Кулинар - Александр Варго

Капитан шагнул в гостиную, а майор остался в дверях, ощущая какой-то непонятный страх, который осел где-то в нижней части желудка. Наконец, пересилив себя, он вошел в комнату. Теперь он увидел стол, стоявший немного в стороне и невидный из коридора. Стол был покрыт бело-голубой скатертью. В его центре стояло плоское овальное блюдо. Оно было почти такого же цвета, как скатерть; может быть, немного темнее. На блюде в строгом геометрическом порядке были разложены какие-то разноцветные прямоугольные брусочки. Дудуев сперва подумал, что это леденцы размером с крабовую палочку, но, подойдя ближе, увидел, что, потревоженные его шагами, прямоугольнички слегка подрагивают. Они были словно живые, эти брусочки. Именно контраст между «живыми» параллелепипедами и мертвым телом и вызывал то жуткое чувство страха, которое спазмом сжимало желудок и парализовывало волю.

Майор отвернулся и поискал глазами телефонный аппарат. Тот стоял на дубовом журнальном столике неподалеку от дивана. Пока Дудуев вызывал «Скорую» и сообщал о трагедии в отдел, капитан успел осмотреть еще одну комнату.

– Скорее всего, здесь тоже не будет никаких отпечатков, – сказал он, видя, что Дудуев держит трубку телефона через носовой платок. – Но пока будем надеяться, – кивнул он.

– Будем, – согласился майор, поднимаясь с дивана.

Поджидая криминалистов и врачей, Дудуев и Бероев продолжили осмотр места происшествия. Стараясь ни до чего не дотрагиваться, они сантиметр за сантиметром исследовали гостиную и перешли на кухню. В этот момент в квартиру вошел кто-то одышливый и злой. То, что человек зол, как тысяча чертей, можно было понять по его торопливым тяжелым шагам и шуму, с которым он ввалился в квартиру.

Дудуев вышел в прихожую, чтобы осадить непрошеного гостя, и нос к носу столкнулся с полковником Головановым. Круглые щеки полковника пунцовели, словно две половинки граната, созревшего под горячим среднеазиатским солнцем. В короткой мощной руке он сжимал газету, которой размахивал из стороны в сторону.

– А-а-а! – завопил полковник. – Ты уже здесь?! Очень хорошо. На, полюбуйся. – Он метнул газету в лицо своему подчиненному.

– В чем дело-то, Пал Григорич? – опешил майор, но все-таки успел поймать газету на лету.

– В чем дело? Твоя журналистка уже успела пропечатать очередное преступление, а он спрашивает, в чем дело! Где это все находится? – вытирая пот со лба, спросил Голованов. – И ты здесь, Антон Константиныч? – заметил он вышедшего в коридор Бероева.

– Анатолий Константинович, – сдержанно поправил его капитан.

– Какая разница. – Полковник рубанул ладонью воздух.

– Для меня есть разница, – сухо сказал капитан.

– Ладно, пусть будет Анатолий, – согласился Голованов, немного остывая под холодным взглядом Бероева. – Показывайте.

– Сюда. – Дудуев открыл дверь в гостиную и пропустил начальника вперед, оставшись в коридоре.

Он обменялся взглядом с капитаном и показал ему газету «Столица провинции», где на первой странице была напечатана фотография стола, который в данный момент разглядывал полковник. Фотография размещалась под крупным заголовком: «Третья жертва маньяка-кулинара», под которым более мелким шрифтом было напечатано: «Скоро ли наша доблестная милиция спасет город от страшного серийного убийцы?» Не оставалось никаких сомнений, чьему перу принадлежала эта статья. Тем более что внизу имелась и фамилия автора: Н. Кулагина.

– Вот тварь! Откуда она узнала? – пробурчал Дудуев.

– Из Интернета, – просветил его Бероев. – Просто она раньше наших спецов залезла в Сеть и нашла новую фотографию нашего гребаного кулинара.

– А жертва-то уже четвертая, – задумчиво произнес Дудуев. – Она еще не знает о том, что ее сожителя тоже убил кулинар.

– Лучше бы она этого не знала, – согласился Бероев, – а то и так уже шум на всю страну подняла. Знаешь, – с несвойственной ему откровенностью добавил капитан, – это дело уже контролируется почти на самом верху.

– Ну? – не поверил майор.

Он собирался еще добавить, что нужно как-то активизироваться, чтобы разыскать наконец этого маньяка, но тут из гостиной раздался голос полковника.

– Где вы там? – гаркнул он.

– Здесь, товарищ полковник. – Майор смело вошел в гостиную, стараясь, чтобы в поле его зрения не попала голова убитой.

– Что это? – полковник ткнул сарделькообразным пальцем в блюдо, стоявшее на столе.

– Видимо, какое-то кушанье… – ответил майор, несколько замявшись. – Сейчас прибудут эксперты – разберемся.

– Разберетесь вы, – буркнул Голованов. – Зачем он ей волосы отрезал?

Он перевел свой палец на труп, лежавший на ковре. Майору волей-неволей тоже пришлось посмотреть вниз.

– Он же псих, товарищ полковник.

– Может, он сделал эту, так сказать, еду из ее волос? – встрял в разговор капитан.

– Да? – Полковник с удивлением посмотрел на него. – А что, волосы можно есть?

– Это просто какой-то сдвиг по фазе, – покачал головой капитан. – А вообще-то волосы несъедобны.

– А отчего же она умерла? – продолжал задавать вопросы полковник. – Не оттого же, что лишилась волос?

– Он ее зарезал, как и предыдущую жертву. – Капитан показал на пятно крови на ковре.

– Кто такая, как фамилия? – полковник перевел пристальный взгляд своих глаз-щелочек на майора.

– Сейчас выясним, товарищ полковник, – кивнул Дудуев, – мы только что подъехали.

– Ольга Абрамова, – снова встрял капитан. – Я пробивал по адресу. Двадцать шесть лет, заместитель директора инвестиционной компании.

В прихожей раздался звонок. Все находившиеся в квартире вздрогнули от неожиданности.

– Наверное, это криминалисты или врачи, – догадался майор, – я уже вызвал.

– Давай их сюда, – приказал полковник.

* * *

Когда Дудуев, отдав распоряжения новоприбывшим, вышел в прихожую, там никого не оказалось. Он заглянул на кухню и увидел, что полковник о чем-то беседует с капитаном.

– Иди-ка сюда, – поманил его Голованов. – Нужно остановить эту журналистку, – помотал он в воздухе газетой.

– Как, Пал Григорич? – недоуменно воззрился на него майор. – Вы же знаете: у нас свобода слова.

– Как хочешь, – отрезал полковник, под которым скрипел табурет. – Хоть на колени перед ней вставай, если не можешь найти преступника.

– Мы делаем все возможное.

– А нужно делать и невозможное тоже, – отрезал Голованов. – Если она напечатает еще хоть одну статейку об этом маньяке, я полечу со своего места к чертовой матери. И ты вместе со мной, – тяжело сопя, добавил он. – Давай действуй, здесь и без тебя народу хватает.

– Слушаюсь. – Майор вышел в прихожую.

Немного постояв, он зашел в гостиную, где действительно трудилось несколько человек, включая Ресницкого. Свесив патлы, тот склонился над столом и с интересом рассматривал цветные прямоугольнички, лежащие на блюде.

– Замечательно. – Он повернул голову и посмотрел на Дудуева. – Превосходно. Они как будто светятся изнутри. У этого парня изумительный вкус!

Хлопнув дверью, Дудуев вышел из гостиной. К счастью, в прихожей он обнаружил еще один аппарат. Он снял трубку и набрал номер редакции газеты «Столица провинции». Он еще не знал, что скажет Кулагиной, а просто хотел договориться о встрече. Но журналистки на работе не оказалось.

– У нее сегодня выходной, – сообщил ему кто-то на том конце провода, – она вчера до ночи пахала.

«Может, это к лучшему, – подумал майор, нажимая на рычаг, – поговорим в домашней обстановке».

Он набрал номер ее домашнего телефона, но в трубке звучали только длинные гудки. «Не берет трубку, – решил майор. – Придется побеспокоить ее дома».

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава XII

ВАРЕНЫЕ МОЗГИ ПОД СОУСОМ. Мозги из воловьей головы очистить от пленок, мочить в холодной воде часа два-три, переменяя воду, пока мозги не очистятся совсем от крови, и затем опустить их шумовкою в три стакана кипящей воды с ложкой уксуса, с ложечкой соли, с двадцатью цельными зернами черного перца. Тотчас отставить с большого огня, не давая кипеть, продержать минут десять, вынуть на сито, осушить, остудить, разрезать вдоль по разрезу, нарезать ломтиками, посолить, посыпать перцем.

Две ложки муки поджарить слегка в ложке масла, развести тремя стаканами бульона, положить немного лимонной цедры, прокипятить, процедить, посолить, влить лимонного сока, сока лайма и каплю экстракта мантауры. Положить сваренные нарезанные мозги, всыпать зеленого укропа и петрушки, вскипятить.

* * *

«Говорили, Рис сжег своего младенца, когда на вершине холма вспыхнул куст утесника. Весело пылающий куст принимал, им казалось, бледные печальные очертания рахитичных конечностей пылающего младенца священника. Остатки пепла, не развеянные ветром, Рис запечатал в глиняном кувшине. Вместе с прахом Риса лежит прах того младенца, а рядом с ними – прах его дочери в гробу из белого дерева».