Таежные отшельники - Игорь Назаров

Быстро разводим костер, греем воду, готовим гипс. Через 25–30 минут (сильно торопимся, так как натягивает тучи и собирается дождь, а больше потому, что боимся — не передумал бы дед) гипсовая повязка на всю правую ногу деда наложена. Любуемся своей работой. Живописна фигура деда на лежанке, с женским платком на голове, закрытого одеялом, с торчащей белой ногой в гипсе. Просим его спокойно полежать и не двигать ногой, чтобы высох гипс. «Едак, едак», — понимающе кивает головой дед и спрашивает: «Навсегда теперь-то такая нога будет?». Видать, перетрусил дед, что нога теперь навечно останется в гипсе. Кстати, он говорит не «гипс», а «гип». Поистине от печального до смешного один шаг. Поясняем деду и Агаше, когда нужно будет снять гипс и что делать до этого. Договариваемся, что если я не приеду повторно до 10 сентября, то Агаша сама снимет лангету.

Через полчаса начинает накрапывать дождь, и мы перетаскиваем деда в избу. После того как гипс окреп, попробовали поставить деда на ноги. С нашей помощью, приступая на загипсованную ногу и неумело таща ее, негнущуюся в колене, за собой, дед с трудом вышел из избы. Один он, пожалуй, не справится. Нужно что-то придумать, чтобы он, передвигаясь, все время мог удерживать себя еще и руками, иначе — беды не миновать. Дело осложняется еще и тем, что дед почти месяц провел неподвижно в постели, очень ослаб и у него кружится голова. Во всяком случае, «гипсовая нога» проверку на излом выдержала, а дальнейшее во многом будет зависеть от волевых усилий Карпа Иосифовича и от того, что мы придумаем. Проба с костылем успехом не увенчалась — деда заносит в сторону, а костыль устойчивости ему не придает. Очевидно, нужно соорудить какие-то перила, придерживаясь за которые дед смог бы выходить на улицу, не рискуя упасть.

После того, как улеглись хлопоты с гипсом, дарим подарки, привезенные с собой. Лыковы довольны. После проявленной заботы Карп Иосифович заметно оживился, в нем вновь проснулся интерес к окружающему, похоже, что он поверил в возможность поправиться и вернуться к активной жизни.

Вечером разговоры с Агашей у костра. Она делится своими горестями и заботами, рассказывает о поездке в гости. Во время пребывания Агафьи в гостях в Киленском она жила по несколько дней в трех семьях родственников, но в основном у Анисима. Прием был самый радушный, Агафья осталась довольной. В одном доме ей даже доверили поводиться с грудным ребенком: «Взять-то страсно, маленький-маленький». С едой никаких проблем не было, ела и пила все, что давали, — ведь угощали-то единоверцы. Оказалось, что и медовухи довелось Агаше отведать. Однако она Агаше не очень понравилась. «С её спать хосется», — с неудовольствием говорила Агаша. Еще много рассказывала она о своей поездке, о том, что ей предшествовало и было после.

Выясняется, что приехавшие в декабре за Агафьей Анисим и другой родственник, имели намеренье уговорить деда совсем переехать к ним в Киленское. Но дед на уговоры не поддался, несмотря на то, что разговор шел на фоне медовухи, привезенной Анисимом. В гости съездить Карп Иосифович тоже отказался, сославшись на расстройство желудка. Рассердившись на упрямство деда, Анисим сказал: «Вот свяжем тебя, да и увезем», — и дело чуть не дошло «до большого», как говорит Агафья. Отцова благословения на поездку к Анисиму Агафья тоже не получила, разрешил он проводить родственников только до Каира. Выходит, что, поехав в гости в Киленское, Агафья нарушила запрет отца и он за это на нее долго сердился. Ослушаться запрета отца — это, безусловно, крупный шаг в сторону цивилизованного мира.

Долго еще у неярко горящего костра звучит певуче-протяжный голосок Агафьи, повествующий о долгой страшной зиме, тяжелой болезни, различных хозяйских заботах. Тепло. Тихо. Комаров почти нет, но много мошки. Небо постепенно затягивает поволока, начинает накрапывать дождь. Костер догорает. Спать устраиваемся в пристройке на маральих шкурах. Дед с Агафьей усиленно приглашают ночевать в избе с ними, но из-за духоты в ней и, конечно, соображений безопасности для них (инфекция!), мы предпочитаем прохладную пристройку. Благо опасаться за простуду девочек не приходится — на маральих шкурах, как на печке.

16 августа. Утренний туман идет кверху — значит, погоды хорошей сегодня не предвидится. Действительно, весь день временами накрапывает дождь, сильно донимает мошка.

После завтрака до обеда мастерим из жердей, скобок, ручек и другого подсобного материала «путь» и «туалет» для деда, проявляя чудеса строительной изобретательности, которую мы в себе и не подозревали. Начиная с лежанки и кончая «туалетом», сооруженным в 4–5 метрах от избы, рассчитано каждое движение и шаг деда. При этом он все время может удерживать себя при помощи рук и, потихоньку переступая ногами, выйти без чьей-либо помощи на улицу. К обеду все сложное инженерное сооружение готово. Дед успешно опробовал его и сам вернулся домой. Настроение у Карпа Иосифовича явно улучшилось, он воспрял духом. Через час он вновь сходил самостоятельно на улицу «по нужде». Это потребовало от него значительных усилий, но, насколько я понял, деду не терпелось еще раз убедиться, что он может сам передвигаться хотя бы на такое короткое расстояние. После успешных испытаний Агаша тоже вздохнула с облегчением — ведь одна она деда вытащить на улицу не могла.

После обеда провожу медицинский осмотр членов экспедиции — необходимо проследить, как сказываются местные условия на состоянии пришлых людей. Самочувствие у всех, за исключением Вадима Ивановича, неважное, вялость, легкая одышка. Акклиматизация в условиях высокогорья не проходит гладко.

Около двух часов дня, после того, как Лыковы освободились от чтения заутренней молитвы, измеряю артериальное давление, пульс, выслушиваю легкие и сердце (конечно, через одежду!) у аборигенов этих мест. К данной процедуре Лыковы еще не привыкли и вначале сильно волнуются. Это сказывается и на показателях гемодинамики. У Агаши вначале (волнуется!) артериальное давление повышено — 140/75, а пульс учащен — 96 уд./мин. Затем она довольно быстро успокаивается и АД на правой руке становится 110/65, на левой — 105/60, пульс — 84, т. е. показатели нормализуются. Кстати, повышение давления и учащение пульса в ответ на волнение, на стресс, говорит о хороших компенсаторных реакциях сердечно-сосудистой системы Агафьи. В легких у нее дыхание слева ослабленное, там же небольшое количество сухих хрипов. Дыхание прослушивается по всем легочным полям, но имеет жестковатый оттенок. Тоны сердца четкие, ясные, шумов нет.

Измеряю давление у деда — 140/80, пульс — 74 уд./мин., единичные экстрасистолы 1–2 в минуту. В легких дыхание эмфизематозное, прослушивается по всем легочным полям, но не везде одинаковое, слева внизу небольшое количество застойных влажных и сухих хрипов. Тоны сердца, против ожиданий, вполне звучные, чистые, шумов нет. Некоторое учащение пульса (обычно у него около 50 уд/мин.), наличие застойных хрипов в легких, а также появление одышки даже при небольшой физической нагрузке говорят о том, что травма и длительное лежачее положение не прошли для деда бесследно. Нужно расширить его двигательный режим, «залеживание» в его положении может обернуться бедой. Строго «приказываю» деду как можно больше двигаться, обязательно выходить на улицу. А Агашу прошу проследить, чтобы тятя не залеживался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});