Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги - Георгий Блюмин

Василий Никитич в последний раз видел Брюса в его усадьбе Глинки под Москвой, навестив старшего друга перед своей второй поездкой на Урал в 1734 году. Якову Брюсу было 64 года от роду. В таком же возрасте умер Татищев. С изумительной ясностью мысли и твердостью духа. Накануне смерти верхами отправился он с внуком Ростиславом к погосту Рождествено. Выслушали в церкви литургию. И велел Татищев солдатам, его сторожившим, вырыть могилу возле могил матери и отца. Воротясь домой в свое имение Болдино (ныне это на 74-м километре Ленинградского шоссе), где он отбывал очередную опалу, нашел у дверей фельдъегеря из Петербурга с указом о своей невиновности и с орденом Александра Невского. «Завтра умру», – сказал курьеру и отправил орден обратно. И в самом деле, умер на другой день, призвав к себе перед кончиной сына Евграфа Васильевича, невестку и внука.

Усадебный дом в Глинках. Фото В. Вельской

19 апреля 1886 года в Петербургской академии наук состоялось торжественное собрание в память 200-летней годовщины со дня рождения Татищева. «Мы, русские, часто забываем места, где покоится прах наших великих предков, – сказал на нем историк-академик К. Н. Бестужев-Рюмин. – В самом деле, кто помнит сейчас затерянный в лесах погост Рождествено, где был погребен Татищев…»

В тот же день, 19 апреля 1886 года, на торжественном собрании в Казанском университете историк Д. А. Корсаков, знаток XVIII века, так сказал в своей речи о Татищеве: «Наряду с Петром Великим и Ломоносовым он являлся в числе первоначальных зодчих русской науки… Татищев по своему обширному уму и многосторонней деятельности смело может быть поставлен рядом с Петром Великим».

Флигель лаборатории Брюса. Фото В. Вельской

«Птенец гнезда Петрова», современник и деятельный участник эпохи петровских преобразований, Василий Никитич начал службу простым солдатом, как того требовал для дворянских детей указ Петра, а закончил ее генералом. В январе 1704 года на генеральном дворе села Преображенского в Москве Василий Никитич блестяще сдал эк замен самому генерал-фельдмаршалу Борису Петровичу Шереметеву и в числе других новичков вместе со старшим братом Иваном был зачислен в рядовые драгунского полка.

После краткого обучения в июне полк пришел под стены Нарвы. Даже во время похода Татищев ведет научные наблюдения «огненного змия» – кометы, повиснувшей в небе над головами всадников, и, поскольку она равно видна над Москвой и под Нарвой, делает вывод о том, что небесное тело проходит на большой высоте. Осада и победоносный штурм Нарвы были боевым крещением Татищева. В июле следующего года он участвует в конной атаке русских драгун против шведской конницы Левенгаупта. В этом сражении при Мур-мызе в Курляндии Татищев был тяжело ранен и за героизм и отвагу произведен в чин поручика.

Во время долгого излечения в госпитале Смоленска он с жадностью изучает книги, обнаруженные в монастырской библиотеке. Потом была в жизни Василия Никитича Полтава, «великая российская виктория иуния 27 дня». И вновь Татищев в самой гуще сражения, рядом с ринувшимся в атаку Петром I. В тот час и был он ранен подле царя, и Петр, подъехав, поцеловал его в лоб, поздравляя раненых за Отечество. В 1710 году Татищев, оправившись от ран, едет в Белоруссию, в город Пинск, набирать пополнение.

Татищев – выдающийся историк, отлично владевший десятью языками. Удивительно то, что он получил только домашнее образование, но настолько обстоятельное, что не было нужды учиться в школе математических и навигационных наук в Москве. Он учился потом всю жизнь, изумляя даже современников энциклопедичностью своих знаний. Им написана пятитомная «История Российская с самых древнейших времен», первое сочинение такого рода в науке. Признанный родоначальником русской истори ческой науки, В. Н. Татищев своим грандиозным трудом предвосхитил работы историков Н. М. Карамзина, В. О. Ключевского, С. М. Соловьева. Впервые им дана периодизация развития отечественной истории вплоть до 1577 года.

В татищевском труде явились перед читателем яркие, зримые образы русской истории с древнейших времен до середины XVI века. Впервые в основу исторических изысканий положены им тексты летописей. Татищев делает множество открытий: он устанавливает, что год в Древней Руси начинался в марте, раскрывает тайну смерти Ивана Грозного… При всей образности первой «Истории» она остается подлинно научным трудом, краеугольным камнем отечественной историографии.

Вдохновенное посвящение к «Истории» Татищева написал М. В. Ломоносов. Но ни Татищев, ни Ломоносов в печати его не увидели. Работа над «Историей» велась ученым на протяжении многих лет, но главный труд был выполнен в болдинское пятилетие 1746–1750 годов. Тогда же была им задумана полная история царствования Петра I.

Татищев открыл для науки многие богатейшие летописные источники, а также такие замечательные памятники, как Русская Правда, Судебник 1550 года, Книга Большому Чертежу. Историк С. М. Соловьев справедливо указывает: «Заслуга Татищева, что он начал дело, как следовало начать: собрал материалы, подверг их критике, свел летописные известия, снабдил их примечаниями географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрал известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название России, – одним словом, указал путь и средства своим соотечественникам заниматься русской историей».

Он был литератором и лингвистом. С несомненным писательским даром написан, например, «Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах», где Татищев блестяще использует форму диалога для выражения своих идей. «…Что над всеми надзирание таким поручено было, – ратует он в «Разговоре», – которые довольное искусство в науках, а наипаче ревностное радение о пользе отечества изъявить в состоянии». Таким был сам Татищев. И мы уже забыли о том, что выражения «Человеку нужно век жить, век и учиться» и «Человеку ученье свет, а неученье тьма есть» принадлежат Татищеву.

Его первый русский энциклопедический словарь широкого назначения и поныне не утратил своей ценности, это «Лексикон Российский исторический, географический, политический и гражданский». В «Лексиконе», доведенном ученым до буквы К, он стремится не только максимально подробно объяснить то или иное понятие, но и дать историческую справку о происхождении слова или названия. Вот, например, как живо и обстоятельно толкуется слово Байкал: «…Вода солоновата, зеленая и весьма светла, но понеже во оном находятся тюлени и превеликое множество рыбы, для того называют морем. Байкал татарски оставайся богат, или будучи в обилии, но другие толкуют, мнится, правильнее: Бай куль – богатое озеро. Страленберг сказует, еже сие имя на мунгальском или тунгусском языке великое море или озеро, что ему в разсуждении других около онаго озер не бесприлично».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});