Демоны прошлого - Вера Кауи

— Но есть вещи посерьезнее, Сара. Боюсь, я принесу тебе немало бед. Тебе придется на какое-то время остаться здесь, и тебя будут забрасывать грязью. Мне ужасно жаль, что так складывается, но другого выхода нет.

Он нахмурился и помолчал.

— Если только ты не решишь сразу поехать со мной в Калифорнию.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Но для этого тебе пришлось бы разводиться in absentia — заочно.

— Я сделаю все как можно проще, Эд. Ни моя семья, ни Латрелы тоже не захотят устраивать из этого цирк.

— Я тем более.

В его глазах мелькнуло сомнение.

— Надеюсь только, что ты считаешь, что я тебя стою.

В их абсолютном доверии друг к другу будто наметилась трещинка. Сара нагнулась и нежно, ласково поцеловала его.

— Мой дорогой Эд. Ты стоишь всего на свете. У меня нет никаких сомнений на этот счет. Ни единого. И я уверена, — твердо добавила она, — что мой отец с удовольствием посетит нас в Калифорнии и научит тебя правильно выращивать апельсины.

— Не возражаю, — улыбнулся Эд. — Тем более что я никогда в жизни их не выращивал.

— А чем ты будешь заниматься после войны, Эд?

— Я всегда могу сесть в свой «Локхид». У меня большой опыт по летной части. Я до войны успел хорошо поработать.

— А где ты учился?

— В Массачусетском технологическом институте. А до этого в Дартмуте.

Сара с удивлением оглядела его.

— Дядя Джон говорил, что МТИ — самый лучший институт в своем роде во всем мире.

Она произнесла это с таким видом, будто для нее самой было полнейшей неожиданностью, что нечто замечательное могло существовать и за пределами Англии.

Эд усмехнулся. Он-то уже знал о непоколебимой убежденности Сары в том, что все британское — отличное. Они уже успели поспорить по поводу этого предрассудка.

— Так оно и есть. У вас ничего подобного нет.

Сара опять с сомнением посмотрела на него.

— Подумать только, ты человек с дипломом. Совсем не похож.

Эд снова улыбнулся. И сказал совершенно серьезно:

— Голодать нам не придется, Сара. Моя семья, конечно, не так богата, как твоя, но мы вполне на уровне.

— Но ты говорил, что твой отец — профессиональный военный, а они… — Она замолчала и испытующе поглядела на него. — Твой отец ведь не тот четырехзвездный генерал из Дорчестера?

— Нет. Но он тоже четырехзвездный генерал.

Она бросила на него негодующий взгляд.

— Ты мерзкий обманщик, Эд Хардин! Бедный янки из Йерба-Висты! Я сразу поняла, что ты не простой янки, когда мы были у дворца!

— Горе мне, — сокрушенно поник головой Эд. — Я-то надеялся, что мне удалось это скрыть!

— Ты всегда знал, как нужно правильно ко мне обращаться. Американцы обычно называют меня леди Латрел. Ты с самого начала прекрасно ориентировался во всех этих вещах, в которых американцы ни черта не понимают. Откуда ты все это знаешь?

— Штука в том, что до войны мой старик служил здесь военным атташе.

Она уставилась на него.

— Здесь? В Лондоне?

— Да.

— Когда?

— С 1932 по 34-й.

— Я тогда была в Нортумберленде.

— И тебе было одиннадцать лет. Ты была глазастым, длинноногим лягушонком.

— Я тогда увлекалась верховой ездой.

— Слава богу, ты переросла это увлечение — или я похож на лошадь?

Она склонила набок голову, поджала губы и оценивающе оглядела его.

— Да нет, пожалуй, так не скажешь…

* * *

В ту ночь Эд вдруг проснулся от сознания, что Сары нет с ним в постели. Он вгляделся в темноту и увидел, что она сидит на подоконнике и смотрит в парк. Она раздвинула шторы и сидела, освещенная луной. Свет был достаточно ярким, чтобы заметить — Сара печальна, расстроена.

Вечером они ездили обедать в ресторан. Сара надела бледно-розовое платье от Скияпарелли, которое выбрал Эд. Как на грех, в ресторане они встретили Сариных знакомых, те подошли к их столику и спросили про Джайлза. Одна из женщин, демонстративно разглядывая Эда, ехидно заметила: «Очень мило с твоей стороны, Сара, развлекать наших американских союзников. Я уверена, Джайлз одобрил бы тебя. Будешь писать, передавай ему мой привет и добавь, что я надеюсь на его скорое возвращение. Он наверняка держится молодцом. Как и ты, Сара. Ты ведь ухаживаешь за ранеными, так? Тебе это очень подходит».

Она отплыла от столика, приветственно взмахнув ручкой и оставив за собой крепкий аромат «Л'орбле», после чего настроение Сары безнадежно испортилось. Эд услыхал, как она проговорила сквозь зубы: «Стерва!»

— Подружка? — сардонически спросил Эд.

— Ничья она не подружка. Каро Модели — первостатейная сука. У нее на все наше семейство зуб, с тех пор как мой брат вырвался из ее цепких лапок и женился на другой.

Больше она ничего не сказала, но Эд чувствовал, что теперь в ее голове засела мысль о Джайлзе, которую заронила эта ничья подружка, явно навесившая им с Сарой ярлык военно-полевой парочки. Эд знал, что рано или поздно что-то в этом роде случится, и так уж им слишком долго везло, не может же идиллия длиться вечно. И вот оно случилось. Теперь Сару будет терзать чувство вины.

Так и должно было быть. Поездка в Лондон из Литл-Хеддингтона предполагала риск. Конечно, у Сары в столице немало знакомых и друзей, но наткнуться на них именно сейчас было совсем некстати. В сущности, тут нет ничего особенного; многие женщины, чьи мужья находились на фронте, встречались с американцами, но не все из них заводили романы. Во всяком случае, большинство этих женщин вели себя честно.

Но дело не только в этом. Весь город против них. Эду снова припомнился Брэндон-хаус, платье для представления ко двору, лица Сариных друзей, для которых она была женой Джайлза Латрела и которые, увидев ее в обществе американца, наверняка предположили худшее — с их точки зрения; знали бы они, каковы дела на самом деле!

Все это извлекло Джайлза Латрела из его далека, и он вновь стал между Эдом и Сарой.

Сара в глубокой задумчивости смотрела в окно, закусив губу, как всегда бессознательно делала, на чем-то сосредоточившись. Ему хотелось принять на свои плечи хотя бы часть вины, которой мучилась Сара. Но эта попытка была бы напрасной: Эд, хотя и воспитанный в совершенно иных традициях, понимал, что она не захочет разделить с ним свою вину, что считает во всем виновной только себя. Она считает себя прелюбодейкой. Она изменила мужу и скрывает это, усугубляя свою вину все новым и новым обманом. И как бы ее ни разуверяли, какие доводы ни приводили в ее оправдание, она не переменит своей точки зрения.

Эд уже не раз пытался разубедить Сару в том, что ей одной следует держать ответ.