Пламя сердец - Джоанна Линдсей

Хочет ли она иметь его мужем? О да, хочет! Наконец она нашла мужчину, с которым будет счастлива. Сейчас он ей враг. Над этим можно было бы посмеяться, если бы это не было так обескураживающе. И все же она верила в себя. Кроме того, результат ее замысла был ценнее, чем брошенный ей судьбой вызов.

Было уже заполдень. Две из пяти женщин, которые готовили еду и накрывали на стол, заболели, а это значило, что трем оставшимся приходилось делать работу за них, и работали они дольше обычного. Кристен принадлежала к тем трем, и остальные служанки не торопились помогать ей, они были убеждены, что если кто и должен перерабатывать, так это она.

Она не возражала. Ройс этим вечером задержался в зале за игрой в кости дольше обычного, и она вдоволь налюбовалась им. Пожалуй, на это она потратила даже больше времени, чем на уборку со стола. Тем не менее, когда он покинул зал, она не заметила, потому что Эда как раз принялась выговаривать ей за нерадивое отношение к своим обязанностям.

Теперь в доме было темно и тихо. Только два факела горели возле камина. Служанки устроились на ночлег на полу и притихли. Эда и Кристен остались одни, чтобы приготовить все к предстоящему дню.

Кристен не устала, только ноги очень болели, ведь она за весь день не присела. Так продолжалось изо дня в день: ее будили с первыми лучами солнца и запирали в комнате после ужина. Но сегодня все было не так. Эда ушла, оставив ее одну.

Кристен напряглась, услышав шаги. Она с интересом всматривалась в приближающуюся фигуру, и сердце ее забилось быстрее, когда она рассмотрела Ройса, который шел не к лестнице, а к ней, именно к ней.

Она, не двигаясь, ждала. Его лицо было напряжено. Сердце ее забилось еще быстрее — не от страха, а от ожидания. Когда он остановился, она только на мгновение удивилась его руке, которую он положил на ее затылок, его пальцам, которые схватили ее волосы, чтобы потянуть голову назад. У нее дух захватило, когда его взгляд гневно заскользил по ее лицу.

— Почему ты так искушаешь меня? — Не ей, себе задал он этот вопрос.

— Разве я смею?

— Ты делаешь это нарочно, — упрекнул он. — Ты знала, что я стою у двери и наблюдаю за тобой.

— Нет. Я думала, ты уже в своей комнате.

— Лгунья! — прошипел он, перед тем как припасть к ее губам.

Кристен ждала этого. Она хотела познать, почувствовать его губы, искала случая просто прикоснуться к нему. Она хотела, чтобы это случилось, но даже помыслить не могла, как все будет в действительности. Она была не готова к таким ощущениям, ведь страсть до сих пор еще не овладевала ею.

Ройс грубо обходился с ее губами. Он держал ее за волосы, чтобы она не могла двинуться и помешать ему целовать себя, но больше не прикасался ни к чему. Кристен сама прижалась к нему и, лишь почувствовав его тело с головы до ног, смогла оценить силу его страсти. Это разожгло ее еще больше. Ей уже не было дела до того, что он не владеет собой, целует ее против своей воли и потому, быть может, станет ненавидеть ее еще больше. Она обняла его за спину, провела руками по крепким мускулам и положила руки на плечи, крепко прижав его к себе.

Она услышала стон, его рука скользнула к ее талии и прижала ее еще крепче. Язык его нырнул в ее рот, и она сосала его, не отпуская свою добычу. О Господи, это было великолепно — самое пьянящее ощущение из всех, что она испытывала раньше. Она была готова отдаться ему — здесь, в зале, на столе или на полу, ей было все равно, и сделать это до того, как он придет в себя и остановится.

Но он уже остановился, и Кристен печально вздохнула, когда его губы отделились от ее губ. Он смотрел на нее, и его глаза были полны страсти и ярости. Она ответила ему пылким взглядом, но это только еще больше взъярило его.

С непроизвольным рычанием он оттолкнул ее от себя.

— Женщина! О Боже, у тебя совсем нет стыда?

Кристен расхохоталась бы, если бы не была так огорчена. Он упрекал ее так, словно это она пришла к нему, а не он к ней. Она не противилась, потому что хотела его. Но как он мог отнять теперь то, чего желали оба? Откуда у него такие силы? Ведь вот она, стоит перед ним и жаждет снова оказаться в его объятиях.

— Я не стыжусь того, что хочу тебя, — проговорила она тихо.

— Как и любого другого мужчину, — сказал он с издевкой.

— Нет, только тебя. — Она улыбалась, в то время как он недоверчиво сопел. Подчеркнуто насмешливым тоном она добавила: — Ты мужчина на всю мою жизнь, сакс. Начинай привыкать к этой мысли. Когда-нибудь ты поймешь это.

— Тебе никогда не удастся причислить меня к своим любовникам, девка, — сказал он настойчиво.

Она пожала плечами и вздохнула громче, чем было нужно. — Ну, хорошо, если ты так хочешь.

— О том, что я хочу, речи не идет; будет так, как я сказал, — упорствовал он. — И ты прекратишь пробовать на мне свои уловки, шлюха.

Эти слова заставили Кристен расхохотаться.

— Что за уловки? Меня можно упрекнуть только в том, что я смотрю на тебя чаще, чем должна, но я бессильна. Просто ты самый красивый мужчина из всех.

Он громко вздохнул.

— Боже милостивый! Все шлюхи у викингов такие бесстыдницы, как ты?

Не слишком ли часто ее называют шлюхой? Она знала, что не станет это оспаривать, потому что ей нужна его страсть, а не месть, которой он наверняка насладится, если узнает, что она девственница. Но то, что и теперь, зная ее потаенные мысли, он называл ее шлюхой, не давало ей покоя.

В ее голосе послышались стальные нотки:

— Я не знакома со шлюхами и не могу ответить на твой вопрос. То, что ты называешь бесстыдством, я называю честностью. Тебе было бы приятней, если бы я лгала и говорила, что ненавижу тебя и вид твой мне постыл?

— Разве ты можешь не ненавидеть меня? Я сделал тебя рабой. Я держу тебя в цепях, зная, что ты ненавидишь их.

— Так вот в чем причина: я должна носить цепи, потому что их ненавижу? — подозрительно спросила она.

Он не удостоил ее ответом.

— Я знаю, ты ненавидишь меня и сознательно вводишь в искушение — надеешься мне отомстить, околдовывая.

— Если ты так считаешь, то никогда не получишь того, что я готова тебе отдать, сакс, и это печально. Я ненавижу цепи, но не тебя. А рабство для моей семьи не в новинку, — загадочно добавила она. — Если бы я думала, что всегда буду рабой и всегда буду носить цепи, да, тогда бы я, наверное, ненавидела тебя.

— Так ты надеешься стать свободной?

Она посмотрела на него, прищурившись.

— Я не стану рассказывать тебе, на что я надеюсь, и вообще больше не буду говорить правды, раз ты не веришь мне. Думай, что хочешь.

Она повернулась к нему спиной и замерла, ожидая, что он уйдет. Он сделал это не сразу. О, как бы порадовалась она, если бы могла видеть, как его взгляд скользит по ее спине, а в глазах на короткий миг отразилась сердечная мука!