Плетущая - Лия Арден

я в силах спасти, сделав любовницей. Будешь жить при дворе в отдельном тереме, а родишь детей, я их признаю. – Его откровенность и прямолинейность обескуражили.

Он не просил, скорее ставил ей условие, из-за чего Ена возмущённо задохнулась.

– Нет.

– Нет? – с удивлением переспросил Злат.

Ена выпрямилась, вздёрнув подбородок. Внутри всё ходуном ходило от страха, от мыслей о петле, чудилось, что та уже затягивается на горле, мешая говорить и дышать, но его предложение было оскорбительным.

– Шлюхой, пусть и княжеской, я не стану.

По лицу Злата прошла тень. Он медленно подошёл ближе, Ена не дёрнулась, когда его рука почти невесомо заскользила по её бедру, потом от талии к груди и до шеи. В этот раз Злат сдавил до боли, так что Ена захрипела, стараясь отцепить его пальцы. В ушах зазвенело от того, как Злат несколько раз дёрнул на себя и обратно, впечатав Ену в стену. В затылке заныло от слабых ударов.

– Нет, Ена, ты не поняла, – зашептал Злат на ухо, его пальцы причиняли боль, но уже не душили. – Смерть наступит не сразу. Яреша, Зорана и Рокеля сперва будут бить, пытать и мучить, пока они не начнут вопить и молить о смерти. Пока их лица не изуродуют до неузнаваемости в назидание всем предателям. Им не оставят ни одежд, ни гордости, ни зубов, ни языков. Вздёрнут Зорана, вынудив Яреша смотреть, к чему привело его самомнение. Затем вздёрнут самого князя, а Рокеля оскопят и приставят к тебе – моей наложнице, – хочешь ты того или нет. И каждую ночь Рокель, безголосый и опозоренный, будет стоять и смотреть, как я буду тебя брать. Он будет стоять и молчать. Уверен, после такого вряд ли кто назовёт меня слабым князем, а может, и все бояре присмиреют, воспринимая только силу.

Ена побелела как полотно, против воли тело мелко задрожало, воображение рисовало жуткие картинки, и её ужасала не сама смерть, а позор, к которому Злат был готов прибегнуть. Ещё неделю назад она не смогла бы поверить таким угрозам от него, но ещё неделю назад она не верила, что своих друзей он способен посадить в клетку, а от неё требовать стать его любовницей.

Имена Яреша, Зорана и Рокеля навсегда втопчут в грязь. Люди будут сплёвывать, говоря о них, Сеченское княжество раздерут на части. Ену замутило.

– Пожалуйста, – сдалась она, голос дрожал. – Пожалуйста, Злат. Отпусти их, не калечь и не убивай. Что мне сделать? Ты хочешь оставить меня наложницей. Хорошо, но взамен выполни мою просьбу. Отошли князя и его сыновей в Сечень, пусть уезжают, пусть никогда не возвращаются.

Она глотала слёзы, стараясь говорить без рыданий, которые лишь разозлят Злата. Князь молча выслушал мольбы. Его пальцы чуть разжались, он погладил её шею, там, где наверняка оставил синяки.

– Этого мало, – ответил он, но без былой ярости.

– Что? Что ещё мне сделать? Ты ведь не хочешь их убивать. Я знаю, что не хочешь. Это бремя власти вынуждает. Пожалуйста, Злат, не начинай всё с жестокости. Прояви милосердие, доброту! Именно за неё я тебя полюбила.

Злат взглянул ей в глаза, желваки заходили, пока он с придирчивой тщательностью разглядывал её лицо. Ена надеялась, что её манипуляции не будут столь очевидными или хотя бы он проглотит их, не желая становиться чудовищем.

– Они упрямятся, не признавая обвинений, а Яреш слишком влиятельный, чтобы его слова так просто забыли. Будут помнить и судачить, что до последнего он не сознался в предательстве, а однажды и вовсе засомневаются, насколько справедливо было моё решение. Ты мне поможешь?

– Чем?

– Станешь самым весомым свидетелем. Поддержишь обвинения, скажешь, что слышала, как князь желал власти. Тебе, живущей бок о бок с ними, поверят.

Ена пришла в ужас.

– Ты хочешь, чтобы я оклеветала сеченского князя и его сыновей? – Она едва соображала, что Злат говорит.

– Всё, что от тебя потребуется, это прилюдно подтвердить перечисленные обвинения.

Ена вгляделась в лицо Злата, ища намёк на шутку или притворство. Он её проверяет? Но князь смотрел на девушку с леденящей уверенностью, без намёка на сомнение.

– Я не м-м-могу… они же… они п-проклянут м-меня… в-возненавидят. – Лёгкие, казалось, сжались, она глотала воздух порциями, не в силах сделать нормальный вдох. Паника душила, она захлёбывалась мелкими глотками.

– Поддержишь обвинения, и сегодня же я отправлю их в Сечень. Лишу их княжество границ, присоединю к нашему, но сам город Сечень останется под их главенством. Откажешься, и завтра станет днём их казни.

Не в силах больше сдерживаться Ена заплакала, слёзы бесконтрольно полились по щекам, горькие всхлипы вырвались наружу. По лицу Злата прошла тень, рука вновь сдавила горло, задушив следующий всхлип.

– Хватит рыдать, Ена. Умерли мой отец и брат! Я мог быть с ними, а ты рыдаешь над предателями, которых ради тебя я готов помиловать, но тебе и этого недостаточно?! – Он едва не рычал ей в лицо, несколько раз встряхнув девушку. – Похоже, недостаточно сильны твои чувства, а все слова о любви ко мне не более чем ложь! Вся твоя преданность и симпатия – жалкий обман! Думал, что ластишься ко мне не ради моего статуса, а потому, что действительно любишь. Да гляжу, любовь твоя ничего не стоит. Князь, который не пожелал назвать своей дочерью, тебе важнее, чем я, который годами боролся за наш союз! Я упрашивал отца, унижался! Решай, Ена! Даю тебе последний шанс! Либо делаешь, как я сказал, либо рыдать будешь ночами перед обезображенным Рокелем!

Ена испуганно умолкла, она замотала головой, силясь ответить, но вырывался один хрип. Злат не замечал, как в гневе всё сильнее сдавливал ей горло. Ена вцепилась ему в руку, стараясь ослабить давление. Злат ещё дважды ударил её спиной о стену, дрожа от сдерживаемой ярости.

– Хо… хорошо. Я с-согласна. Т-только отпусти их домой. Не к-калечь. П-поклянись, что и п-после их не тронешь, что с-спустя годы не отправишь уб-бийц. П-пожалуйста!

Она пыталась придумать что-то, панически вспоминала узоры, всё внутри сжалось от дурного предчувствия, которое подсказывало ей принять предложение. Ену ужасал сделанный выбор, но он был лучше всех остальных.

Злат зарычал, оторвал Ену от стены и буквально швырнул в сторону. Девушка ударилась о кровать и не упала лишь благодаря столбику балдахина.

– Я даю тебе выбор, когда и не должен, а ты продолжаешь выставлять новые условия! – рявкнул он и до скрежета стиснул зубы. Ена замерла, вцепившись в балдахин, не плакала больше, но тряслась, жадно ожидая ответа. – Хорошо, не трону я их, а ты взамен будешь покорной и не станешь мне перечить или проблем