Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии - Хьюстон Смит

таковы основные индуистские представления о Боге. И даже эти слова не могут претендовать на буквальное описание Бога, ибо значения, которые они несут для нас, кардинально отличаются от смысла, в котором они применимы к Богу. О том, каким должно быть чистое бытие, бесконечное и охватывающее абсолютно все, мы не имеем ни малейшего представления. То же самое относится и к сознанию и радости. По выражению Спинозы, природа Бога напоминает наши слова в той же мере, в какой Сириус, или альфа Большого Пса, похожа на собаку. Самое большее, что можно сказать об этих словах, – что они являются указателями; наш разум движется в их направлении успешнее, чем в противоположном. Бог пребывает по другую сторону бытия, каким мы понимаем его, а не в небытии; за пределами разума, каким он известен нам, а не бессмысленной глины; за пределами наслаждения, а не муки.

Вот так далеко некоторым умам следует заходить в своих представлениях о Боге: бесконечное бытие, бесконечное сознание, бесконечное блаженство, а все остальное в лучшем случае примечания, а в худшем – опровержение. Есть мыслители, способные жить в этой аскетичной, концептуально бедной атмосфере духа и считать ее живительной; как и Шанкару, им понятно, что «солнце светит, даже если ему нечего освещать». Однако большинство людей не увлекают такие абстракции высшего порядка. То, что к их числу принадлежит К. С. Льюис, доказывает, что их разум – не менее полноценный, а просто другой. Профессор Льюис рассказывает, что когда он был ребенком, его родители постоянно внушали ему, что не следует думать о Боге в какой-либо форме, ибо это лишь ограничивает его бесконечность. Он изо всех сил старался следовать их наставлениям, но ближе всего к идее Бога, не имеющего формы, ему удавалось подойти, представляя себе безбрежное море серой тапиоки.

Этот случай, сказал бы индуист, наглядно свидетельствует о том, в каком положении находится человек, разуму которого надо вцепиться во что-то конкретное и репрезентативное, чтобы найти жизненно важный смысл. Для большинства людей оказывается невозможным осмыслить, а тем более руководствоваться чем-то настолько далеким от практического опыта. Индуизм советует им не пытаться думать о Боге как о примере высших абстракций вроде бытия или сознания, а вместо этого воспринимать Бога как прообраз самой возвышенной реальности, с какой они только сталкивались в привычном мире. Это означает воспринимать Бога как высшее существо (Ишвара или Бхагаван), ибо люди – венец природы. Обсуждая бхакти-йогу, путь к Богу через любовь и преданность, мы уже познакомились с подобным восприятием Бога. Выражаясь западным языком Паскаля, это Бог Авраама, Исаака и Иакова, а не Бог философов. Это Бог как родитель – любящий, милосердный, всеведущий, всемогущий, наш вечный современник, спутник, который нас понимает.

Воспринимаемый таким образом Бог называется Сагуна Брахман, или Бог с качествами (абсолют с качествами), – в отличие от более абстрактного Ниргуна Брахман философов, или Бога без качеств. Ниргуна Брахман – это океан без следов волнений, Сагуна Брахман – тот же океан, живой от волн и приливов. На языке теологии это различие между персональной и трансперсональной концепциями Бога. В индуизме есть превосходные поборники обоих взглядов, а именно Шанкара – трансперсонального и Рамануджа – личного; однако вывод, наиболее полно отражающий индуизм в целом и имеющий собственных явных приверженцев, таких как Шри Рамакришна, заключается в том, что одинаково верны обе идеи. На первый взгляд это заявление может показаться вопиющим нарушением принципа исключенного третьего. Мы, скорее всего, станем настаивать на том, что Богу может быть либо присущ персональный аспект, либо нет – но не оба. Но так ли это? Но Индия возражает – и говорит: чего не учитывает дизъюнкция, так это расстояния, которое отделяет изначально наш рациональный разум от Бога. По своей природе Бог может и не быть сразу двумя противоположностями – мы говорим «может и не быть», потому что сама логика, возможно, плавится при максимальном накале божественного сияния. Но концепции Бога с самого начала содержат столько примесей, что даже две противоречащих друг другу могут быть верными, каждая в своем ракурсе, точно так же, как волна и частица могут быть в равной степени точными эвристическими приемами для описания природы света[42]. Вообще Индия довольствовалась тем, что призывала верующих воспринимать Брахман либо в персональном, либо в трансперсональном аспекте – в зависимости от того, какому из них был присущ более возвышенный смысл для разума, о котором шла речь.

Отношение Бога к миру аналогично варьируется в зависимости от присущей ему символики. Воспринятый в персональном аспекте Бог связан с миром так же, как художник со своим творением. В этом случае Бог – Создатель (Брахма, или Брама), Хранитель (Вишну) и Разрушитель (Шива), который в итоге возвращает все конечные формы обратно к изначальной природе, из которой они все происходят. С другой стороны, Бог, воспринятый трансперсонально, стоит над борьбой, чуждается всех проявлений конечного. «Как солнце не дрожит, несмотря на то, что дрожит его отражение, если встряхивать чашу с водой, в которой отражается солнечный свет, так и на Господа не действует боль, несмотря на то, что боль ощущает часть его, называемая душой отдельно взятого человека»[43]. Мир так и останется зависимым от Бога. Он возникнет неким немыслимым образом из божественного изобилия и будет поддерживаться его силой. «Он сияет, солнце, луна и звезды сияют вслед за Ним, все освещено Его светом. Он есть Ухо ушей, Ум умов, Речь речей, Жизнь жизней, Око очей»[44]. Но Бог не будет намеренно волеизъявлять мир и не ощутит влияния присущей ему двойственности, несовершенств и конечности.

Сторонник персонализма усмотрит мало религиозной пригодности в идее Бога, который настолько далек от наших условий существования, что может и не подозревать о самом этом существовании. Разве это не смерть религии – лишить сердце человека его последнего сокровища, бриллианта Божией любви? Ответ таков: Бог выполняет совершенно иную функцию для сторонника трансперсонализма – в равной мере религиозную, и все-таки другую. Тому, кто борется с течением, пока плывет против него, доставляет утешение присутствие рядом искусного пловца. Столь же важно и то, что есть берег, прочный и надежный, лежащий по другую сторону этой борьбы, как конечная цель всех усилий. Трансперсоналист, одержимый этой целью, способен забыть обо всем, в том числе о поддержке дружественных спутников.

Взросление во Вселенной

Теперь, когда мы поняли, что Бог занимает центральное место в системе индуизма, мы можем вернуться к человеческим существам, чтобы систематически свести воедино индуистскую концепцию