Руны поднебесья - Мари Мишель

что надо оставить место в животе, для горячего.

Музыканты заиграли песню: – Татьяна, Таня, Танечка, – сюрприз от любимого мужа Тимура.

Компания вышла танцевать и заказывать новые песни. Так за час появилось место в животе для горячего… Антон заказал медленную песню: – «Есть только миг…», и пригласил на танец Мальвину, которая в этот миг была ослепительно красивой. Переплетясь руками без лишнего, они почувствовали близость крови, тепло души и лазурную красоту собственного существования.

– Сходим завтра куда-нибудь погуляем, побродим в парке? – спросил Антон у Мальвины, с глазами исполненной любви.

– Завтра не получится, у отца деловая встреча, переговоры с неким старым другом, в «Ресторане на Болотном», в двенадцать дня и он попросил сопровождать его… Отец ищет дополнительные источники, новых инвесторов, – произнесла она как-то обнадеживающимся настроем.

– Тогда встречаемся в воскресенье, я приеду за тобой в двенадцать, и поедим в гости к моим родителям.

– В воскресенье с удовольствием, буду ждать тебя…

Антон с Мальвиной докружились в танце и вернулись за стол. Глядя на ребят, как они веселятся Ивушкин загрузился, ему бы по-джентельменски объясниться с Мальвиной, иначе увидев Марата Филимоновича на воскресном обеде, она все поймет, что он специально устроился к ним в компанию, шпионить. Непорядочно как-то получилось. Поверит ли она ему, обойдется ли все миром?

Компания захмелела. Кто-то выходил подышать и покурить. Мальвине захотелось уехать домой, но она несла за своих сотрудников ответственность, проявляя смиренность. Первым упился Федор, его тяжелая голова упала на стол, между тарелками. Антон ему вызвал такси. Вторым из строя вышел Степа, бухтя что-то о незримых гостях, которые подливали ему спиртное и подливали в стакан. «А он их это делать не просил! И теперь из-за них он не стоит на ногах!» Несловоохотливый Коля, наевшись и напившись в меру укатил самостоятельно, попрощавшись со всеми, следом Лида, державшаяся в руках, с существенным приличием. Остались Тимур и Таня, вроде как более-менее трезвые и горячие, но довольные праздником, тоже вскоре уехали на такси. Антон расплатился за ресторан и с повез Мальвину до дома.

Прохладная ночь, прогуливаясь с летним ветром, колыхала деревьями и накрапывала дождем. А на ночном небосводе вспыхнула необычная луна и осияла сумрачную темень, со стертыми очертаниями города.

У дома Мальвины, где кусты с отцветшей сиренью, выглядели печально-черными Антона снова поджидала побитая Лада, с выключенными фарами.

Антон, не зная, как сложатся его отношения с русалкой, после того как раскроется правда, пользовался моментом, продлевая как можно дольше их поцелуй в машине…

– Прости, завтра встреча, мне надо идти…, – собравшись с силами и отрываясь от манящего поцелуя, Мальвина откланялась до воскресенья.

– Пока, – отпустил ее Антон, беспрепятственно.

– Пока!

Отъезжая от подъезда, «хвост» тронулся за ним. «Ага, поиграем!» – разошелся Антон, выезжая на проезжую часть. Сначала он ехал медленно, неторопливо, издеваясь над своим преследователем, потом набрал скорость, перестраиваясь в левый ряд. Пересек дорогу на зеленый свет, свернул и сбавил скорость, ожидая битую Ладу. Вот и она…, догнала его. Некоторое время они гнали рядом, бок обок, шипя шинами по асфальту. Toyotа camry надавливая на газ, отрывалась до упора, исчезая в стенах ночи. И пролетая по прямой, проскочив еще один зеленый, и следующий зеленый светофор, автомобиль ворвался в поток садового кольца. Отрыв от Лады…Съезд на Баррикадную улицу, потом по Красной Пресне въезжая на Звенигородское шоссе… Желтый светофор сменился на красный. Резкие тормоза. Томительно ожидание, пока не загорелся зеленый. Антон, рванув с места, доехал до пустого нерегулируемого пешеходного перехода, немного сбавляя скорость. Никого… Бах! Резкий удар и надавив на тормоза, он подтолкнул человека.

На бампер автомобиля завалился мужчина, одетый во все черное, подпрыгивая резко. Очухавшийся пешеход с отчаянием долбанул кулаком по бамперу: – ублюдок, смотри куда едешь! – заголосил он, уходя прочь.

В памяти Антона воссоздалась картина из прошлого… Гонки, пустой пешеходный переход и мужик, попавший к нему под колеса. Он его хорошенько запомнил. У погибшего точно такие же самоуверенные глаза, он запомнил их в тот момент отчетливо, в них не было страха! А в черные одежды он специально одевается, чтобы его не приметили на дороге. «Это он!» – осенило Антона.

Бросив машину, он устремился догонять худощавого парня. Тот повернул голову и увидел, что за ним бегут, сразу же рванул на утек. Антон неумолимо бежал за ним, не отступая, широко раскидывая свои ноги, настигая его и цепко хватая за длинные черные одежды, заваливая на землю мертвой схваткой.

– Кто ты? Кто тебя нанял! Я же сбил тебя! А ты, сука – живой! – заорал Антон, выплескивая боль, тяжело дыша.

– Если скажу, пообещай не бить!

– Говори!

– Я каскадер! Сам кинулся тебе под машину, а нанял меня твой отец, как и всех актеров! – как на духу признался каскадер.

– Отец?! – услышал Антон, отрезвев мыслями, будто холодной водой окатили. «Как он мог!? Такое сумасбродство устроил! Вот – гад!»

– А это тебе за то, что продался за деньги! – выкрикнул Ивушкин, вмазав каскадеру под глаз.

– Ты же пообещал, у меня сьемки!

– Прости.

32

Антон вернулся в машину. Он обдумывал и вспоминал, острая мысль работала четко, воспроизводя события. «Отец! Отец! Как же он мог! До чего же ловко актеришки разыграли спектакль: откуда-то ни возьмись появилась машина ДПС, инспектор, продувка, протокол; скорая помощь, носилки. Погибшего увезли… Потом его два часа возили по Москве. Катали, тянули время до отделения… Оперативная работка… В тот момент, глядя на происходящее, он, потеряв присутствие духа, чудовищно недопонимал ситуацию, принимая действительность за чистую монету, веря, что тюрьма абсолютно неизбежна».

«Всех купил папаша! От и до за постановку! Вознаградил за молчание! Еще как вознаградил…, ни один не объявился обиженный, жалуясь, что ему малый кусок достался, чем другим! Все довольные и сытые, продолжили жить, как ни в чем не бывало…»

Затрясло Антона от злости. С невидящими глазами он провалился взглядом сквозь время, сотрясаясь мыслями. Ведь если вдуматься, отец от большого ума хотел его либо упечь в тюрьму…, или чтобы он собирал для него данные, завербовав, обманом.

– Ха-ха-ха, – могилы то никакой нет! – истерично, во всю глотку заржал Антон, перекоробившись лицом, почувствовав неприязнь к отцу, и в тоже время облегчение. «Поэтому, он его не простит, и навсегда отвернется от него.» Горькое чувство огнищем разошлось по телу.

Мимо проезжала машина ДПС, посигналив ему, прогоняя Антона с места. «Слушаюсь!» – одумался Антон, и включив зажигание, тронулся домой.

Он метался по комнатам, как чумовой с неистовым гневом. «Завтра у отца встреча с Георгием Юрьевичем. Ну уж, нет! Дудки ему!» – плавилось Антошкино сердце от обиды,