Демоны прошлого - Вера Кауи

— Если бы не эта проклятая война, мы бы никогда не встретились, — мягко напомнил он. — Я бы так и сидел в своей Калифорнии, а ты занималась бы благотворительностью и устраивала пикники в розовом саду. Господи, никогда не думал, что смогу благодарить то, что ненавижу, а вот поди ж ты… Я бы нипочем не променял то, что мог упустить, на мир и покой благополучной жизни. Стоило пережить все эти ужасы, даже если счастью суждено скоро кончиться.

— Не говори так! — взмолилась она.

— Что толку прятать голову в песок!

— Конечно, ты прав, но смотреть в глаза реальности нет сил.

Он крепче прижал ее к себе, и Сара поняла, о чем он сейчас думает. Он находит в себе силы думать об этом, она — нет. Чем ближе он подбирается к заветному числу вылетов, тем выше вероятность страшного конца. Она увеличивается с каждым вылетом. Смерть все крепче сжимает кольцо. Сколько жизней она уже отвоевала на плацдарме Литл-Хеддингтона! Сколько молодых людей, с которыми Сара была знакома, навсегда расстались с жизнью! Только один экипаж сделал двадцать пять вылетов, и все остались живы и невредимы. Теперь их отправили в поездку по всей Америке агитировать за военный заем. Сара молилась, чтобы это удалось и Эду. Разлуку она смогла бы выдержать; его гибель — нет. Она могла бы жить надеждой, но жизнь без Эда утратила бы для нее всякий смысл.

Эд встрепенулся и взглянул на часы.

— Ба, уже почти пять.

— Что ты как одержимый все время хватаешься за часы? — нервно отреагировала Сара. — От этого минуты не растянутся до бесконечности.

— Нам принадлежит вечность, — попробовал он успокоить ее. — Каждый день вместе — это подарок. Так и воспринимай.

Она согласно кивнула.

— Я стараюсь. Ничего другого нам и не остается. Каждый день — наш.

— И ночи тоже. А сегодня вечером мы идем танцевать. Будем полировать паркет без остановки, я хочу, чтобы все ребята умирали от зависти, гадая, где я подцепил такую кралю.

Она протяжно и мечтательно вздохнула.

— Это будет здорово.

— Пускай у них глаза на лоб вылезут от твоей красоты.

Она резко села в кровати.

— Тогда надо подготовиться.

Спрыгнув с постели, она голой подбежала к огромному шкафу, занимавшему целую стену спальни.

— Надеюсь, тут остались кое-какие платья. Она открыла дверцу шкафа, за которой висели платья в хлопчатобумажных чехлах.

— Гениально! — воскликнул Эд. — Ты будешь надевать их одно за другим, а я выберу, что мне больше понравится.

— Это все еще довоенные модели. Тут есть от Пату и Скияпарелли…

— А вон то, бело-серебряное?

Она сняла с вешалки платье и приложила к себе.

— В этом платье я представлялась ко двору.

— Фантастика. Я хочу тебя в нем увидеть. Никогда не видел дам в придворных платьях.

— Тебе придется мне помочь. У него масса крючков на спине.

— Я так же мастерски умею надевать платья, как и снимать.

Довольная его энтузиазмом, она вытащила платье из чехла. Белый атлас засверкал серебряным кружевом. Он подождал, пока она наденет его на себя, и застегнул крючки на спине.

— А где же перья, перчатки и прочие аксессуары?

— Откуда такая осведомленность?

— Видел картинки в журналах. Кое-что доходит в нашу глушь. Кроме того, — добавил он после паузы, — в Латрел-Парке есть твоя фотография в этом платье.

Она отвернулась и стала шарить в ящиках гардероба. Эта фотография всегда нравилась Джайлзу.

Она нашла перья, завернутые в папиросную бумагу, длинные белые перчатки, атласные туфельки и — чудо из чудес — пару шелковых чулок.

— О! — воскликнула Сара. — Манна небесная! Я их сегодня надену!

— А те нейлоновые, что я подарил?

— Но это же чистый шелк!

Она натянула их, потом села к туалетному столику причесаться и приладить перья. Ему пришлось опять ей помочь. Наконец, надев перчатки выше локтя, она повернулась к нему — он устроился на кровати, откинувшись спиной на подушки, — и покрутилась, демонстрируя наряд.

— Вот вам первый выезд ко двору образца 1938 года.

Она поймала его взгляд.

— Нелепо, наверно, — смущенно произнесла Сара.

— Нет. Ты не можешь быть нелепой. Покажи, как ты кланялась.

Она сделала низкий реверанс. Движения ее были исполнены естественной грации.

Что-то в его лице, в глазах заставило ее подойти и присесть рядом на кровати.

— Это всего только тряпье. Платье Золушки, которой посчастливилось отправиться на бал.

— Да, но сегодня вечером нас ждет не сказочный бал, а реальность.

Он взял ее руку и начал осторожно расстегивать перчатку.

— А ты сможешь расстаться со всем этим, когда приедешь ко мне в Калифорнию?

— С чем — этим? — не поняла она.

— Со всем, что связано с этим платьем, с той жизнью, к которой ты привыкла, со своим положением в обществе…

— Ты свистни, тебя не заставлю я ждать, — процитировала она.

— Я серьезно, Сара.

И вправду, Эд не шутил. Настроение у него испортилось.

— Мне пришлось увидеть сегодня кое-что совсем в неожиданном свете. Ты в этом платье… Все эти люди, которые обращаются к тебе с титулом… Мы с тобой принадлежим разным мирам, Сара. Это факт. Эти миры несовместимы. Ты живешь в избранном обществе, здесь даже воздух другой, более разреженный, чем на вершине самой высокой горы у Сан-Франциско. Ты графская дочка, а не какая-нибудь мисс Никто из Ниоткуда. А я всего лишь простой янки из Йерба-Висты. Там, в Литл-Хеддингтоне, ты — медсестра, я — летчик. А вне базы ты леди Сара Латрел, урожденная Брэндон, никак не обыкновенная девушка. Меня сегодня ткнули носом в реальность, и я ума не приложу, как мне быть.

— Отстранись слегка, — спокойно сказала она. — Ты слишком близко соприкоснулся с этой реальностью, поэтому она кажется тебе невыносимой. Начнем с того, что я не наследственная аристократка, титул в нашей семье есть только у отца. Мне вовсе не требуется быть леди Сарой Хардин. Меня вполне удовлетворит капитанша, а еще лучше — просто миссис Хардин. Конечно, — лукаво улыбнулась она, — конечно, ужасно приятно быть леди, во всяком случае, у нас в стране. Англичане любят аристократию. Не знаю, как в Америке. Но все это ерунда, Эд. Меня приучили к тому, что за привилегии надо расплачиваться. Знаешь, noblesse oblige — положение обязывает. Кроме того, мой отец уверен, что после войны будет революция и всех аристократов скинут в море. Так что лучше уж уехать с тобой в Калифорнию.

— Мне нравится твой папа, — решил Эд. — Надеюсь, что я тоже ему понравлюсь.

Он перестал расстегивать пуговки на перчатке.

— Но есть вещи посерьезнее, Сара. Боюсь, я принесу тебе немало бед. Тебе придется на какое-то время остаться здесь, и тебя будут забрасывать грязью. Мне ужасно жаль, что так складывается, но другого выхода нет.