Незнакомка. Снег на вершинах любви - Барбара Картленд

— Очень интересно, — проговорил герцог. — Пожалуйста, продолжайте. — Я уже успел подзабыть все эти тонкости, хотя когда-то знал их неплохо.

— Слуги, прибывающие в замок вместе со своими хозяевами, занимают такое же положение, как их хозяева. Например, камеристка гостящей у вас герцогини или принцессы будет за ужином восседать по правую руку от дворецкого или экономки. В зависимости от того, кто возглавляет застолье. И обращаются к ним исключительно по фамилиям их хозяев. Скажем, будь у меня служанка, ваш дворецкий обращался бы к ней не иначе как «мисс Лангхольм». Бедняжка! Она бы, наверное, сидела в самом конце стола, и только какой-нибудь чистильщик обуви или мальчик на побегушках решился бы составить ей компанию!

Герцог разразился жизнерадостным смехом.

— Но это еще не все! — не унималась Вирджиния. — Из того, что я успела заметить, мы с мисс Маршбэнкс явно не вписываемся ни в одну компанию. Такой своеобразный мирок на двоих, где-то между небом и землей. И не слуги, но и не господа. Словом, ни рыба ни мясо. А поскольку определить наш социальный статус весьма и весьма трудно, то поэтому, скорее всего, мне и не представится возможность увидеть собственными глазами, как завтракают настоящие аристократы.

Последние слова Вирджиния проговорила с издевкой.

— Да вы просто смеетесь надо мной! — обескураженно воскликнул герцог. — Хотя надо признать, я не переставал любоваться вами все это время. Когда вы говорите, у вас на щеках образуются такие маленькие ямочки… Вы совершенно неотразимы!

Вирджиния молча отставила свой стул и встала из-за стола. И так же не говоря ни слова вышла на террасу. Некоторое время она стояла одна, повернувшись к дому спиной, разглядывая открывавшуюся взору панораму. Потом она услышала его шаги: звонко процокали шпоры по каменным плитам пола.

Он молча смотрел на нее: маленький прямой нос, рельефно обозначенный на фоне небесной лазури, губы полуоткрыты, темно-серые глаза смотрят серьезно и неулыбчиво.

— Вы рассердились на меня? — спросил он мягко.

— Нет, — ответила она тихо. — Просто я не привыкла к таким комплиментам.

— Эти американцы, должно быть, ослепли! — воскликнул герцог. — Разве вы не отдаете себе отчета, Вирджиния, в том, что вы очень красивы? И мне хочется говорить вам это снова и снова!

— Что приводит меня в смущение, — промолвила девушка.

— Даже так? — поразился он. — Но от правды не убежишь! Когда-нибудь вам все равно придется выслушивать подобные слова. Днем раньше, днем позже. Поэтому я могу только гордиться, что мне первому выпала честь сказать вам о том, как вы необыкновенно хороши. Мне нравится смотреть, как вспыхивают ваши глаза, когда вы чем-то взволнованы, или как они темнеют и сосредоточиваются, когда вы пытаетесь что-то понять. Мне нравится, как подрагивают ваши губы, словно вы чего-то боитесь… А ваши волосы… что можно сказать о ваших дивных волосах, Вирджиния? Разве только то, что я никогда не встречал женщину с таким причудливым цветом. Порой мне… мне неудержимо хочется погладить их.

— Хватит! Прекратите немедленно!

Вирджиния повернулась к нему лицом и даже притопнула для пущей убедительности ногой.

— Вы не должны говорить мне подобные вещи, а я не должна слушать все это.

— Почему? — искренне удивился герцог. — Что предосудительного в моих словах?

Мгновенно между ними поднялась незримая стена, и Вирджиния поняла, что побеждена. В самом деле, как объяснить ему, почему он не должен вести себя с ней так? Неужели он не понимает этого сам? Он, женатый человек? А сказать ему об этом открыто значило намекнуть, что она отвергает его домогания, которых в сущности и не было. Тогда что остается делать? Она стояла, чувствуя, как растут ее замешательство и смущение. Его близость, его слова — все это волновало своей странной и совершенно непонятной ей новизной.

— Вы еще так молоды! — мягко проговорил герцог. — Молоды и так неиспорчены. Уже давно, Вирджиния, я не был так счастлив, как сейчас с вами! Этот дом действительно имеет свое очарование, и я поддался его любовной магии. Вы согласны приехать сюда со мной еще раз?

Она вскинула голову и посмотрела на него внимательным и долгим взглядом.

— Я сомневаюсь, что вы пригласите меня еще раз. Пока я для вас диковинка, что-то свеженькое. А ведь если вдуматься, что у вас может быть общего с американкой?

Если она намеревалась оскорбить его, то это ей удалось вполне. Вирджиния увидела, как плотно сжались его губы, и она мгновенно поняла, о ком он сейчас думает. О другой американке, той, которая носит его имя.

— Нам пора возвращаться, — сухо проговорил он после короткой паузы.

— Да, конечно! — поспешила согласиться Вирджиния.

Они молча двинулись через комнаты. Пахло свежим воском и цветами. И еще… Вирджинию не покидало ощущение, что в этом доме витает атмосфера счастья. Она уже готова была сказать своему спутнику: «Давайте побудем здесь еще немного! Я не хочу возвращаться в замок, я хочу остаться здесь, с вами, хотя бы несколько часов, чтобы наговориться вдоволь».

Герцог уже подошел к входной двери и теперь, оглянувшись, наблюдал за тем, как неохотно она бредет следом.

— Вам ведь здесь тоже нравится, правда? Сердце Королевы — это что-нибудь да значит!

— У меня такое чувство, — призналась Вирджиния, — будто дом хочет мне что-то рассказать, поделиться своей сокровенной тайной!

— Странно! Я тоже всякий раз, бывая здесь, испытываю подобные же чувства!

Вирджиния уставилась на него недоверчиво.

— Да нет же! Я не шучу и не обманываю вас! — бросил он почти раздраженно, перехватив ее взгляд. — Просто я в самом деле очень люблю этот дом. И когда мне тоскливо, одиноко, что-то гложет и волнует, я всегда приезжаю сюда. Один! — добавил он выразительно, словно отвечая на мысленный вопрос девушки.

— До свидания, Мастерз! — обратился он к старику на крыльце. — Скоро я снова буду у тебя.

— Будем ждать, ваша светлость, — почтительно склонил голову дворецкий. — Вместе с миледи.

Вирджиния приветливо улыбнулась старому слуге, а в это время второй слуга уже подвел к ним лошадей. Вирджиния оглянулась в поисках подставки, но герцог внезапно подхватил ее на руки и усадил в седло.

— Вы такая невесомая, словно пушинка! — не удержался он от восклицания. — Нельзя быть такой худенькой! Это не модно. В вашем присутствии все остальные дамы выглядят такими толстыми и неизящными. Когда я смотрю на вас, то вы мне напоминаете лесную нимфу. Или нет! Русалку! Русалку, выброшенную на берег атлантической волной.

Она посмотрела на него сверху вниз. Он стоял рядом и держал ее лошадь за поводья.

— А вы очень поэтичны! — проговорила она с легкой провоцирующей иронией.

— Сам не подозревал за собой подобных талантов, — ответил он шутливо. — До сего дня!

Всю обратную дорогу ехали молча. Когда они наконец прискакали к конюшням, Вирджиния первой спрыгнула с лошади и пошла в замок, не дожидаясь герцога. Ей показалось, что он специально замешкался, чтобы не показываться на людях вместе.

У себя в комнате она приложила ладони к разгоряченному лицу и слепо уставилась на собственное отражение в зеркале. Чего он добивается от нее? Что это? Пустой флирт? Ничего не значащие ухаживания? Или он из той категории мужчин, которые не пропускают ни одну юбку? Особенно если она на хорошенькой женщине. А может, он серьезно увлекся ею? Во всяком случае, он производит такое впечатление. Вот будет потеха, если она заставит его влюбиться в себя по-настоящему! Достойное наказание для этого ловеласа! Влюбиться в собственную жену, на которой он женился исключительно ради денег! А она потом объявит ему о своем разрыве с ним, потому что не собирается связывать свою жизнь с человеком, столь охочим до чужого богатства. Вот тогда он узнает всю меру презрения, которое она испытывает к нему.

— Презренный тип! — громко сказала она, но слова прозвучали не очень убедительно. «А как надменно ведет себя», — добавила она уже мысленно, и снова осталось чувство неудовлетворенности. Вместо этого в голову лезли мысли о том, какой он красивый и как превосходно смотрелся верхом на своем великолепном скакуне, и как они неслись по полям рядом, а она все время отводила свой взгляд в сторону, боясь встречаться с его глазами. Ибо в них было что-то такое, что приводило ее в смущение и даже бросало в жар. А его слова… они вызывали в ней сладостный трепет… было и жутко и радостно… хотелось слушать еще и еще… Нет, ничего подобного ей до сих пор не доводилось переживать.

— Нужно немедленно возвращаться в Америку! — строго сказала она своему отражению, зная наперед, что никуда она не двинется из этого дома.

Часом позже, облаченная в скромное утреннее платьице из темно-синего шелка с белыми манжетами и воротником из муслина, она направилась в библиотеку с твердым намерением весь день посвятить работе.