Наковальня льда - Майкл Роэн

— До сих пор ты работал хорошо, — сказал мастер-кузнец. — И быстрее, чем я опасался.

Альв вскинул голову и перехватил взгляд Рока. Тот красноречиво пожал плечами. Опасался? Разве имеет значение, сколько времени ему понадобилось для работы? Раньше мастер-кузнец ни разу не упоминал об этом. Но Альв воздержался от вопросов; сейчас кузнец выглядел еще более странно, чем обычно. Он казался чем-то обеспокоенным, почти испуганным, хотя Альв не имел представления, что могло испугать такого человека. Беспокойство мастера ощущалось уже довольно давно — возможно, с той ночи в заснеженном овраге, когда он беседовал с темными существами. Он часто заводил речь о Южных Землях, хотя теперь почти не выходил из дому. Альв вспомнил слова Ингара: последний визит Лоухи каким-то образом заставил мастера-кузнеца переехать сюда. Что она затеяла теперь?

Мастер положил на наковальню длинный металлический шнур, который он рассматривал.

— Тонкая работа закончена, — тихо произнес он. — Теперь начинается гонка!

Мехи качались все быстрее, и Рок едва успевал подкладывать в горн древесный уголь с серебряным песком для очистки металла. Воздушные шахты не справлялись с таким количеством дыма, и в воздухе висели сажа и серная вонь. Альв соединил тонкой проволокой семь тщательно отобранных жестких шнуров и вдвинул их концы в пышущее жаром сердце горна, затем быстро вытащил наружу и сковал вместе на наковальне. Потом шнуры вернулись в горн. Когда металл засветился красновато-белым, Альв обернул концы шнуров влажной тканью и зажал в ножных тисках, вделанных в край наковальни. Он установил рычаг в нужное положение и с помощью одной лишь силы своих рук и плеч перекрутил толстые металлические полосы почти на целый оборот, шипя сквозь зубы слова заклинания. Когда сияние раскаленного металла потускнело, перевитые шнуры вернулись в горн. Тяжко вздохнули мехи, и снова Альв напрягал все силы, пока пот ручейками не заструился по его лицу. После очередного поворота отдельные шнуры превратились в толстый витой стержень с винтообразной закруткой, покрытый тонким серым нагаром из горна. Но по мере того, как сила Альва и его песня ложились в металл, корка трескалась и отпадала, открывая чистую, сияющую сталь. Нити скручивались все плотнее, пока не превратились в единое целое; лишь слабые следы витков указывали на их прежнее расположение. И вот, через двадцать часов непрерывного, выматывающего труда, первый стержень был готов. Изготовление остальных заняло не меньше времени, и лишь на десятый день работа подошла к концу. В ту ночь Альв спал как убитый.

На следующее утро с первыми лучами рассвета Альв не стал спускаться на кухню, а направился наверх. Он миновал комнату Ингара, просторные чертоги мастера-кузнеца и поднялся на вершину башни. Пришла пора ковать меч, и он хотел полностью очистить свой разум, прежде чем начинать с новой страницы. Когда огромная каменная плита на вершине лестницы скользнула в сторону на невидимых шарнирах, Альв поднялся на мощеную площадку. Он поразился тому, что мозаичный пол покрыт лишь тонким слоем инея, а на крыше башенки мастера-кузнеца и окружающих скалах почти не осталось снега. Он размял мышцы и ощутил, как в его руках заиграла новая сила. Ветер задувал с юга — свежий и крепкий, напоенный запахами леса, травянистых равнин и дальних побережий. Все было ново, и мир казался юным. Альв глубоко дышал, щурясь от лучей утреннего солнца. С тех пор как он последний раз выходил на улицу, прошла долгая зима, и весна уже вступала в свои права.

Он вздрогнул, услышав протяжный скрип. Дверь башни распахнулась, и мастер-кузнец вышел наружу. Он тоже щурился от солнца, но его лицо было осунувшимся и озабоченным; богатая голубая мантия смялась, словно он провел ночь без сна. Однако когда он заметил Альва, его усталость как будто отступила, сменившись обычным доброжелательным выражением.

— Стало быть, ты тоже взыскуешь мудрости и просишь совета у горных вершин, мой мальчик? Ты не сомневаешься в сегодняшнем предприятии? Не нуждаешься в моем совете? Хорошо. Я рад, ибо, боюсь, мне придется покинуть вас на день-другой. Очень не хочется уезжать в такое время, но ничего не поделаешь. Заботы мира тяжким грузом давят на меня, хотя я и надеялся уйти от них в этом месте.

Альв сокрушенно улыбнулся.

— Мне очень жаль, мастер-кузнец. Работа будет трудной, но я хорошо отдохнул и подготовился.

— Вот и прекрасно. Тогда попробуй закончить к завтрашнему утру, когда я вернусь.

Альв опустил голову, стараясь скрыть невольную улыбку. Он не мог бы пожелать ничего лучшего для себя.

— Да, мастер-кузнец, я постараюсь.

После утренней прогулки полумрак кузницы, казалось, теснее смыкался вокруг него. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение. Некоторое время Альв расхаживал вокруг наковальни, нервно отбирая необходимые для работы инструменты и раскладывая их в удобном порядке, прикалывая листки с записками к любому месту, откуда он мог легко видеть их. Наконец он взял стержень, служивший основой меча, и два других, составлявших тело клинка, и пропел над ними звучные, медленные слова, прежде чем плотно обернуть их металлическими лентами и положить в огонь. Сначала требовалось создать в горне особенно сильный жар. Альв приставил Рока к работе за поршнем ручных мехов. Их быстрое, прерывистое уханье смешивалось с его собственным дыханием, когда он подхватил стержни клещами и вдвинул их в маленький круг бело-голубого пламени. Затем он вынул их вместе с водопадом сыплющихся искр, нанес три удара тяжелым молотом и сунул обратно в огонь. Через минуту-другую Альв повторил операцию и жестом приказал Року остановиться. Теперь работали лишь большие мехи, приводимые в движение водяным колесом. Альв тихо запел в зловещей гармонии с шипением древесного угля, поглядывая на свои записи и прислушиваясь к тому моменту, когда сама сталь начнет петь — первый признак того, что пора охлаждать изделие. Он пел о дереве, которое когда-то выросло, впитывая воздух и солнечный свет; пел о том, как он срубил это дерево и превратил его в угли, потому что настало время вернуть воздух и огонь их создателю. Он пел о металле, лежавшем глубоко в земных недрах, невидимом и бесформенном, пока он не добыл его и не очистил от примесей, придав форму и размеры. Подчиняясь, дерево и металл сочетаются в таинстве, чтобы обрести могущество; повинуясь воле кузнеца, они, в свою очередь, обретают свойства господства и принуждения. Слова Альва падали в промежутки между глубокими вздохами мехов:

О ясеня дух,

Как ярок твой свет,

Сколь славен твой пламенный ток!

В прах искр ты уйдешь,

Но дум твоих мощь

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});