И жизнь моя – вечная игра - Владимир Колычев

– Тимофей, ну как ты можешь меня в чем-то винить? Ты же мне как сын! Я же самое дорогое тебе отдал!

– Кого ты мне отдал? – ухмыльнулся Тимофей. – Дочку свою! Так Любка твоя – замануха! Лапши мне на уши навешал, на мордву натравил, а сам в спину... Гад! Зарою суку!

– Ну что ты, какая лапша!.. Люба любит тебя! Давай у нее спросим!

– Оставь ее в покое, старый козел!

Люба была красивой девушкой. И что удивительно, порядочной во всех отношениях. Училась в Заболони, в открывшемся недавно филиале какого-то московского университета, парням предпочитала книги, по вечерам сидела дома. Даже не курила. Вроде бы синий чулок, но за внешностью своей она следила с особым пристрастием. И мало кто в Заболони одевался так же модно и стильно, как она... В общем, девчонка – класс.

Елизар за Козьму свою дочь сосватал. Тот даже с женой из-за этого развелся. Но затем оплошал сильно на разборке с братвой из соседнего района. Пришлось Тимофею самому ставить соседей на место. Одна удачная разборка, вторая, и лег соседний район под Елизара. Там тоже спиртовый завод, да и всякого другого добра хватает. А Тимофей так и остался на своем Пролетарском районе.

– Привык, урод, жар чужими руками загребать! – наседал он на Елизара. – Ну загребал бы дальше! А мочить меня зачем, а?

– Да не мочил я тебя!

Тимофей ударил его носком тяжелого ботинка, точно в нос. Елизар упал, заливаясь кровью.

– Ну вот и все, свинья неблагодарная!

Тимофей достал из-за пояса «беретту», невозмутимо накрутил на ствол глушитель.

Он думал, что Елизар будет умолять о пощаде. Но, вопреки ожиданиям, тот сначала грязно обматерил его, а затем сознался в своем вероломстве.

– Да, я тебя заказал! Да, я тебя ненавижу!..

– Ну и за что такая немилость? – насмехаясь над его беспомощностью, спросил Тимофей.

– А потому что ты лучший! Потому что ты круче Козьмы. Круче Наума... Даже круче меня!.. Ты же все под себя в этом городе взял! Ты же всех здесь имеешь!..

– Да, потому что дела делаю, а не сопли жую, как твой Козьма. И Наум твой – такое же чмо, как ты сам!

Прав был Елизар, Тимофей действительно держал под собой весь город. Фактически держал. Все коммерсанты, все рынки платили за охранные услуги ему. Деньги сначала проходили через его банковский счет, а потом уже делились на доли для самого Елизара и Козьмы, который сидел на Первомайском районе. Сами они не додумались охранную фирму зарегистрировать, а когда Тимофей подал им пример, решили не рисковать. Дескать, твоя идея, пусть через твою фирму и проходят платежи. Он-то не возражал. Но все равно было немного обидно. Он рискует, а кто-то пользуется этим.

И завод он станкостроительный поднял. Контрольный пакет акций к рукам прибрал, управленцев маститых из Москвы выписал, менеджмент, все такое. Даже инвестиции солидные через ту же Москву пробил. Работает завод, портфель заказов все толще и толще. Коммерсантов подконтрольных не душил, позволял им развиваться, но и спуску не давал. Не любили его люди, но боялись и уважали...

Елизар тоже, выходит, боялся. Но точно не уважал...

– Козьма с тобой заодно был?

– Да... Ты всем нам мешал...

– И Науму?

– Да.

– Шкура ты, – презрительно усмехнулся Тимофей.

Возможно, Елизар оговаривал Козьму и Наума, чтобы размазать свою вину на всех, чтобы меньше шишек на одну свою голову получить. Но Тимофей верил ему. Вернее, заставлял себя верить. Ему нужен был предлог, чтобы разделаться со своими конкурентами, и он его получил...

Вина Елизара доказана, приговор подписан. Все, пора с ним кончать.

Тимофей уже выжимал слабину на спусковом крючке, когда распахнулась дверь и в комнату вбежала Люба.

– Не надо! – вскрикнула она и повисла у него на руке.

– А замуж за меня пойдешь? – невозмутимо спросил он.

– Да!

– Хорошо, пусть живет...

Елизара нужно было убивать, и он бы исполнил вынесенный ему приговор. Но Люба своим внезапным вмешательством спасла отца. Уж больно была она хороша. Да и брак с ней в какой-то степени делал его официальным преемником Елизара. Можно и без того навести порядок в его владениях, но все же будет лучше, если он соблюдет преемственность власти. «Старый князь уступает место молодому...»

А может, все-таки «Король умер, да здравствует король!» звучит лучше?

Тимофей снова наставил пистолет на Елизара.

– Ну не надо! Ну пожалуйста!

Люба упала перед ним на колени, головой прижалась к животу.

– Ладно, твоя взяла... – сдался он.

И впился в Елизара свирепым взглядом.

– На пенсию выходишь. На даче будешь жить, яблоки опрыскивать. Человек с тобой будет, чуть что не так, и ты труп!

– Я понял... Я все понял... – жалко бормотал раздавленный Елизар. – И человека не надо... Мне все равно не подняться...

– Не поднимешься, это я тебе обещаю...

Он знал, как наверняка обезопасить Елизара. Поэтому сегодня же он будет опущен. Ему приходилось быть в неволе, и о законах тюрьмы он был не самого высокого мнения. Но признавал их. И братва с ними считалась не понарошку. Суровые люди – суровые законы. Поэтому завтра уже никто не подаст руки Елизару...

Бывшего босса он отдал на поругание своим пацанам, а сам вместе с Любой поднялся на второй этаж в ее комнату. Спросил, пристально глядя на нее:

– Ненавидишь меня?

– Нет, – пряча глаза, мотнула она головой.

– Ненавидишь... А я не изверг. Я за дело... Твой отец пытался меня убить...

– Неправда.

– Ты не знаешь, кто твой отец?

– Знаю.

– И кто же твой отец?

– Мафиози, – через силу выдавила она.

– Ответ верный... А я кто?

– Тоже.

– И чем он лучше меня?

– Тем, что он мой отец...

– А я буду твоим мужем. Или ты этого не хочешь?

– Хочу, – кивнула Люба и подняла на него глаза.

Потрясающее смешение чувств – боль, горе и предвкушение счастья.

– Я тебя люблю.

Тимофей догадывался, что нравится Любе. Но никак не ожидал он услышать слова признания, тем более сейчас, в столь напряженный для обоих момент.

– Иди сюда.

Он привлек ее к себе, крепко поцеловал в губы.

На поцелуй она ответила страстно, но неумело. Ее тело обмякло в его руках, глаза закрылись. Что хочешь с ней, то и делай. Но Тимофей сейчас не хотел...

Он отстранился, улыбнулся ей со всей мягкостью, на которую способен суровый человек.

– Свадьба через две недели. Готовься.

На этом разговор был закончен.

Дальше на очереди был Козьма. Тимофей собрался было ехать к нему, но передумал. Заставил Елизара позвонить ему и вызвать к себе.

Ничего не подозревающий Козьма впутался в расставленные сети. Охранников его обезоружили, завели в подвал. Сам же он остался тет-а-тет с Тимофеем.

– Ну, рассказывай, как убить меня хотел...

Тимофей не давил на него взглядом. Просто смотрел – холодно и беспощадно. Козьма прочел приговор в его глазах, в ужасе бухнулся перед ним на колени.

– Не убивай, брат! Это все Елизар! Я не хотел!

– Все в порядке, брат. Все в порядке...

Тимофей подошел к нему, прижал его голову к своему животу. Успокаивая, провел рукой по волосам, остановил ее на затылке. Другой рукой взялся за подбородок, пальцами огладил щетину.

– Почему не бреешься, брат?

– Модно так... Трехдневная щетина... – всхлипывая, пробормотал Козьма.

– Плохая мода. Ты же не чмо, да? Это чмо до синевы пьян и слегка выбрит. А настоящий мужчина должен быть слегка пьян и до синевы выбрит...

– Я... Я побреюсь...

– Надо, надо бриться...

Тимофей снова провел пальцами по щетине, остановил их на подбородке.

– А то как в гроб небритым ложиться?

Козьма был парнем внушительной комплекции, и шея у него мощная. Но Тимофей был уверен в себе. И умел скручивать шейные позвонки. Резкое встречное движение руки, и Козьма со сломанной шеей рухнул на пол.

– Побреют тебя, брат, не волнуйся.

О Наума он руки марать не стал. Наума исполнили в тот же день его люди...

А через неделю Тимофей встретился с главой города. В общении с градоначальником он был сама вежливость и обходительность. Но его требование было категоричным. Он хотел получить в свое распоряжение здание в архитектурном ансамбле, расположенном в Заболонском кремле, на холме близ Погорелых ворот у Соборной площади. Ему нужна была одна из трех боярских усадьб – величественных в своей старинной красоте, но фактически заброшенных по причине хронического безденежья.

– Я понимаю, это памятник культуры, но я же не прошу права собственности. Мне хватит и права аренды.

– Но я не могу... – схватился за голову мэр.

– Архитектурный ансамбль требует капитального ремонта. Я обязуюсь провести его в полном объеме. Также я обязуюсь отреставрировать Успенский собой и церковь Святой Троицы.

Тимофей знал, что говорил. С деньгами у него было не очень хорошо. То, что приносила ему охранная фирма, он вкладывал в «общак» и на развитие подконтрольных ему предприятий. А реставрация кремлевских строений требовала огромных вложений. Но дело в том, что он подобрал под себя спиртовый бизнес Елизара и его банковский счет на несколько миллионов долларов. Теперь его мечта была близка к осуществлению.