Наковальня льда - Майкл Роэн

— Досюда, и не дальше! Не позволяй своему взгляду блуждать по предыдущей или следующей странице. Тебе не будет пользы в том, что ты узнаешь.

Альв кивнул, скрывая свое негодование.

— Хорошо. Да, и не бери рукописи в кузницу: они слишком ценные.

Предостережение звучало вполне разумно, но Альву, наблюдавшему за уходом мастера, внезапно захотелось ослушаться, хотя бы только из уязвленного самолюбия. Он чувствовал себя так, как будто после первого глотка у него из рук выхватили кубок с живительной влагой. Все, что он делал до сих пор, могло радовать мастера-кузнеца, но не его самого. Ему казалось, что он не научился ничему — во всяком случае, полученных знаний было явно недостаточно для самостоятельной работы. При удачном стечении обстоятельств Альв еще мог бы изготовить браслет, подобный первому, но шлем — другое дело. Информация, которая ему сообщалась, отмерялась скудными порциями. Он достаточно хорошо знал, что делает, но почти не имел понятия, как у него это получается; он не мог приложить свои познания к любой другой работе. Ему даже не позволили довести готовую вещь до полной силы, оценить собственное мастерство, вложенное в ее создание. Теперь все повторялось снова. Почему? Может быть, мастер-кузнец хочет удержать его при себе, прочнее привязать к своему фартуку?

Альву не хотелось в это верить. Он обуздывал свой гнев, вспоминая благодарность мастеру и восхищение, которое он по-прежнему испытывал. Но его все равно одолевали сомнения. Он покосился на Ингара, блаженно погруженного в переписывание своих заметок на пергамент. Неужели он никогда не чувствует себя пойманным в ловушку, убаюканным ложными надеждами, обманутым? Наверное, нет. Ингар не имел честолюбивых помыслов. Его вполне устраивала сидячая, спокойная работа.

Ингар отложил перо, посыпал тонкой пудрой влажные чернила и с довольным вздохом отодвинул рукопись. Потом он взял грифельные пластинки и очистил их складкой своего рукава. Подняв голову, он встретился взглядом с Альвом.

— Дурацкая привычка, — добродушно заметил он. — Вечно мне лень искать тряпку.

— Она торчит из твоего кармана, — отозвался Альв, стараясь говорить сдержанным тоном. — Ингар, я никогда не спрашивал, в чем заключался твой экзамен на мастерство…

— Не могу сказать до тех пор, пока ты сам не станешь поденщиком. Правила гильдии, знаешь ли, а мастер строг по этой части. «Да не будет он искать помощи или совета ни у кого, кроме своего учителя…»

— Я не о том, дубина! Просто за все время своей жизни здесь я ни разу не видел тебя склонившимся над наковальней.

— Надеюсь, и не увидишь, — проворчал Ингар. — По правилам гильдии ученые изыскания ценятся не меньше прикладного мастерства, столь любезного твоему сердцу. Изготовление предметов можно заменить диссертацией на соответствующую тему, если мастер сочтет это возможным.

С немного обиженным видом он развернул следующую рукопись и склонился над пергаментом в своей обычной позе. Альв медленно кивнул и посмотрел на страницу рукописи, лежавшей перед Ингаром. В левом нижнему углу виднелась легкая меловая пометка, точно такая же, как те, которые он встречал во многих других местах. Аккуратный до мелочей, мастер-кузнец никогда не относился к рукописям с такой небрежностью. Значит, Ингар прошел по той же почве до него! Ингар прочел все, что доставалось на долю Альва, и гораздо более того.

Альв затаил дыхание. Он догадывался, каким темам были посвящены «диссертации» Ингара. Прежде, чем он успел признаться в этом хотя бы самому себе, его догадки начали перерастать в уверенность. Мастер-кузнец наложил узы на них обоих, не только отмеряя количество знаний, которое они получали, но тщательно отделяя их друг от друга, направляя каждого по своей узкой дорожке. Ингар, ученый, обладал обширными познаниями, но не обладал мастерством, чтобы воплотить их в своей работе. Альв, мастеровой, не имел достаточно знаний, которыми он мог бы воспользоваться. Оба были в чем-то ущербны и зависимы от своего мастера, обречены использовать свой талант лишь по его выбору и указанию.

Черный гнев душил Альва. Хуже того, он чувствовал себя совершенно беспомощным. Он не мог ничего сделать, не мог даже обратиться к кому-то со своими догадками. Впрочем, Ингар тоже догадывался: Альв помнил странное выражение на лице поденщика, когда тот впервые столкнулся с могущественной реальностью шлема, созданного не без помощи его ученых исследований. Но он видел вещь и принял ее. Вероятно, идея даже нравилась ему, поскольку обещала легкую и уютную жизнь без необходимости потеть над наковальней. Все это хорошо для него, но не для меня. Куда же мне деться?

— Вылететь в дымоход! — выпалил Рок и хрипло рассмеялся. Альв сердито уставился на него. Ему нужно было с кем-то поговорить, и хотя он пытался избегать чрезмерной фамильярности в отношениях со слугой из кузницы, Рок оставался самым близким подобием друга, которое он имел. Поэтому, в конце концов, Альв проглотил гордость и поведал ему о своих опасениях, придав им наиболее благопристойную форму и не спрашивая совета.

— Если тебе нужен мой совет, — немедленно заявил Рок, — то я скажу так: держи язык за зубами и не торопись с выводами! Самое главное для тебя сейчас — стать поденщиком и получить знак своего ранга. А потом сматывай отсюда и подыщи другую кузницу.

— Но я еще слишком мало знаю…

Рок пожал плечами.

— Было бы дело, а знания приложатся. Люди платят за положение в гильдии, а не за ученую премудрость. Бери то, что тебе дают, и используй это, вот как я думаю.

— Пожалуй, ты прав, — признал Альв.

В конце концов, это он и собирался сделать, не так ли? Ему претила мысль, что он уйдет, так и не узнав хотя бы некоторые из сокровенных тайн, хранившихся здесь, — тайн, в которых ему было отказано. Его гнев улегся, сменившись холодной рассудительностью.

— Возможно, ты прав, — повторил он. Рок с хитрецой покосился на него, но Альв больше ничего не сказал.

Да, он уйдет, но лишь получив хотя бы часть знаний, на которые он мог бы полагаться в своей работе. Он должен зарабатывать себе на пропитание, занимаясь поисками Кары. И он достигнет цели, если обратит методы мастера-кузнеца против хозяина; поскольку Ингар не возражает, когда его используют, то почему бы Альву в свою очередь не воспользоваться его услугами?

С этими мыслями он приступил к самой сложной работе, которую ему когда-либо приходилось выполнять. За долгие недели занятий он снова и снова возвращался к текстам с Северной стены. В них он наконец обрел предвкушение столь желанных знаний, необходимых ему как хлеб голодному путнику — так сильно его внутренний дар искал полнейшего самовыражения. Но то малое, что ему удавалось узнать, лишь разжигало аппетит, не удовлетворяя его. Он снова испытывал сильнейшее искушение нарушить запрет мастера-кузнеца. Но хотя Альв больше не верил, что рукописи охраняются невидимым запретом, он по-прежнему не осмеливался даже приоткрыть заветные страницы. Однако дозволенное он читал и перечитывал, впитывая последние мельчайшие крупицы знаний и заучивая наизусть заметки мастера-кузнеца на полях. Там содержались ссылки на разные источники, но наиболее вдохновляющие пассажи исходили из сравнений с магическим искусством эквешцев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});