Университет вредной магии. Пособие по выживанию - Ника Ветрова

И вот тут произошло нечто!

Владлен Азаэрович внезапно прижал меня к стене всем своим могучим торсом, наклонился и проникновенно прошептал:

– Значит, говоришь, разрешение на заселение моим чертям не подпишешь?

И как-то он так это сказал, что мне сразу подумалось – лучше бы взять да и подписать сразу, но у меня же природная вредность.

– Не подпишу! – заявила я, в свою очередь напирая на черта бюстом.

Ну и что, что у него торс повнушительнее, мы тоже не лыком шиты.

– Не подпишешь, значит, – на чертовой морде расплылась предвкушающе-победная ухмылочка. – Что ж, дорогая, – промурлыкал Владлен Азаэрович, – в таком случае я тоже наш развод… не подпишу.

У меня отвисла челюсть!

Черт, весело подмигнув, поднял ее, отчего я клацнула зубами, отлип от меня и от стены, крутанулся и направился на выход из подсобки, в которой мы, оказывается, пребывали в обществе швабр, веников, ведер и тряпок.

И вот когда он уже дверь открыл, эту самую подсобку потряс мой вопль:

– Что-о-о-о?!

Грациозно обернувшись, что вообще не вязалось с его комплекцией, Владлен Азаэрович снизошел до объяснений:

– Ты трижды сказала мне «да», Станислава. И перед последним «да» я предупредил тебя о последствиях. А ты его все равно произнесла. И теперь, по законам Преисподней…

Он не стал договаривать, но это и не требовалось – намек был более чем прозрачен. Короче, он же черт, у них существует норма права, регулирующая устные договоренности, и про три «да» я слышала и раньше, только вот.

– Черт! – простонала я.

– Именно так, – Владлен Азаэрович широко улыбался. – Кстати, дорогая, расизм в моей семье не приветствуется. Избавься.

Находясь в прострации после услышанного, я шепотом спросила:

– И что, большая семья?

Декан пожал плечами, посмотрел в потолок и начал подсчитывать:

– Отец, пять матерей, семнадцать братьев, четырнадцать сестер… кстати, все черти… Эм, не помню, сколько племянников, я не считал, но тебе придется – ты, как моя первая жена, будешь обязана вести семью и, соответственно, запоминать все дни рождения… – Он задумался и продолжил: – Так, пять бабушек. Я, к слову, старший сын, так что после смерти моего отца все бабушки и матери будут жить с нами. Эм.

Я не понимала – это шутка или он серьезно? А еще я понять не могла – он реально про брак? Нет, устное согласие, конечно, тут имеет значение, но чтобы настолько, это. это.

– Кстати, четыре тетки незамужние тоже будут жить с нами, – продолжил Владлен Азаэрович, – ну и.

– СТОП! ХВАТИТ!!! – заорала я.

На мой вопль Владлен Азаэрович отреагировал движением руки, типа «не мешай», и продолжил:

– Нет, я еще кого-то забыл. Эм. Ты ведь к старикам хорошо относ ишься, да? Насколько я в курсе, старшая невестка раз в месяц моет старшим членам рода ноги, ну так, в рамках традиционного поклонения.

Кто-то почти грохнулся на пол, сползя по стене. На пол не вышло – села на ведро, сверху мне на колени свалилась швабра. На мое перемещение в пространстве реакцией была насмешливо изогнутая бровь, после чего последовало:

– Знаешь, я даже счастлив, что все так вышло.

– П-п-почему? – пробормотала испуганная я.

– Видишь ли, у нас, чертей, никто не хочет становиться первой женой наследника рода… Ну, сама понимаешь, обязанностей много, опять же, ритуальное поклонение живым предкам и омывание грязных старческих ног мало кого радует, так что обычно в первые жены берут туповатых или в молодости по гулянкам сильно поистаскавшихся. И как бы все понимают, что первая жена обычно дань традициям и всякое такое, но. спать-то с женой все равно каждый порядочный черт как минимум раз в год обязан. У моих друзей, к примеру, первые жены столь страшны, что без половины бочонка вина к ним не сунешься, а мне, смотри-ка, как повезло – ты красотка.

Полный песец. Полный. Аки колобок сказочный. Так что у меня не песец, у меня полный колобок. Полный и абсолютный. колобок.

– И знаешь, – Владлен Азаэрович привалился плечом к дверному косяку, – я тут подумал – ну какой, к чертям, развод? Сейчас родственников оповещу, матушки явно обрадуются, они о невестке давно мечтают, а то поиздеваться больше не над кем… Эм… В смысле полюбят тебя, как родную дочь.

Пять свекровей! Колобок, полный колобок!

– Так что они все подготовят, скалу нашу родовую украсят, и, думаю, через неделю поженимся уже официально, да?

Конкретный колобок!

– Владлен Азаэрович, – у меня голос осип, – Владлен Азаэрович, я же. ведьма.

– И? – откровенно издеваясь, спросил он. – У нас каждый порядочный глава рода обязан привести в клан ведьму – кровь разбавляем.

Выдав мне все это, черт развернулся и, уходя, произнес:

– Да, примите мои поздравления, леди Харг.

То есть я еще и в дополнение ко всему Харк! Лучше уж «плевок»!

Но на самом деле я в тот момент ни фига не поверила. Вот вообще ни одному слову. Я тогда встала с ведра, попыталась выйти в коридор, а мне дверь закрыли. Но я все равно не верила. Еще часа два не верила, хоть и вспомнила практически все, потом «гости» ушли, коридоры вновь стали обитаемы живыми существами, а не собаками, адовым пеклом и всем тому подобным, а потом меня выпустили.

Точнее, как выпустили – ввалилась гномка, глянула на меня и рыкнула:

– Брысь отседова!

Дважды просить не пришлось – выбежала как ошпаренная, остановилась в коридоре…

Мимо шастали черти, демоны, навы, навьи, вампирессы, потягивающие вино под видом крови и спалившиеся, едва в коридоре появилась Мара Ядовитовна. У кикимор вообще нюх очень даже, а уж на всякое спиртное так и вовсе зашкаливает.

– Валимена, Эллуира… – протянула секретарь, и поганка на ее носу заметно потемнела.

Студентки остановились как вкопанные – и плевать, что каблук сантиметров пятнадцать, а декольте до пупа доходит и капельку бриллианта в оном демонстрирует, а одному разрезу вампирши всегда предпочитают два. Это все мелочи – узрев кикимору, обе девушки посерели, ибо были и так бледные, как-то разом уменьшились, и два внушительных бокала в их ручках с ярко-алым маникюром затряслись настолько, что едва соломинки из них не выпали.

В то же время я не могла не отметить, что демоны и навы, гордый, в общем-то, народ, столь же гордо постарался слиться с горизонтом. Это они гордо – остальные попросту прыснули кто куда, а Мара Ядовитовна, не замечая всеобщего перепуга, плавно двинулась к проштрафившимся. Выглядела кикимора превосходно – серо-стальные туфельки, при виде которых хотелось взвыть от зависти, чулки в мелкую сеточку, темносерая строгая юбка чуть ниже колен, белоснежная блузка с воротничком-стоечкой, брошка в виде поганки на оной, поганка на носу, идеально уложенная строгая прическа и улыбка, которая как минимум обещала проблемы, а как максимум гарантировала, что сейчас плюнут.

И вампирши это отчетливо понимали.

– Что пьем, уважаемые? – ядовито поинтересовалась Мара Ядовитовна, шагая от бедра идеально грациозной походкой к посрамленным студенткам.

Студентки не впечатлились и пробормотали:

– З-завтрак.

– Завтрак, значит? – Ядовитовна начала обходить жертв сзади.

В принципе, это было хорошо – если плюнет сзади, тогда все, ни остеохондроза, ни сколиоза, ни ревматизма на веки вечные девчонкам не видать. Проблема в другом – вампирам подобные прелести и так не грозят, в силу расовых особенностей.

– Завтрак, – повторила кикимора, приближаясь к студенткам сбоку.

Сбоку – это плохо. Если плюнет – перекосит даже вампира!

– И от кого этот з-з-завтрак? – полюбопытствовала Мара Ядовитовна, плавно шагнув к девчонкам.

Счас плюнет! Счас точно плюнет, кикиморы, они такие!

Счас…

– Григорьева, – Мара Ядовитовна повернула голову и недовольно на меня взглянула, – ты почему там стоишь?

Вампирши бросили на меня взгляд, полный надежды. Потому что все знают – если плюнет, тридцать секунд форы есть! И в их красных взглядах пополам с надеждой виднелось отчетливое «Вот дура!». Да-да, они правы, только:

– Мара Ядовитовна, – я сделала осторожный шаг к ней, – видите ли, тут такое дело.

– Ну? – смоляная бровь кикиморы изогнулась.

– Тут такое дело.

Мара Ядовитовна сложила руки на груди, выражая готовность слушать, ну, или плюнуть – от нее явно всего можно ожидать.

– Тут дело такое, – продолжила я, – тут это. женились на мне. Помогите, чем сможете, несчастной студентке, невольно оказавшейся в брачной связи.

– Совет да любовь, – безразлично ответила кикимора. – Кто?

– Так это.

Внезапно подумалось, что оно как-то с Владленом Азаэровичем и свекровями проще будет, чем с одной Марой Ядовитовной.

– Кто? – теряя терпение, потребовала ответа кикимора.

Не, а чего я одна страдать должна, а? И, плюнув на сомнения, я громко призналась: