий свет массы факелов заставлял плясать тени, придавая всему своеобразное оживление. Но вот словно по мановению волшебного жезла, все травки, кустики, скамейки, статуи, фонтаны, деревья — все ожило, воскресло, проснулось и зажило своей таинственной жизнью, трепеща радостью бытия, переговариваясь друг с другом, обмениваясь то тревожным, то радостно удивленным шепотом…

Посреди лужайки на пьедестале, обвитом гирляндами цветов, в черном резном кресле сидела Весна, прикрытая прозрачным белым покрывалом. Она была почти совершенно обнажена, и сквозь тонкий флер покрывала просвечивало белоснежное тело графини Тулузской. Она сидела неподвижно, словно изваяние. По бокам пьедестала два высоких, художественной работы треножника курились ароматными травами. На ступеньках пьедестала, у ног принцессы Весны, живописными группами расположились ее придворные дамы, тоже молодые, красивые и почти обнаженные. Широким полукругом пьедестал обнимал железный ряд "жантильомов принцессы", одетых в живописные костюмы времен Генриха IV. Закованные в панцири, они стояли неподвижно, твердо сжимая в руках обнаженные шпаги, и ветерок шаловливо играл роскошными перьями их шлемов. Из небольшого павильона, находившегося в конце лужайки как раз позади пьедестала, неслись тихие, рыдающие звуки скрипок.

Но вот вдали замелькали факелы, и из главной аллеи показалась процессия "иноземного принца". Сам принц и его свита были разодеты в костюмы светлых, ласкающих тонов. Впереди шел герольд — маркиз Жевр — в богатой бархатной одежде. Четыре молоденьких девушки, одетых только в розовое трико, бархатные береты да туфли, несли над «принцем» — Людовиком XV — легкий балдахин, украшенный страусовыми перьями. По бокам и сзади балдахина красивой толпой шла свита принца.

Процессия остановилась против неподвижно сидевшей Весны и ее приближенных. Никто не шелохнулся, никто не раскрыл рта для приветствия. Видно было, что в царство Весны пришло какое-то большое горе, которое подавляло все сердца.

Герольд подошел ближе, отвесил учтивый поклон принцессе и в красивых, звучных стихах, в которых сразу чувствовалась причудливая муза Мариво, сказал, что его государь страшно обеспокоен дошедшими до него вестями. Уверяют, будто принцесса Весна захирела и готова была отбыть обратно туда, откуда только что прибыла, хотя срок ее царствования далеко еще не истек. Действительно, та картина, которую они теперь видят перед собой, свидетельствует о великой печали, царящей среди свиты принцессы. Неужели эти вести верны?

Герольд замолк, замолк и оркестр, аккомпанировавший еле слышными аккордами. Принцесса Весна и ее свита еще ниже поникли головами. Наступила томительная пауза… И вдруг незримый оркестр ответил рыданиями, вздохами… и снова смолк.

И опять заговорил герольд. Он говорил о том, что его государь прибыл издалека, желая почтить обожаемую принцессу, и вот что же он застает! Принцесса скучна, грустна, принцесса хочет скрыться… О, перенесет ли нежное сердце принца такое разочарование?

И снова только стон скрипок страстным вздохом понесся ему в ответ.

Тогда, полный отчаяния, герольд пригласил "дев принца" развеселить заскучавшую принцессу.

Ряды приближенных "иноземного принца" раздвинулись, и оттуда показался рой танцовщиц, державших в руках гирлянды цветов. Оркестр заиграл сначала медленно, томно, нежно, потом все пламеннее, необузданнее, страстнее…

Танцовщицы медленно приблизились к пьедесталу, с умоляющим видом простерли к принцессе цветы, стали склоняться в размеренных, томных движениях. Но по мере того, как звуки незримого оркестра становились все громче и пламеннее, они все увеличивали страстность движений и, наконец, сложив цветы у ног Весны, закрутились, понеслись в пламенном вихре вакхического танца.

И — о, чудо! — сама принцесса Весна стала терять свою неподвижность. Вот она вздрогнула, откинула покрывало, встала.

Словно зачарованные восторгом, танцовщицы остановились и упали ниц перед ожившей принцессой.

Весна спустилась на две-три ступеньки и заговорила. Она говорила о том, что действительно злая тоска закралась в ее сердце, но искренняя любовь и обожание божественного принца излечили ее. Она снова ожила, снова весела и довольна, снова полна желанием пробыть здесь как можно долее…

Скрипки запели все бурнее, все призывнее. Одна за другой пробуждались от тяжелого сна придворные дамы Весны. Жантильомы весело замахали шпагами, потом вложили их в ножны и кинулись к дамам, приглашая их к веселому танцу. Спустилась с пьедестала и сама принцесса Весна и закружилась в радостной пляске. Свита принца перемешалась с приближенными принцессы. Все затанцевало, запело, возрадовалось… Танцы стали общими… И только время от времени видно было, как дошедшие до апогея страсти парочки бегом скрывались среди кустов, чтобы тут же принести жертвы верховной покровительнице принцессы Весны — богине Венере…

Мало-помалу островакхический характер увеселения смягчился. Участники празднества разошлись по всему парку в ожидании, когда звуки труб призовут их к ужину. Везде: среди кустов, в глухих аллеях, в беседках, павильонах слышался таинственный шепот, раздавались сдержанный смех, звуки поцелуев. Весна справляла свой пир…

Король, взяв под руку маркиза Суврэ, пошел с ним по аллеям. Его величество был в этот вечер особенно расстроен.

— Слушай, Суврэ, — сказал король, машинально давая маркизу увлечь себя в дальнюю аллею, — ты должен во чтобы то ни стало разыскать мне того чертенка с маскарада. Просто сам не понимаю, как могла эта девчонка до такой степени увлечь меня! Веришь ли, я просто ни одной ночи не могу заснуть спокойно с того дня! Она дразнит меня упругостью своего молодого тела… Я должен иметь ее, Суврэ! Я не могу…